И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Алекс подходил к назначенной лавочке, комиссар уже сидел на ней и при тускловатом свете фонаря, расположенного в полуметре от нее, что-то записывал с свой миниатюрный блокнотик. Услышав шаги и подняв голову, Обье, увидев Алекса, прекратил писать и убрал блокнотик с карандашиком во внутренний карман своего сюртука.
– Комиссар, как рад вас видеть, – учтиво произнес Моррейн, пожимая руку Обье. – Надеюсь, не заставил вас долго ждать?
– Благодарю, нисколько, – ответил Обье и предложил Алексу присесть. – Я люблю вечернюю тишину, так что с удовольствием готов был бы просидеть здесь в одиночестве еще пару часиков. Однако, наша встреча была назначена на данный час.
– Верно, – Моррейн улыбнулся и поправил галстук. – Скажите мне, комиссар, как ваше самочувствие? Удовлетворите врачебный интерес.
Обье ухмыльнулся.
– Немного беспокоят легкие, – сказал он, ткнув пальцем в грудь, – но более ничего не болит, если так можно выразиться. Я раньше сильно курил, теперь стал делать это реже и в меньших количествах. Но кашель сохранился, и не думаю, что он когда-нибудь исчезнет.
– Вам необходимо почаще бывать за пределами города, – сказал Моррейн. – Дело в том, что табачный дым очень едок и способен как исцелять душевные раны, успокаивать и расслаблять, так и калечить легкие, что, разумеется, не является положительным последствием курения. Если прибавить к этому постоянное проживание в таком большом городе, как Париж (а Париж вообще уступает по размерам только Лондону), то получается, что организм страдает вдвойне. Потому было бы неплохо, если бы вы хотя бы раз в году отправлялись на соляные или грязевые курорты, будь то германские курортные города вроде Бадена, или французские морские города наподобие Биаррица или Канн.
– Доктор Моррейн, вы меня задушите своими советами, – сквозь смех произнес Обье. – Мне нет нужды постоянно ездить на курорты, потому как в Гавре мне принадлежит домик, который я часто посещаю в отпуске.
– Гавр не курорт, – парировал Моррейн. – Вообще весь регион Нормандия отличается слишком тяжелым и холодным климатом, там невозможно отдыхать. Извечные ветра, обдувающие со всех сторон, слишком напоминают мне родную Англию с ее сыростью и дождями.
– Это вы еще не были в Санкт-Петербурге, – иронично подметил комиссар. – Тем не менее, мне нравится сырая, темная и ветреная погода. Обычно в такую погоду на улицах очень мало людей – это и привлекает, дает возможность рассмотреть все изящество архитектуры, или парка, или даже загородной дороги. Все лучше, ведь людей мало.
– Видимо, стоит мне и вас послушать, месье, – произнес Моррейн. – Однако не за этим я вас позвал на беседу.
– Да уж я понимаю. Хочется правда иногда просто так сесть и поговорить обо всем, а не о каких-то конкретных вещах, обязательно связанных либо с работой, либо с обществом.
– К сожалению, беседа наша именно на этих двух столпах строиться и будет.
– Ну что ж, делать нечего. Раз вы меня пригласили, то вам и начинать.
Моррейн кивнул головой и, осмотревшись по сторонам, дабы убедиться в отсутствии рядом чужих шпионов (своих он все равно расставил неподалеку), заговорил:
– Месье комиссар, вопрос мой покажется вам, возможно, немного странным и подозрительным, однако задам я его как с медицинской стороны, так и со стороны высокопоставленного циркового сотрудника. Так вот: скажите, на ваш взгляд, как в столичном обществе отнесутся к тому факту, что Пьер Сеньер не доживет до прибытия цирка в Париж, если такое случится?
Обье ответил не сразу. Он удивленно покачал головой и посмотрел на закрытые ворота, будто разглядывая там чей-то силуэт. В этот момент поднялся ветер, растрепав Алексу прическу и расшевелив спавших птиц на деревьях.
– Могу сказать, – произнес наконец комиссар, – что данное обстоятельство огорчило бы высший свет нашей империи, поскольку многие графы, герцоги, маршалы и епископы лелеют о встрече с месье Сеньером. Непременно огорчится наш император, планирующий, как я слышал, произвести месье Сеньера в Великие офицеры ордена Почетного легиона и подарить ему поместье под Фонтенбло. Личность месье Сеньера весьма значима в элитных кругах империи, так что, если обобщить, эти самые круги весьма болезненно воспримут известие о смерти директора цирка «Парадиз».
Моррейн начал было волноваться, однако комиссар, на пару секунд умолкнув, резко продолжил под шум ветра:
– Тем не менее, основная масса жителей как Парижа, так и всей Франции не обратит внимания на смерть владельца цирка. Какое им дело до того, кого они даже не видят? Они скорее будут переживать, если умрет какой-нибудь именитый артист, наподобие вашего Иштвана Золле. Мне, как и большинству наших граждан, кажется, что любой цирк, а в особенности ваш, должен ассоциироваться в памяти людей не с каким-то конкретным лицом в виде управленца, а со всеми великими циркачами одновременно, ведь именно на них держится весь престиж цирка, равно как и большая часть его доходов.
Такой ответ Моррейна устроил, и он довольно улыбнулся. Однако Обье никак не мог угомониться и в третий раз, после некоторой паузы, заговорил, чем изумил Алекса:
– При этом я хотел бы заметить, что каких бы то ни было причин для отхода месье Сеньера в иной мир или просто от дел не вижу. Конечно, всем нам известно, что у месье Сеньера слабое здоровье, но и император не так уж и здоров, как нам всем пытаются доказать его придворные. Возможен лишь дворцовый переворот или смерть через несколько лет, может год, может через два-три. Насколько мне известно, а я читал цирковой устав недавно, директор цирка назначается только его владельцем, при этом процедура выборов директора на общем собрании сотрудников цирка может быть введена также одним лишь владельцем. А так как владельцем и директором цирка у вас является один и тот же человек – я не вижу никаких препятствий для того, чтобы месье Сеньер благополучно добрался до Парижа.
Закончив выражать свою мысль относительно вопроса Моррейна, Обье пугающе странно улыбнулся и, не моргая, словно испепеляя Алекса своими ястребиными глазами, сам задал ему вопрос:
– А теперь скажите мне вы, доктор Моррейн: зачем вы спрашивали меня о таком пустяке? Вы ведь и без меня прекрасно осведомлены обо всех юридических процедурах, а состояние здоровья вашего директора уж вам-то, как врачу, должно было быть очевидно. Или я неправ?
Моррейн опешил и испугался. Обье смотрел настолько пристально, что невольно хотелось отвернуться. Не найдя ничего лучше
