Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На первых порах контракты по поставкам все еще связывали нефтяные компании с их бывшими концессиями в Саудовской Аравии, Венесуэле и Кувейте, но со временем эти связи ослабли в результате политики диверсификации, которую осуществляли и страны, и правительства, а также после появления на рынке новых возможностей и альтернативных связей. Кроме того, с ликвидацией «великих концессий» между странами-экспортерами и крупными нефтяными компаниями возникал новый тип взаимоотношений. Перестав быть собственниками концессий, обладающими правом собственности на запасы нефти в недрах, компании теперь становились просто «подрядчиками», работающими по контрактам на компенсационных условиях, что давало им право получать определенную долю с любого открытого ими месторождения нефти. Пионерами в этом новом виде отношений выступили в конце 1960-х гг. Индонезия и компания Caltex. «Услуги» компаний оставались прежними: они вели разведку, добычу и сбыт. Но смена терминологии отражала крайне важную новую политическую реальность: суверенитет страны признавали обе стороны в той мере, в какой это было приемлемо для внутренней политики этих стран. Дух колониального прошлого был рассеян – ведь компании присутствовали в странах-экспортерах в качестве наемных рабочих. К концу 1970-х гг. такие контракты на компенсационных условиях стали обычным явлением во многих регионах мира.
Тем временем объем нефти, продававшейся экспортерами непосредственно, без прибыли для компаний в их традиционной роли посредника, резко повысился, увеличившись в пять раз с 8 % от общего объема производства стран ОПЕК в 1973 г. до 42 % в 1979 г. Другими словами, государственные компании стран-производителей вошли в международный нефтяной бизнес за пределами своих стран. Таким образом, при абсолютной власти ОПЕК мировая нефтяная промышленность приобрела за пять лет совершенно новые очертания. Тем не менее впереди ее ожидали серьезные перемены[536].
Глава 32
Адаптация
Означал ли конец потока дешевой нефти печальный финал эры «углеводородного человека»? Хватит ли у него денег, чтобы покупать топливо для своих машин и для сохранения всех тех материальных благ, которыми он так дорожил в повседневной жизни? В 1950-е и 1960-е гг. дешевая и безотказно поступавшая нефть обеспечивала экономический рост и, таким образом, косвенно способствовала сохранению социального мира. Теперь высокие цены и ненадежность снабжения нефтью, судя по всему, приведут к замедлению или даже прекращению экономического роста. Никто не знал, каковы будут социальные и политические последствия. А риски рисовались серьезными, поскольку печальные десятилетия между двумя мировыми войнами показали, насколько важна роль экономического роста в жизнеспособности демократических институтов. Ранее экспортеры нефти жаловались, что их суверенитет подвергается угрозе из-за нефти. После 1973 г. об этом заговорили уже индустриальные страны, их безопасность также была под угрозой, а возможности внешней политики – ограничены. В глобальной политике сама суть власти, казалось, была размыта нефтью. Неудивительно, что 1970-е гг. для человека углеводородной эры и всего мира в целом стали временем тревоги, напряженности и стойкого пессимизма.
Тем не менее человек углеводородной эры не хотел так легко расставаться с благополучием послевоенного периода, и новая реальность вызвала к жизни процесс широкомасштабной адаптации. Международное энергетическое агентство не превратилось в инструмент конфронтации, как предсказывали французы, а, наоборот, скорее стало для западных стран средством координации и ориентирования их энергетической политики в одном направлении. Были разработаны механизмы программы распределения энергоносителей на случай чрезвычайного положения, а также планы создания контролируемых правительствами стратегических резервов нефти для восполнения нехватки при срыве поставок. Помимо этого Международное энергетическое агентство стало платформой для дискуссий относительно политики государств и по исследованиям и разработкам в области традиционных и новых энергоносителей.
В середине 1970-х гг. главная цель западного мира сводилась, как выразился Киссинджер, к изменению тех «объективных условий» рынка, на основе которых складывалась власть нефти, т. е. баланса спроса и предложения и полной зависимости экономики стран от нефти. В ответ на возросшие цены и необходимость обеспечить безопасность практически все индустриальные страны приняли курс энергетической политики, нацеленной на сокращение зависимости от импорта нефти. Стремясь изменить эти «объективные условия», каждая из основных стран-потребителей, в силу своей культуры и особенностей, пошла по собственному, характерному для нее пути: японцы нашли консенсус интересов государства и бизнеса, французы обратились к традиционному государственному регулированию, а Соединенные Штаты начали свои обычные фракционные политические дебаты. Однако при всех этих различиях элементы, необходимые для противостояния новой нефтяной мощи, были одни и те же: использование альтернативных энергоносителей, поиски других источников нефти и энергосбережение.
Ответ стран
После паники и шока, вызванных нефтяным эмбарго, Япония приступила к подготовке ответных мер. Министерство внешней торговли и промышленности выступило со своего рода «почином»: оно ограничило работу лифтов в своем главном административном здании. Чтобы снизить расход электроэнергии на кондиционирование в летние месяцы, в качестве одной из главных мер ввели новое направление в мужской одежде: «сёне рикку», или «энергосберегающий стиль», – деловые куртки с короткими рукавами. Но если с ограничением работы лифтов как-то смирились, то новые костюмы, хотя за них ратовал сам премьер-министр Масаёси Охира, так и не стали популярными.
Ожесточенная борьба развернулась в Японии за лидерство в принятии решений по энергетике. Но в каждом измерении намечались резкие смены подходов, которые с начала 1960-х основывались на доступе к дешевой и регулярно поступавшей ближневосточной нефти. Теперь нефть перестала быть и дешевой, и гарантированной, и уязвимость Японии снова проявилась в полную силу. Ответная реакция и меры, связанные с переменами, получили широкую поддержку, и начался процесс их реализации. Сюда входили перевод выработки электроэнергии и промышленного производства с жидкого топлива на другие энергоносители, ускоренное развитие ядерной энергетики, расширение импорта угля и сжиженного природного газа, а также переход в импорте нефти от Ближнего Востока к берегам Тихого океана. А в связи с тем, что Япония усиленно обхаживала производителей и поставщиков нефти одновременно на Ближнем Востоке и в районе Тихого океана, в ее внешней политике на первый план вышла «ресурсная дипломатия».
Но ни одна из этих мер не была столь целенаправленной и не принесла столь быстрых результатов, как объединенные усилия правительства и деловых кругов по энергосбережению в промышленности и, в частности, по сокращению использования нефти. Успех этой кампании намного превзошел ожидания и сыграл ключевую роль в восстановлении конкурентоспособности японского бизнеса. Принятые меры фактически явились примером для всего индустриального мира. «После 1973 г. и рабочие, и предприниматели отнеслись к ним с пониманием, – вспоминал бывший вице-министр министерства внешней торговли и промышленности Наохиро Амая. – Они заботились о ликвидации своих компаний и согласованно следовали им». В 1971 г. министерство подготовило доклад о необходимости перехода от
