Картер побеждает дьявола - Глен Голд

Как выяснилось, четвертый вагон предназначался для карликового песика Мистериозо – китайской хохлатой собаки с большими влажными глазами навыкате и огромным белым хохолком на голове, похожим на раскрытые коробочки хлопка. Пес тявкал, кусался и всё время трясся, словно от холода. Звали его Красавчик.

В вагоне у него была перина, золоченая миска, из которой он ел бифштексы, и большой китайский вазон с травой, чтобы Красавчику было где зарывать косточки. На вагоне изобразили гигантский портрет пса, под которым красовалась латинская надпись: «Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю свою собаку».

Первое представление давали в Сакраменто. За час до своего выхода Картер очередной раз спросил импресарио, вернул ли Мистериозо чемодан, и получил записку, с сожалением извещавшую, что Мистериозо его еще не нашел – возможно, чемодан затерялся среди пяти тонн реквизита.

Картер не сдался и показал импровизированное выступление с одолженными у публики монетами. Особенно большой успех имел номер, в котором он разбивал часы, а потом возвращал их целыми. Когда вечером он вернулся в гостиницу, чемодан уже стоял в номере. Каждую вещь старательно осмотрели и переложили.

Снимая грим, Картер злился и, более того, удивлялся: за что этому паршивцу отведено сорок пять минут на сцене? Он решил вернуться в театр и посмотреть.

Еще не так давно Мистериозо вкалывал, как проклятый, давая по пять представлений в день, а до тех пор, если верить афише, обучался у индийских браминов, чьи имена нельзя разглашать под страхом жестокой кары. Он смеялся раскатистым флибустьерским смехом, особенно когда знал, что его слушают. Казалось, ему нравится занимать как можно больше места: в тесноте за кулисами он обычно стоял подбоченясь и расставив ноги. На сцене Мистериозо говорил с британским прононсом, за которым Картер без особого труда узнавал уроженца Индианы или Небраски.

Картер прошел за кулисы, когда выступление Мистериозо – оно завершало программу – уже началось. Сначала появились танцоры на ходулях и пожиратели огня. Они начали показывать номера, но тут из-за кулис выбежали кровожадные индейцы с томагавками. Когда уже казалось, что сейчас с исполнителей снимут скальпы, выехал Мистериозо на коне, размахивая американским флагом и крича: «За Кастера! За Аламо![18]» Он выхватил кавалерийскую шашку, снес одному краснокожему голову, а другого вздернул под потолок с помощью лассо, словно не подвластного силе земного притяжения. Третий индеец исхитрился заковать Мистериозо в цепи и похитить красотку. Из зала вызвали добровольца – проверить прочность оков, но сколько тот ни дергал и ни крутил, наручники и цепи держались крепко. Тем не менее через секунду фокусник их сбросил, вскочил на коня и поклялся отомстить индейцам.

После быстрой смены декораций, во время которой публику развлекали акробатическими трюками и глотанием огня (опять!), зрителям предстала девица, привязанная к столбу посреди индейского лагеря. Краснокожие демонстрировали ей акробатическое и жонглерское искусство. К веселью зала один из индейцев – в розовой боевой раскраске – проявил больше интереса к своему собрату, чем к девушке, и был изгнан со сцены. Красотка объявила, что не покорится ни одному из них. Разъяренный вождь вынес приговор: она станет женою льва.

На сцену выкатили огромную клетку, в которой возбужденно расхаживал молодой лев. Вождь обратился к зверю:

– Берешь ли ты ее в жены?

В ответ лев оглушительно зарычал.

Семеро индейцев, перебрасываясь зажженными факелами – зрелище действительно завораживало, – проволокли девушку через сцену и бросили в клетку. Лев подобрался для прыжка, красотка обреченно прижалась к прутьям. Лев прыгнул, сбросил шкуру… и оказался переодетым Мистериозо.

Покуда спаситель обнимал девушку, запела труба, на сцену вылетели кавалеристы и, под оглушительные овации, спалили вигвамы. Зрители, повскакав с мест, аплодировали, как сумасшедшие.

Ко второму представлению в Сакраменто Картер разобрался во всех иллюзиях. Будь у него деньги и помощники, он бы выполнил их лучше. Он точно засек момент, когда фокусник и лев менялись местами: покуда «индейцы» жонглировали факелами, отвлекая публику, клетка поворачивалась на вращающейся платформе. Одно оставалось загадкой: каким образом лев рычит по заказу. Рык доказывал, что животное настоящее, и должен был раздаться сразу после фразы вождя.

Какая пропасть между грандиозным представлением Мистериозо и его собственными скромными фокусами!.. Картер поклялся себе к переговорам о следующем контракте приготовить что-нибудь новое и крупномасштабное, что-нибудь совершенно свое.

