Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако настойчивость шаха в повышении цен привела к столкновению с его соседями по ту сторону залива. Саудовская Аравия не одобрила повышения цен в декабре 1973 г., считая, что оно слишком велико и тем самым угрожает ее экономическому положению. Саудовцев также тревожила возможная потеря контроля в ОПЕК и в принятии основных решений в ценовой политике, что было крайне важно для существования королевства и его будущего. К тому же дальнейшее повышение цен на нефть стимулировало повторение циклов экономического спада и инфляции, и это, естественно, было не в их интересах. Обладая огромными запасами нефти, саудовцы, в отличие от Ирана, занимали решающие позиции на долгосрочных рынках нефти и опасались, что постоянные повышения цен приведут к переходу от нефти к традиционным и альтернативным энергоносителям, а это сократит их рынок и таким образом уменьшит значение их ресурсов.
Помимо этих соображений были и другие основания для тревоги. Саудовская Аравия – страна с большой территорией, но с небольшим населением, немногим больше, чем, например, географически крохотный Гонконг. Быстрый рост нефтяных доходов, ослабляя традиционные связи, обеспечивавшие целостность королевства, мог создать социальную и политическую напряженность, а также определенную угрозу в будущем. Не хотели саудовцы и того, чтобы высокие цены нарушали, осложняли или даже сводили на нет достижение их целей в условиях арабо-израильского конфликта. Они также опасались, что повышение цен приведет к политической нестабильности как в индустриальном, так и в развивающемся мире, и в свое время волна ее дойдет и до них. Экономические трудности Европы середины 1970-х гг. открыли дверь в правительство коммунистам, в частности в Италии, и перспектива их прихода к власти на Средиземноморском побережье Европы глубоко тревожила саудовское правительство, опасавшееся планов Советского Союза усилить свое влияние на Ближнем Востоке.
В Эр-Рияде была и еще одна причина для тревоги – Иран. Саудовцы были убеждены, что шах полностью находится во власти своих амбиций и недальновидно требует повышения цен. Дальнейшие скачки цен только увеличат доходы и власть Ирана, что позволит ему покупать еще больше оружия, изменив, таким образом, стратегический баланс сил и способствуя претензиям шаха на гегемонию в регионе Персидского залива. Почему, удивлялись саудовцы, американцы так носятся с шахом? В августе 1975 г. посол США в Эр-Рияде сообщил в Вашингтон о словах Ямани, что «ему и другим саудовцам становится тошно от разговоров о вечной дружбе между Ираном и Соединенными Штатами. Им хорошо известно, что шах страдает манией величия и что он крайне неуравновешен психически. И если мы не видим этого, значит, с нашей наблюдательностью явно не все в порядке». Слова Ямани прозвучали как предупреждение: «В случае ухода шаха со сцены мы получим в Тегеране воинствующий антиамериканский режим».
Таким образом, в силу всех этих причин политического и экономического характера саудовцы, следуя своей линии, на каждом совещании ОПЕК настойчиво выступали против дальнейшего повышения цен. Однажды их решимость даже заставила ОПЕК принять две цены: более низкую для саудовцев и их союзника, Объединенных Арабских Эмиратов, и более высокую для 11 других членов организации. Когда же другие экспортеры выдвигали свои обоснования повышения цен, саудовцы в знак протеста увеличивали добычу, добиваясь тем самым понижения цен. Однако в ходе этой борьбы они сделали одно обескуражившее их открытие: способность постоянно увеличивать добычу оказалась не так высока, как предполагалось ранее[530].
Ямани
Во всех действиях саудовцев главную роль играл один человек – Ахмед Заки Ямани. Для мировой нефтяной промышленности, политиков и государственных деятелей, для журналистов и вообще для всего мира Ямани стал представителем и по сути символом новой эры – эры нефти. Его лицо с огромными, ясными, казалось, немигающими глазами, подстриженной, слегка вьющейся вандейковской бородкой было знакомо всему миру. Но мировое общественное мнение в постоянном поиске главных действующих лиц, а также не будучи в курсе непрозрачной политической структуры Саудовской Аравии, не всегда правильно оценивало его роль и приписывало ему большую власть, чем у него в действительности была. Ведь в конечном счете он был лишь представителем Саудовской Аравии, хотя и чрезвычайно важным. У него не было власти диктовать или единолично определять саудовскую политику, он мог ее только оформлять. Дипломатичность, блестящие способности аналитика и искусство вести переговоры, умение общаться с прессой – все это давало ему огромное влияние. Его силу укрепляло и время, а также то, что он находился у истоков власти дольше, чем кто-либо другой.
Хотя Ямани часто называли «шейхом», в данном случае этот титул был почетным, данью уважения к выдающимся деятелям незнатного происхождения, одним из которых он и был. По происхождению Ямани был хиджази, горожанин из района более светского торгового побережья Красного моря в провинции Хиджаз. Северная часть Саудовской Аравии, провинция Неджд, в отличие от Хиджаза, была более изолированной от мира и состояла из разбросанных в пустыне княжеств, которые в свое время обеспечили поддержку Ибн Сауду и которые считали своим центром Эр-Рияд. Ямани родился в Мекке в 1930 г., в том самом году, когда Сент-Джон Филби убедил короля Ибн Сауда, что единственный выход королевства из тяжелейшего финансового положения – дать разрешение на разведку нефти и других полезных ископаемых. В те времена по улицам Мекки ходили верблюды, а вечерами мальчик мог читать либо дома при свете керосиновой лампы, либо в мечети, где было электричество.
И дед его, и отец были исламскими проповедниками и учеными-правоведами. Одно время отец Ямани был великим муфтием в голландской Ост-Индии и Малайе. Такое сочетание знаний и религиозного рвения определило мировоззрение Ямани и его интеллектуальное развитие. После возвращения отца в Саудовскую Аравию дом семьи
