И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

– К тому, что стало слишком много тайн и, вместе с тем, лжи, Омар, – ответил Альфонс и отвел взгляд в сторону. – Я не хочу, чтобы пленником лжи стал ты.

– Хорошо, – сказал Омар и вздохнул, чтобы расслабиться. – Альфонс, как твой друг, ничего не скрывавший от тебя и не собирающийся этого делать впредь, говорю тебе: я не состою ни в каком из тайных обществ, деятельность которых так активно стала обсуждаться. Можешь мне верить.

На несколько минут повисло молчание. Омар понимал, что солгал другу, причем солгал очень нагло и примитивно, но иначе поступить не мог. Потерять доверие Альфонса ему было страшно. Альфонс же наполнил свой стакан, который успел осушить, коньяком, после чего достал еще один и подал Омару. Запах коньяка успел раскрыться за время безмолвия, воцарившегося в вагоне: легкий, едва улавливаемый древесный оттенок, а также более выраженный ореховый. Вкус коньяка был насыщенным, чувствовалась многолетняя выдержка в дубовых бочках, от чего и слышен был легкий древесный аромат. Взяв стакан в руку, Альфонс поднялся со своего кресла и подошел к окну, став вглядываться в виды природы, мимо которых проносилась «Гора». Взглянув немного вверх, Лорнау-младший заметил, как на небе начали собираться тучи: скоро пойдет дождь. Вся эта серость уже надоела Альфонсу, и никакие мнимые разбавления этой серости, выраженные в красочных представлениях и фальшивом веселье, не могли переубедить его в том, что неподъемный пласт депрессии охватил «Парадиз». Само название противоречило теперь всему, что происходило на самом деле. Никакого Рая, никакого света. Сплошная бездна, черная и бесконечная.

– Я тебе верю, – сказал вдруг Альфонс, обернувшись. – Восстание, о котором я стал слышать все чаще, было бы ошибкой. Я полностью согласен с мнением почти каждого циркача, что Сеньер превратился в полное чудовище. Однако он законный владелец цирка и его директор. Он должен уйти сам, по собственной воле должен передать управление цирком своей дочери, как прямой наследнице, покинуть пост директора и дать возможность коллективу избрать настоящего лидера.

– Только как этого достичь? – поинтересовался бен Али.

– Наши коллеги неожиданно прозрели, – произнес Альфонс и подошел к столу. – Впервые за четверть века в цирке случились стачки, и впервые Сеньер пошел на попятную, не став топить их в крови. Люди еще боятся, а потому не выходят сотнями и сотнями ради прибавок к жалованию или улучшению условий быта. Однако если такое случится, и перед шатром Сеньера соберется тысяча человек и потребует только его ухода – он не устоит. Император, которого так почитает Сеньер, тоже пошел на уступки после многочисленных стачек. А подавить стачки будет попросту невозможно – не хватит сил.

– А если надзиратели не станут просто стоять и получат приказ подавить стачки любой ценой? Что случится в таком случае?

Альфонс сел в кресло и поставил стакан, не выпив из него ни капли. Он с минуту бегал глазами, будто ища ответ или наоборот, избегая его. Сложив пальцы в замок перед собой, Альфонс, наконец, ответил:

– Тогда нас ждет революция. И будет она очень кровавой…

Раздался громовой раскат. В окно, чуть приоткрытое, хлынули капли дождя.

Глава IV

Шартр – город небольшой, однако очень древний. Никаких достопримечательностей, кроме знаменитого кафедрального собора, посетивший его не увидит. Расположенный менее, чем в шестидесяти милях от Парижа, город стал последней остановкой цирка «Парадиз» перед величественным въездом в столицу Франции. Остановка в нем носила скорее вынужденный характер, поскольку от Шартра до Парижа «Гора» могла доехать всего за один час на максимальной скорости. Ранее город являлся важным населенным пунктом и подарил французской аристократии два титула: графа и герцога Шартрских, позднее выкупленных доменом. Теперь же, во времена, когда феодализм остался лишь в книгах и старинных документах, Шартрский собор, расположенный в центре города, является единственным напоминанием о былой значимости маленького Шартра. Собор этот заслуживает отдельного рассмотрения с исторической и эстетической сторон, дабы у читателя была возможность не только погружаться в мрачные тени бытия некогда славного цирка, но и чего-нибудь для себя нового открыть, либо освежить уже имеющиеся знания. Сам по себе феномен собора заключается в нескольких важных фактах. Сначала необходимо знать, что выстроен был он всего за двадцать шесть лет, что для готической архитектуры, тем более церкви, просто немыслимо короткий срок. Освящен же он был еще через сорок лет, что также является показателем поразительной быстроты. Мы все прекрасно знаем, что более известный собор в Кельне строился в общей сложности двести тридцать лет. Существует некоторое предположение, что Шартрский собор стал единственным готическим религиозным сооружением, до полного завершения строительства которого дожило несколько строителей, принимавших участие еще в закладке его фундамента. Каждый человек, впервые увидевший собор, само собой первым образом обращает внимание на его абсолютно непохожие друг на друга башни: одна более простая, которая пониже, выполнена в типичном романском стиле и является единственной уцелевшей частью предыдущего собора, сгоревшего в 1194 году; вторая башня выше на восемь метров и построена была значительно позднее, выделяется романским основанием и высоким готическим (т.н. «пламенеющая готика») шпилем. Кого ни спроси, все твердят про интересный собор с разными башнями, иногда даже не помня, как называется город, где сам собор и находится. Ну это пустое, ладно. Не менее примечателен интерьер собора. Просторный неф, не имеющий себе равных во всей Франции, устремляется к великолепной апсиде, расположенной в восточной части собора. Между аркадами и верхними рядами окон центрального нефа располагается трифорий, массивные колонны собора окружены четырьмя мощными пилястрами. Сводчатая галерея деамбулатория огибает хор и алтарную часть, которые отделены от остального пространства резной стеной. Стена появилась в начале XVI века и два последующих столетия постепенно украшалась резными фигурами, изображающими сцены из жизни Христа и Богородицы.

Витражи собора в Шартре позволили кому-то назвать само здание «стеклянной Библией», что не особо удивительно, ведь рассматривать (или «читать») витражи необходимо сверху вниз, слева направо. Солнечный свет, проходя через их стекла, создает удивительное внутренне освещение с преобладанием мягкого голубого свечения, получившее название «шартрская синь». К глубочайшему сожалению, секрет получения такой невероятной насыщенности и чистоты красок был навсегда утерян. Остается довольствоваться остатками той эпохи, потерянной для современного человека, но навсегда запечатленной в великих произведениях искусства, одним из которых, несомненно, является Шартрский собор.

Поль Роже действительно по праву занимал должность начальника поезда. Он предполагал, что «Гора» прибудет в Шартр к обеду 12 апреля, однако все оказалось даже лучше: