Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

«энергоемкой» к «наукоемкой» промышленности. Были велики опасения, что чрезмерные темпы роста потребления нефти в Японии приведут к нежелательным последствиям на мировом нефтяном рынке. В отраслях тяжелой промышленности доклад был встречен без большого восторга, поскольку такой переход предусматривал серьезную перестройку, тем более что исследование проводилось еще в период низких цен на нефть и его выводы подверглись резкой критике. Но кризис 1973 г. заставил с головокружительной быстротой внедрить новую стратегию. «Ресурсы недр мы решили заменить ресурсами интеллектуальными, – сказал Амая. – Японцы свыклись с кризисами, которые приносят землетрясения и тайфуны. Энергетический шок – это своего рода землетрясение, но, несмотря на его силу, мы были готовы адаптироваться. В каком-то смысле шок явился даже благом, стимулируя быстрые перемены в японской промышленности».

Во Франции главным человеком в области энергетики был Жан Бланкар, инженер по специальности и выпускник элитной Высшей горной школы, обладавший огромным опытом работы в нефтяной промышленности. Будучи генеральным представителем по вопросам энергетики в Министерстве промышленности, он ведал координацией политики правительства и государственных энергетических компаний. В начале 1974 г., даже когда Париж стремился применить примиренческую тактику по отношению к производителям нефти, Бланкар убеждал президента Жоржа Помпиду в том, «что сейчас наступает совершенно другой период – не кризиса, а преобразований….Для такой страны, как наша, недопустимо зависеть от решений арабов. Мы должны проводить политику диверсификации в получении энергоносителей и сокращать потребление нефти или по крайней мере не давать ему повышаться».

В лице Помпиду Бланкар нашел очень внимательного слушателя, и в начале 1974 г. Помпиду провел совещание своих старших советников. Серьезно больной, опухший после проведенного курса лечения, Помпиду, по-видимому, испытывал острую боль во время этого длительного совещания. Тем не менее после обсуждения были подтверждены три основных направления французской политики по энергетике: ускоренное развитие ядерной энергетики, возврат к использованию угля и особое внимание к энергосбережению – все эти меры были направлены на обеспечение независимости экономики Франции. Не прошло и месяца после совещания, как Помпиду скончался, но все три программы получили полную поддержку его преемника Валери Жискар д'Эстена, который энергично приступил к их реализации. Таким образом, при государственной системе, не допускавшей такого активного, как в других западных странах, вмешательства защитников окружающей среды, в развитии ядерной энергетики Франция опередила всех. Но развитие этой отрасли шло и в других регионах, и к началу 1980-х гг. электроэнергетика стала одним из главных рынков Запада, потерянных для нефти. Что было главной целью, хотя и нигде не достигло таких размеров, как во Франции.

Франция также развернула исключительно жесткую государственную политику экономии электроэнергии. С целью контроля инспекторы совершали внезапные рейды по банкам, универсальным магазинам и учреждениям и специальными термометрами измеряли температуру в помещениях. Если она превышала официально установленные 20 °С, на администрацию здания налагались штрафы. Но наиболее действенной стороной общей программы экономии электроэнергии во Франции – и в целом французской инициативой – был запрет любой рекламы, которая поощряла потребление электроэнергии. Производитель рекламы мог заявлять, что переносные электрообогреватели его фирмы самые эффективные в мире, но утверждать, что электрообогрев – лучший способ отопления, он не мог, поскольку это способствовало расходу электроэнергии. Были случаи, когда чиновники французского агентства по энергосбережению, услышав по пути на работу рекламное объявление по радио и решив, что оно поощряет потребление электроэнергии, уже к обеду заставляли снять его с эфира.

Запрещение подобной рекламы вызвало крайнее замешательство среди нефтяных компаний. Они привыкли действовать агрессивно, чтобы отвоевать у конкурентов хотя бы 1 % бензинового рынка. Теперь этому настал конец. Теперь самое лучшее, что они могли предпринять, – это превозносить качества различных присадок, способствующих экономии бензина. Экссоновский тигренок был во Франции укрощен – теперь он уже больше не сидел в бензобаке, а лишь рассудительно советовал водителям проверять покрышки и регулировать двигатель, чтобы сэкономить бензин. Не хотели компании расставаться и со всеми безделушками и сувенирами, которые, как и во всем мире, обычно раздавали на бензоколонках в виде кружек, стаканов, ложек и переводных картинок. Но все эти подарки поощряли потребление. И единственное, что им теперь разрешалось раздавать, – это дешевые наборы инструментов, да и то, если в них была щетка для чистки свечей зажигания для повышения их эффективности.

Total – одна из двух французских государственных нефтяных компаний – отчаянно искала пути сохранить свое название в глазах потребителей. Наконец, ее осенила блестящая идея. Она начала ставить щиты с изображением красивейших зеленых ландшафтов сельской Франции с очень простыми словами «Это – Франция», а внизу подпись – Total. Реклама была запрещена. Ошеломленная компания спросила: почему? «По очень простой причине, – ответил Жан Сирота, директор агентства по энергосбережению. – При виде вашей рекламы потребитель говорит: "Если нефтяные компании выбрасывают на нее огромные деньги, значит, они очень богаты и никакой энергетической проблемы нет, а поэтому можно транжирить электроэнергию"»[537].

«Неприличные прибыли»

Драматург Юджин О'Нил даже предположить не мог и, по всей вероятности, был бы немало смущен, узнав, что в его пьесе «Луна для пасынков судьбы», постановка которой была возобновлена на Бродвее, что-то вызовет смех. В начале второго акта один из героев выкрикивал «Долой всех тиранов! К чертям Standard Oil!», и вечер за вечером зрители покатывались со смеху, а иногда аплодировали. Это было начало 1974 г. – через три десятилетия после написания пьесы. Но теперь эти слова перекликались уже с другой драмой, разыгрывавшейся на заседаниях конгресса, где проходили слушания по энергетическому кризису и роли в нем нефтяных компаний. Самыми драматичными были слушания в сенатском постоянном подкомитете по расследованиям под председательством сенатора Генри Джексона. В детстве сестра Джексона называла его «Скуп» из-за сходства с одним из персонажей мультфильмов, и это прозвище сохранилось за ним, даже когда он стал влиятельным председателем сенатского комитета по внутренним делам. Джексон считал себя демократом трезвого трумэновского типа, реалистом, который, как он любил говорить, «имел голову на плечах». Его деятельность возмущала Никсона, который в узком кругу назвал ее «демагогией Скупа Джексона». Кто-то из помощников пытался объяснить раздраженному Никсону, что «при столкновении с Джексоном у наших сторонников в его комитете появляется комплекс неполноценности, и, говоря откровенно, он всегда загоняет их в угол».

Теперь на слушаниях, играя в популизм, устоять против Джексона было действительно невозможно, и он одержал одну из величайших политических побед в своей долгой карьере. Исполнительные директора семи крупнейших нефтяных компаний были посажены за один стол и под присягой давали показания. Затем в переполненном, залитом светом телевизионных юпитеров зале они подверглись унизительному допросу о деятельности и размерах прибылей их компаний. Эти директора, при всем знании геологии и нефтехимии, колоссальном управленческом опыте, не могли тягаться с Джексоном и другими сенаторами на политической сцене. Они