Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

В марте 1975 г. Ямани сопровождал нефтяного министра Кувейта на аудиенцию с королем Фейсалом. Вместе со всеми в небольшой тронный зал вошел и один из племянников Фейсала, и, когда кувейтец преклонил колени перед королем, он шагнул вперед и выстрелил несколько раз Фейсалу в голову, убив его практически мгновенно. Одни говорили, что это была месть за брата, который 10 лет назад в знак протеста против введения в стране телевидения возглавил нападение фундаменталистов на телестудию и был убит. Другие считали, что этот молодой человек попал под пагубное влияние левых экстремистов. Третьи – что он был просто психически ненормален и еще студентом в штате Колорадо, в США, обвинялся в продаже ЛСД, а в момент убийства был накачан наркотиками.

В декабре того же года международный террорист Карлос, известный фанатик-марксист из Венесуэлы, во главе группы из пяти человек совершил террористический акт в Вене в здании на Карл-Люгер-Ринг, где проходило совещание министров стран ОПЕК. В первые же минуты три человека были убиты, а остальные взяты в заложники. Террористы вывезли их сначала в Алжир, затем переправили в Триполи, затем снова в Алжир, ни на минуту не прекращая угроз убить их. Снова и снова они повторяли, что двое из них уже давно приговорены к смерти: иранский нефтяной министр Джамшид Амузегар и Ямани – их главная цель и добыча. Во время осады Ямани в ожидании смерти лишь перебирал четки, произнося про себя суры Корана. Через 48 часов после нападения в Вене все закончилось, исполнение смертного приговора было отложено и заложников, в том числе Ямани, освободили. Некоторые считали, что какая-то группировка одного из арабских правительств помогала террористам и, возможно, даже обещала им крупную сумму в качестве награды.

После событий 1975 г. Ямани по вполне понятным причинам стали одолевать вопросы обеспечения безопасности. После убийства Фейсала у него уже не было той свободы действий, которой он пользовался прежде. Преемником Фейсала стал его родной брат Халид, не производивший впечатления сильного человека, к тому же у него было больное сердце. Фахд стал наследным принцем и заместителем премьер-министра. Он был главным лицом, определявшим нефтяную политику, и теперь ему подчинялся Ямани. Для внешнего мира Ямани по-прежнему оставался фигурой номер один, но в Саудовской Аравии такой фигурой был осторожный и предусмотрительный принц Фахд – ему принадлежало последнее слово в политике. В своих официальных выступлениях Фахд давал ясно понять, что нежелание повышать цены на нефть было позицией не только одного Ямани, а всей саудовской политики. Дальнейшее повышение цен, заявлял он, приведет к «экономическому бедствию». В 1977 г. на официальной встрече с президентом Картером в Вашингтоне Фахд зашел настолько далеко, что начал настойчиво убеждать американского президента оказать давление на две страны ОПЕК, Иран и Венесуэлу, чтобы не допустить дальнейшего повышения цен.

Временами политика саудовцев вызывала негодование других экспортеров и град злобных нападок, которые предусмотрительно были направлены на Ямани и не затрагивали королевскую семью. «Если вы послушаете иранское радио или почитаете иранские газеты, вы узнаете, что я просто дьявол», – вздыхая, говорил Ямани. Одна из ведущих газет в Тегеране называла Ямани «марионеткой в руках капиталистических кругов и предателем не только своего короля и своей страны, но и арабского, а также всего третьего мира. А министр нефтяной промышленности Ирака заявил, что Ямани состоит «на службе у империализма и сионизма». На такие высказывания невозмутимый Ямани обычно отвечал своей загадочной улыбкой и пристальным немигающим взглядом[531].

Американская стратегия

Независимо от борьбы внутри ОПЕК, позиции Эр-Рияда и Вашингтона по ценовому вопросу были одинаковы. При администрациях Никсона, Форда и Картера США последовательно выступали против повышения цен, считая, что с каждым разом оно еще более обостряет положение в мировой экономике. Но, добиваясь снижения цен, Вашингтон не хотел прибегать к насильственным мерам. «Единственный путь радикально снизить цены – это начать широкомасштабную политическую войну против таких стран, как Саудовская Аравия и Иран, заставив их в случае отказа от сотрудничества подвергать риску политическую стабильность и, возможно, безопасность, – пояснял в 1975 г. Киссинджер, государственный секретарь администрации Форда. – Это слишком дорогая цена, даже для непосредственного снижения цен на нефть. Если в Саудовской Аравии это приведет к падению существующего строя и приходу к власти нового Каддафи или же будет подорвана репутация Ирана как страны, способной противостоять давлению извне, то откроется путь для политических тенденций, которые похоронят все экономические задачи». К тому же существовали опасения, что экспортеры нефти внезапно сами резко снизят цены и таким образом сорвут работы над новыми дорогостоящими проектами, например, в Северном море. В результате в Международном энергетическом агентстве обсуждался вопрос об установлении «минимальной безопасной цены», которая обеспечила бы защиту крупных инвестиций в развитие энергетики в западном мире от резкого, вызванного политическими мотивами снижения мировых цен.

Главной задачей Вашингтона было обеспечение стабильности, и он решительно выступал против дальнейшего повышения цен, опасаясь, что оно вызовет инфляцию, нанесет урон мировой системе платежей и торговли и замедлит темпы экономического роста. Перед каждым совещанием стран ОПЕК Соединенные Штаты засылали к заинтересованным сторонам многочисленных эмиссаров. Вооруженные кипами телеграмм с последними статистическими данными по инфляции и энергопотреблению, они вели энергичную работу против дальнейших повышений. Конечно, иногда из соперничающих ведомств, формировавших внешнюю и внутреннюю политику США, поступали противоречивые указания. Временами саудовцы даже подозревали, что Соединенные Штаты, тайно договорившись с шахом о повышении цен, намеренно вводят их в заблуждение. На деле же Никсон, Форд и Киссинджер, учитывая и другие стратегические соображения, не хотели слишком сильно давить на шаха. Более того, в американской внутренней политике не только не было консенсуса, но шла ожесточенная борьба, в результате которой в середине 1970-х гг. энергетика стала политическим вопросом первого плана. Однако на международной арене главной задачей политики США было вернуть ценам стабильность и снизить с их помощью инфляцию. В погоне за стабильностью Вашингтон использовал все средства убеждения, от уговоров и лести до открытых угроз.

Использовались и другие, менее явные подходы. Стремясь установить предел росту цен и обеспечить дополнительные поставки, Вашингтон подумывал и о партнерстве в нефтяном бизнесе не с кем иным, как с Советским Союзом. И Киссинджер занялся заключением сделки «баррель за бушель», по которой Соединенные Штаты в обмен на свою пшеницу будут импортировать советскую нефть. В октябре 1975 г. в Москве были подписаны предварительные договоренности. Вскоре после этого в Вашингтон прибыли официальные советские представители для проведения, как оказалось, весьма напряженных переговоров. Это был шанс Киссинджера одержать «победу» в деле американо-советской разрядки, которая встречала все большую критику внутри страны и нуждалась в реванше. К тому же это означало