И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Что самое интересное, Отец Дайодор отказался также и от охраны, чем окончательно изумил Сеньера. Для себя он приказал лишь приготовить большое ландо и нагрузить его всеми личными вещами, большую часть из которых составляла одежда и, как ни странно, не обрядовые вещи, а сундуки с неизвестным содержимым, запертые на надежные замки. Управлять ландо должен был проверенный извозчик, которому священник заплатил вдвое большую сумму, чтобы тот не болтал лишнего. План заключался в том, чтобы на этом ландо и с этим извозчиком добраться до Шартра, где благополучно поменять и ландо, и извозчика на новых, не связанных с цирком. Но, как это часто бывает, не всегда планам, продуманным досконально (это только в романе кажется, будто священник обдумал пару-тройку пунктов; нет, Отец Дайодор слыл мастером построения серьезнейших стратегий, благодаря чему постоянно обыгрывал в шахматы и вист многих «Лордов» цирка и даже Хозяина, и этим он только скрывал свои поистине гениальные умственные способности, а на всю мощь применил их как раз при побеге из цирка, можно же уже назвать вещь своим именем, верно?), свершиться ему не удалось. Каждый раз находится какая-нибудь деталь, какой-нибудь элемент, какое-нибудь событие, совершенно не учтенное автором плана, потому что учесть абсолютно все невозможно априори, ведь вариантов развития событий всегда будет бесконечно много, и лишь несколько из них человеку под силу предугадать. Отец Дайодор был готов к огромному множеству вариантов, вплоть до открытого бегства или отстреливания от толпы, которая его ненавидела и жаждала растерзать за откровенно богохульные проповеди и чрезмерное, отравляющее влияние на Хозяина. Но не был Отец Дайодор готов к одному варианту, который ему следовало бы предусмотреть с самого начала, поскольку только этот вариант стоило рассматривать ему как опасный, как способный перечеркнуть весь хитрый план.

Солнце утопало в багровеющем закате, освещая почти потухшими лучами всю округу и весь небосвод, до наступления темноты оставалось чуть меньше часа, а к исполнению воли Хозяина было практически все приготовлено. У служебных ворот уже стояло ландо, нагруженное чемоданами, подаренными лично Луи Вюиттоном, сундуками исполинских размеров и прочим барахлом. Отец Дайодор выбрал для побега золотого цвета жилет, ярко-красного цвета камзол и длинную черную мантию; на груди висел громадный крест, украшенный камнями, а шея была покрыта белым платком, закрепленным бриллиантовой булавкой. В руке священник держал трость с увесистым набалдашником в форме державы без креста, руки его были в красных плотных перчатках, на безымянном пальце правой руки как всегда красовался перстень, положенный только епископам. Всем своим видом Отец Дайодор демонстрировал (в первую очередь, самому себе) свой статус и свое богатство. И желание демонстрировать давно переросло в манию роскоши, в греховство и без того жуткого грешника.

Но не будем стоять на месте. Подойдя к ландо, Отец Дайодор обнаружил, что извозчика на козлах не было. Осмотревшись по сторонам, священник стал нервно кусать нижнюю губу, пытаясь придумать оправдание для отсутствовавшего извозчика. Постояв так минуты три, он всерьез забеспокоился и принялся обходить ландо со всех сторон, вглядываясь в детали, надеясь обнаружить хоть какой знак. Но ничего, пустое. «Да что же это такое, – думал Отец Дайодор, вновь встав на одном месте. – Неужто пропал, предал меня извозчик? Да нет! Быть того не может! Он, видать, задерживается у месье Леви, что-то выясняет…Да, вероятно так и есть.»

В этот момент откуда-то вышла черная фигура, появление которой дичайше испугало Отца Дайодора.

– Стой! Кто идет? – отрывисто крикнул священник.

Фигура не отреагировала на вопрос священника и продолжила движение до тех пор, пока свет факелов и умирающего Солнца не осветили ее. Перед Отцом Дайодором предстал комиссар Обье.

– Вечера доброго желать не буду, кюре, – сказал комиссар и слегка поклонился. Он был одет, собственно, в черные одежды, от чего и сливался с интерьером заборов и сухих кустов, скрытых от света.

– Ч-что вы тут делаете, комиссар? – заикаясь от страха, спросил священник и немного отошел назад.

– Как «что»? – усмехнулся Обье. – Я за вами пришел, конечно.

– За мной? Н-но п-почему? Я зачем вам п-понадобился?

Отец Дайодор продолжал медленно пятиться назад до тех пор, пока не врезался в ландо, а Обье продолжал приближаться, пока не загнал священника в тупик, если мы будем выражаться фигурально.

– А вы не понимаете, действительно? – продолжал усмехаться комиссар. – Вы и сами прекрасно все понимаете, ведь так? Думаете, я просто так за вами следил? Вы откровенный богохульник, сектант, проповедующий пришествие Лжемессии, отравляющий разум и без того нездорового директора цирка. Но даже не это меня задело в вашей деятельности, я человек не слишком религиозный. Задела меня ваша маниакальная страсть к промыванию мозгов с целью получения собственной выгоды, в основном – финансовой. Мне ведь известно, что благодаря своему дьявольскому обаянию вы смогли выкрасть из цирковой казны почти миллион франков. И миллион этот хранится в тех огромных сундуках, что вы пытаетесь вывезти сейчас, ведь так?

– Да как вы смеете?! – гневно проревел священник. – Я – служитель Церкви Спасителя, как можно обвинять меня в подобном грехопадении?!

– Я не обвиняю, кюре, – продолжал Обье с въедливым взглядом, – я говорю истину, доказать которую не составит большого труда, стоит всего лишь открыть один из сундуков. Мне понятны ваши намерения, и я корю себя за то, что не смог сразу разгадать ваш замысел: невероятно богатый цирк, слабый здоровьем и разумом директор, подчинить которого не составит большого труда, богобоязненные сотрудники, прелесть для наживы. Только вот теперь каждому видно, что в том числе ваши преступные действия привели к тому, что цирку грозит полномасштабный бунт против руководства. А так как руководство фактически имеет полное право применять силу – будет кровавое противостояние. Ваши чудовищные проповеди привели к тому, что Пьер Сеньер сошел с ума! Он теперь думает, что, уничтожив физически всех уродцев цирка, избавит весь мир от катастрофы и божьего гнева! А вы, меж тем, благополучно сбежите отсюда, как крыса с тонущего корабля, прихватив целый миллион франков!

Отец Дайодор, загнанный в тупик, понял, что деваться было некуда, так же, как и отрицать что-то было бессмысленно. Обье сохранял хладнокровный вид, пугая священника еще сильнее. Глаза его намокли от слез, неожиданно поступивших.

– Послушайте! – обратился Отец Дайодор к Обье. – Я просто хочу выжить! Я совершенно не ожидал и не представлял, к чему приведут мои проповеди, клянусь вам! Бунта я не хотел и не хочу, я был обманут самим собой даже, быть может. Я могу подтвердить