Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

меня взгляд, словно желая убедиться в том, что я понял скрытый смысл той или иной загадочной фразы». Так было, когда он говорил о планах евреев и коммунистов захватить Ближний Восток или о конкретных политических вопросах, стоявших на пути отмены эмбарго. Король говорил извиняющимся тоном, но твердо. Он не волен лично отменить эмбарго: решение арабов о применении «нефтяного оружия» было общим, общим должно быть и решение о его отмене. «Для этого мне необходимо, – сказал король, – обратиться к коллегам и просить их об этом». Король также настаивал на том, чтобы Иерусалим стал арабским исламским городом – и это было одним из основных его условий. А как же Стена Плача? Король ответил, что где-нибудь еще можно построить другую стену, у которой евреи могут плакать.

Не получив обещаний о снятии эмбарго, Вашингтон обратился к своему новому союзнику, Анвару Садату. Главный сторонник эмбарго, извлекший из него наибольшую выгоду, Садат стал теперь главным поборником его отмены. Он говорил, что эмбарго, как и сама война, сослужило свою службу и должно быть снято. Он даже признал, что сохранение эмбарго теперь будет работать против интересов Египта. При его сохранении Соединенные Штаты достигли бы лишь ограниченных результатов на пути к ближневосточному миру. Более того, продолжение политики эмбарго, являвшегося средством экономической войны, могло нанести невосполнимый ущерб всей сфере отношений Америки с такими странами, как Саудовская Аравия и Кувейт, поставив их в невыгодное положение. И наконец, с Уотергейтом или без Уотергейта, такая сверхдержава, как Соединенные Штаты, не может долго находиться в подобном положении.

Но арабские экспортеры, успешно разыграв козырную карту, не торопились убрать ее со стола. Они также не хотели показывать миру, что быстро уступают американским настояниям. Тем не менее, хотя вопрос об отмене эмбарго оставался нерешенным, объем попадавшей на рынок нефти увеличивался и санкции оказывались все менее эффективными. Саудовцы намекали американцам, что эмбарго не может быть отменено при отсутствии некоторых сдвигов на сирийском фронте и хотя бы без молчаливого согласия сирийского лидера Хафеза Асада, который был в ярости от дипломатических успехов Садата на египетском фронте. В решении вопроса о снятии эмбарго Асад обладал правом вето. Помогая американцам решить этот вопрос, саудовцы открыли дверь для сирийско-израильских переговоров по разъединению войск на Голанских высотах. В середине февраля 1974 г. в Алжире состоялась встреча Фейсала с Садатом, Асадом и президентом Алжира. Садат дал ясно понять, что эмбарго изжило себя и действует вопреки арабским интересам. Он также заявил, что американцы возглавляют путь к новой политической реальности. Фейсал согласился на снятие эмбарго при условии, что США предпримут некоторые «конструктивные усилия» для достижения сирийско-израильского разъединения. Однако в следующие несколько недель Асад придерживался крайне жесткой линии, что помешало остальным публично выказать положительное отношение к отмене эмбарго. Предупреждение США о том, что их участие в мирном процессе не может продолжаться без отмены эмбарго, было воспринято очень серьезно, и арабские нефтяные министры согласились 18 марта на его снятие. Сирия и Ливия были против.

После двух десятилетий обсуждений и нескольких неудавшихся попыток «нефтяное оружие» было в конечном счете успешно применено. Результаты оказались не просто убедительными, но ошеломляющими и куда более действенными, чем осмеливались предполагать сторонники его применения. Оно изменило расстановку сил и геополитическую реальность на Ближнем Востоке и во всем мире. Оно изменило мировую нефтяную политику и отношения между производителями и потребителями и, соответственно, внесло изменения в мировую экономику. Теперь оно могло быть убрано в ножны. Но угроза его применения оставалась.

В мае Киссинджеру удалось добиться сирийско-израильского разъединения, и мирный процесс начался. В июне Ричард Никсон посетил Израиль, Египет, Сирию и Саудовскую Аравию. Эмбарго стало теперь историей, хотя и очень недалекой, по крайней мере в том, что касалось Соединенных Штатов. (Оно по-прежнему действовало по отношению к Нидерландам.) Соединенные Штаты могли справедливо считать, что положили начало значительным достижениям в ближневосточной дипломатии. Однако Уотергейт оставался реальностью, и Никсон во время поездки поразил некоторых своей эксцентричностью. На встрече с членами кабинета в Тель-Авиве он внезапно заявил, что ему известен наилучший метод борьбы с террористами. Он вскочил и с воображаемым пулеметом в руках изобразил в стиле чикагских мафиози, как расстреливает весь кабинет министров, выкрикивая «тра-та-та». Израильтяне были озадачены и несколько встревожены. В Дамаске Никсон сказал президенту Асаду, что израильтян следует гнать до тех пор, пока они не свалятся с высот, и, чтобы проиллюстрировать эту идею, проделал странные рубящие движения. После чего на встречах с другими американцами Асад неоднократно пародировал эти жесты Никсона.

Но момент величайшего торжества ждал Никсона в Египте. Его пребывание там можно было назвать исключительно триумфальным. Его приветствовали миллионы охваченных энтузиазмом и восторгом египтян. По-настоящему это был его последний взлет, но в нем было много причин для иронии. Ведь это была страна Гамаля Абдель Насера, который сумел заставить эти огромные толпы отвергнуть западный империализм и, в частности, Соединенные Штаты. Но теперь страной, где Ричарда Никсона встречали враждебные толпы, был уже не Египет, а Соединенные Штаты. В последние месяцы его президентского правления враждебность и неприятие в США стали резко контрастировать с теми шумом и возбуждением, с которыми его приветствовали на улицах Каира. Для египтян это было празднование силы и престижа Египта, которые вернул Садат и которые сильно померкли в последние годы правления Насера. Для Никсона это было не меньшим празднеством – снятие эмбарго и успех дипломатической деятельности его администрации. Но он вряд ли мог этому радоваться. Во время поездки он неважно себя чувствовал, болела опухшая от тромбофлебита нога. Значительную часть свободного времени он посвящал прослушиванию пленок с записями своих разговоров в Овальном кабинете, из-за которых ему пришлось в конце концов подать в отставку[528].

Глава 31

Абсолютная власть опек

Меняются времена, возвышаются и гибнут империи. Перемены коснулись и современного административного здания на Карл-Люгер-Ринг в Вене, с книжным магазинчиком на первом этаже, которое по привычке называли зданием Texaco Building – в честь его главного арендатора. К середине 1970-х гг. в него вселился новый жилец, и довольно быстро этот огромный дом стали называть OPEC Building. Смена названия символизировала коренной переворот в мире, внезапность, с которой страны – экспортеры нефти заняли положение, ранее принадлежавшее международным компаниям.

Штаб-квартира ОПЕК появилась в Вене совершенно случайно. Первоначально она размещалась в Женеве, однако у швейцарцев были некоторые сомнения относительно серьезности ее целей и даже ее значимости, и они отказались предоставить ей дипломатический статус как международной организации. Австрийцы же, напротив, жаждали повысить свой международный престиж и были готовы принять ее. Таким образом, в 1965 г., несмотря на менее