Как выведать секреты? Мистериозо – явная сволочь, но кто-то из его ассистентов может оказаться разговорчивее. Вечером Картер пригласил одного из жонглеров выпить и натолкнулся на решительный отказ. Мистериозо специально оговорил в контракте, что никто из других исполнителей не может «докучать» членам его команды. Это исключало любые формы общения.

Картеру было плевать на Мистериозо, однако он по-прежнему хотел выяснить, отчего рычит лев. Более того, девушка, которую каждый вечер спасали от индейцев, была самой красивой на свете. Ее звали Сара О'Лири.

Глава 8

В следующие две недели труппа посетила Оберн, Рино и Карсон-Сити. Времена настали тяжелые, страх перед увольнением был даже сильнее, чем в прошлом сезоне. В театре «Элко-Палладиум» за сценой висело объявление: «Исполнители, не отправляйте белье в стирку, пока антрепренер не посмотрел ваше выступление».

Картеру увольнение не грозило – на американском западе любят фокусников. Собственно, под угрозой вылета была одна супружеская пара, исполняющая самый жалкий номер, какой ему случалось видеть – Карл и Эвелина Ковальские.

Это были польские эмигранты, которые путешествовали с пианино, гитарой, коровой, петухом, бараном и двумя свиньями. Номер назывался «Потешная ферма». Программа обещала «музыкальное мычание, веселое блеянье и уморительное хрюканье»: Карл играл на гитаре народные песенки, а Эвелина под музыку доила корову. Потом Эвелина брала на пианино аккорды (играть мелодии она так и не научилась), а ее муж встряхивал животных, чтобы они издавали смешные звуки.

Картер смотрел все их выступления, проходившие при гробовом молчании зала. Он часто приходил заранее – на случай, если придется попрощаться. Больно было видеть, с каким искренним старанием Эвелина и Карл показывают свой жалкий номер. В Солт-Лейк-Сити на представлении «Потешной фермы» Картер стоял за кулисами рядом с Минни Палмер, постановщицей «Балагана в старших классах», где выступали ее сыновья. Можно было не спрашивать, зачем она здесь: Минни стояла, скрестив пальцы и затаив дыхание. Когда занавес опустился, она испустила глубокий вздох и похлопала Картера по плечу: «Потешная ферма» выдержала еще одно представление.

Отработав свой номер, он болтал с чтецом-декламатором Чейзом, помогал Эвелине и Карлу кормить животных, потом шел в город купить газету или открытку и возвращался к тому времени, когда заканчивалось представление Мистериозо. Сара всегда выходила с кем-нибудь из мужчин, но не заметно было, чтобы она предпочитала кого-то определенного. Она неизменно повязывала шелковый шарф на манер тюрбана и только после Денвера сменила его на кроличью накидку.

Погода стояла теплая, и, если у театра был большой задний двор, артисты разминались на улице. Мужчины ходили колесом и для смеха поигрывали мускулами. Сара танцевала.

По правилам, установленным Мистериозо, Картер не мог с ней говорить, поэтому говорил с собой. Он напоминал себе, что совсем не знает эту девушку. Ну не глупость ли умирать по некой особе только из-за того, что какая-то предсказательница – несколько предсказательниц – наговорили ему ерунды? Однако Сара О'Лири была прекрасна. Картеру безумно хотелось с ней познакомиться.

Для молодого человека, не лишенного определенных моральных правил, жизнь в варьете достаточно одинока. За несколько турне Картер осознал, какой хрупкий реквизит – его сердце. Неудивительно, что многие заводят возлюбленных, чьи локоны носят в медальонах и на чьи фотографии долго смотрят по вечерам. Картер, давно привыкший усмирять желания холодным душем и самовнушением, всегда надеялся отыскать спутницу жизни, но пока это было только мечтой. Порядочным девушкам в городах, где они гастролировали, не разрешали общаться с артистами, а коллеги женского пола не отличались разнообразием: коренастые матери семейств, экзальтированные религиозные девицы, страдалицы при мужьях-алкоголиках или искательницы приключений – случайно задев одну из них плечом, хотелось немедленно принять сальварсан.[19] Однако Картер с первого взгляда понял – Сара не такая.

Впервые он понял, что влюблен, в Денвере, сидя на пыльной карусельной лошадке в кладовке на втором этаже театра «Метрополь». Лето выдалось засушливое, но газон за театром хорошо поливали, и труппа имела возможность разминаться на зеленой траве. Картер протер носовым платком грязное оконце и стал смотреть на газон, на платаны и на представление: два «индейца» в боевой раскраске составляли пирамиду, двое помогали друг другу тянуть шпагат, еще один кувыркался на траве.