Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реакция правительств на пропорциональное распределение компаниями сократившихся объемов была не одинакова. Вашингтон ограничивался небольшим числом прямых указаний. Джон Сохилл, глава новой Федеральной комиссии по энергетике, призывал «ввозить как можно больше» в Соединенные Штаты, соблюдая при этом и «интересы других стран в получении справедливой доли мировых поставок». Киссинджер на совещании нефтяных директоров особо подчеркивал, что им следовало бы «позаботиться о Голландии», которая была одной из главных мишеней при введении эмбарго из-за ее традиционной дружбы с Израилем.
Особо уязвимой была Япония. При скудости природных энергоресурсов ее огромный экономический рост обеспечивался за счет импорта нефти. В стране не только царила паника среди населения, но и существовала серьезная зависимость от крупных компаний, в большинстве своем американских. На одном совещании высокопоставленный чиновник министерства внешней торговли и промышленности призвал представителей крупных нефтяных компаний не отправлять неарабскую нефть для Японии в Соединенные Штаты. На что представители компаний ответили, что они распределяют нефть по возможности справедливо и что были бы счастливы передать это неблагодарное дело правительствам, в том числе и Японии, если оно того пожелает. Японское правительство отступило и в дальнейшем, по-видимому, было удовлетворено положением вещей, хотя и продолжало очень внимательно отслеживать все операции[523].
Наиболее бурной была реакция британского правительства. Великобритания была занесена арабами в список «дружественных стран» и, таким образом, независимо от сокращений должна была бы получать 100 % объема нефти от уровня сентября 1973 г. Министр торговли и промышленности с уверенностью информировал палату общин относительно «заверений арабских государств», после того как лично посетил Саудовскую Аравию для заключения нефтяной сделки на уровне правительств. К тому же британскому правительству принадлежала половина акций BP, но по соглашению, заключенному Черчиллем еще во время приобретения пакета в 1914 г., без права вмешательства в коммерческие вопросы. О чем же шла сейчас речь – о коммерции или безопасности? Между шахтерами и правительством консерваторов во главе с премьер-министром Эдвардом Хитом уже назревала конфронтация, грозившая вылиться во всеобщую забастовку, что сократило бы добычу угля как раз в то время, когда уменьшались поставки нефти. Нехватка нефти серьезно укрепила бы позиции шахтеров, и Хит хотел получить столько нефти, сколько ему было необходимо, чтобы противостоять их требованиям.
Хит пригласил президента BP сэра Эрика Дрейка и президента Shell Transport and Trading сэра Фрэнка Макфэдзина в Чекерс – загородную резиденцию премьер-министров Великобритании. На встрече присутствовали также несколько министров кабинета: было ясно, что если нефтяные компании не согласятся с его предложением, то он заставит их принять его силой. Великобритании должно быть обеспечено преимущественное положение, заявил Хит. Компании не должны распространять сокращения на поставки в Соединенное Королевство и к тому же должны поддерживать 100 %-ное удовлетворение обычных его потребностей.
Оба президента отметили, что в существующую ситуацию нефтяные компании попали не по своей воле: их засосало под действием вакуума, который образовался в результате, как выразился позднее Макфэдзин, «неспособности правительств заранее спланировать меры по борьбе с нехваткой нефти». У каждой компании, сказал он, имеется целый ряд юридических и моральных обязательств перед многими странами, с которыми они поддерживают деловые отношения. И если они продолжат заниматься вопросами дефицита нефти, единственной политикой, которую они могут проводить, является равное принесение жертв. Хотя они и признают, что придерживаться даже этого принципа в дальнейшем окажется все труднее. Макфэдзин отметил и еще одну сторону вопроса. Он крайне сожалеет, но группа Royal Dutch/Shell на 60 % принадлежит голландцам и только на 40 % – англичанам. Так что, даже если бы он и согласился с требованиями Хита, а он «определенно не согласится», проигнорировать таким образом голландские интересы окажется невозможно.
Хит, раздраженный резким отпором, еще настойчивее начал давить на Дрейка, стремясь обеспечить Великобритании особое положение. Поскольку 51 % BP принадлежит правительству, сказал он напрямик, Дрейк должен поступить так, как прикажет премьер-министр. Но Дрейк не привык к такому резкому напору и уж, безусловно, не привык уступать. Будучи в 1951 г. главным управляющим BP в Иране, он под угрозой смерти выдержал натиск Моссадыка, а затем выстоял против не менее решительного напора президента BP деспотичного Уильяма Фрейзера, угрожавшего ссылкой на нефтеперерабатывающий заводик в Австралии. Он, безусловно, и сейчас не собирался уступать и позволить Хиту, как он сказал позднее, «уничтожить компанию». Пережив национализацию в Иране, Дрейк не намеревался стать участником какой-либо еще национализации, которая, он был уверен, уготована собственности BP в других странах, если он согласится на требование премьер-министра.
Итак, на демарш Хита Дрейк ответил вопросом: «Вы требуете этого как акционер или как премьер-министр? Если вы требуете дать Великобритании 100 % ее обычных поставок как акционер, то вы должны знать, что в качестве возмездия нас могут национализировать во Франции, Германии, Голландии и в других странах. Это будет означать огромные потери для мелких акционеров». Затем Дрейк прочитал Хиту лекцию о том, что корпоративное право запрещает ставить одного акционера в преимущественное положение перед другими. На всех директоров как на доверенных лиц возлагается обязанность следить за интересами компании, а не ее отдельных участников. Таким образом, не только компания окажется перед угрозой наказания в странах, на которые лягут дополнительные сокращения, но и британскому правительству будут предъявлены иски за злоупотребление властью. «Если же вы выступаете от имени правительства, – продолжал Дрейк, – тогда я вам скажу, что должен получить от вас циркуляр в письменном виде. Тогда мы сможем в качестве оправдания перед другими правительствами сослаться на форс-мажорные обстоятельства, поскольку я буду действовать по указанию правительства. Возможно, всего лишь возможно, мы сможем избежать национализации». «Вы отлично знаете, что я не могу дать его в письменном виде!» – потеряв самообладание, выкрикнул Хит. Ведь он был главным поборником сотрудничества с европейцами и вступления Великобритании в Европейское сообщество. «Тогда и я этого не сделаю», – с железной уверенностью ответил Дрейк.
Конечно, Хит всегда мог обратиться к парламенту и провести закон, который обязывал бы BP оказать особое предпочтение. Но, поразмыслив несколько дней – в том числе, несомненно, и о последствиях, которые такой ход будет иметь для отношений Великобритании с европейскими союзниками, – поостыл и отказался от своих требований.
Гораздо лучше политиков представляли себе общую ситуацию государственные чиновники в Уайтхолле. Они признавали значимость принципа «справедливой доли» и стремились его обойти. Они тоже оказывали давление на международные компании, в частности напоминая им о том, что именно от британского правительства зависит, кто получит лицензии на разведку нефти в Северном море. Таким путем они хотели получить то, что считали «справедливой
