Картер побеждает дьявола - Глен Голд

Он раскрыл ладонь. Линия головы, линия сердца, Венерин бугор и четыре пальца, которые хироманты называют Меркурий, Аполлон, Сатурн и Юпитер. Провел пальцем по коже, воображая за всей этой мистикой не менее романтичную анатомию: глубокая ладонная фасция, которой можно придерживать монеты, musculus adductor obliquus pollicis, позволяющий прижимать большой палец к указательному – слабый у большинства людей, но набирающий силу с каждым днем, если сдвигать им карты.

Часа в четыре утра он принес новый чемодан и сложил туда реквизит. Старый трафарет: «Картер, фокусы с картами и монетами» казался признанием жизненного провала, но он еще не готов был присовокупить к своей фамилии: «Изумительный» или «Великолепный», поэтому вырезал новый – простой и четкий – и нанес краской на чемодан: «Чарльз Картер, иллюзионист».

Глава 7

На следующее утро родители отправились его провожать. Отец не задавал вопросов, мать не произносила ободряющих слов. Только получая прощальные подарки – «Капитальные мысли», последнее творение Дж. Пьерпонта Моргана от матери и «Толкование снов» Фрейда от отца, Картер понял, что это не просто капитуляция, – родители достигли в отношении него какого-то компромисса.

– Так сколько тебе платят в неделю? – ласково осведомился отец.

– Тридцать пять долларов. – Чарльз остановил носильщика, который вез на тележке его единственный чемодан. – Я сам понесу.

Нехорошо, чтобы коллеги увидели тебя в обществе носильщика. Чарльз пожалел, что не догадался повозить чемодан по полу, чтобы он не выглядел таким новым.

– Как ты на это проживешь? – не без ехидцы спросил отец.

– Буду экономить.

(На самом деле мать тайком высылала ему пятнадцать долларов в месяц, давая возможность свести концы с концами.)

– Это… хорошо, – сказал отец. – Послушай, сынок. Мы уже разговаривали, но я понимаю, что ты должен следовать велению сердца, – он говорил как актер, читающий новую роль.

– Однако мы надеемся, что ты начнешь делать успехи, – добавила миссис Картер, оглядываясь на мужа. Тот одобрительно кивнул, как будто сам не додумался до такой мысли.

– Конечно, – быстро ответил Картер. Эта невысказанная угроза висела над ним несколько лет, но пока всё обходилось. Он ускорил шаг, направляясь к дальней платформе, откуда всегда отходили поезда с гастрольными труппами.

– Другими словами, – продолжала мать, – полагаю, это твое последнее турне.

Картер остановился как вкопанный. Посмотрел на коллег – женщин в боа, мужчин с тяжелыми чемоданами, потом снова на родителей. Сейчас они были единодушны, как никогда.

– Мы тебя любим, – добавила мать.

Картер кивнул. Переход из родительского дома в мир варьете всегда давался ему с трудом, а тягостный разговор еще усугублял нервозность.

– Да, – сказал он. – Я понял. Поезд… идемте к поезду.

Однако при виде вагонов сердце его упало – покрытые прошлогодней копотью, они обещали вонь, которую вытравят лишь три недели цитронеллы. Родители смотрели на вагон с натянутыми улыбками, которые не сходили с их лиц все утро.

Кондуктор в потертом котелке и с резинками на рукавах махнул в сторону Картера незажженной сигарой.

– Имя?

– Картер. Я фокусник.

Кондуктор вытянулся.

– Фокусник? Сейчас, сэр. – Он щелкнул пальцами, и служитель взял у Картера чемодан.

– Это все ваши вещи? Я погружу их, сэр.

Картер шагнул к вагону, но его мягко взяли за плечо. Молодцеватый носильщик в красном кепи сказал со смехом:

– О нет, сэр. Вам сюда.

– Надо же, как мило, – заметила мать. – Ты ожидал этого, Чарльз?

Картер взмахнул рукой, пытаясь скрыть изумление.

– Ну, у меня новый контракт, а фокусники нынче в чести.

Носильщик повел их на платформу, где стоял состав из четырех новеньких красных вагонов. Алый паровоз выпустил струю дыма.

– Ваш поезд, сэр.

– Мой… поезд?!

– Это поезд иллюзиониста. Все согласно контракту.

Пуговицы на форме носильщика ослепительно сияли под лучами солнца.

– Мама, отец… хотите посмотреть мой поезд?

В первом вагоне было темно: свет шел только из открытых дверей в начале и в конце. Надеясь, что родители увидят в этом явный знак его растущего финансового благополучия, Картер предложил им войти. Посредине вагона оставался узкий проход, всё остальное было заставлено задниками, декорациями и реквизитом, ящиками и чемоданами. Тонн пять, не меньше, прикинул Картер. На одном из ящиков было написано: «Собственность Мистериозо!!!». Картер никогда не слышал этого имени. В дальнем конце вагона он приметил клетку, накрытую одеялами. В ней двигалась какое-то животное.

– Наверное, моя полка в следующем, – сказал Картер. Однако он ошибся: в следующем вагоне сидела компания нарядно одетых незнакомцев.

– Здравствуйте, – сказал молодой человек.

Никто не ответил. Уж не выпало ли ему ехать с русско-китайскими акробатами? Он неловко кивнул и двинулся через вагон; ни на одной полке не было карточки с его именем.

– Странно, – сказал Чарльз.

– Может быть, в следующем вагоне, – предположил отец.

– Может быть.

На двери в третий вагон висела золотая табличка с надписью «Domus Magii» – «дом мага». Как мило! Картер был польщен. Он открыл дверь, ожидая увидеть ряды полок, и у него захватило дух. Большая часть вагона представляла собой одну комнату – стены обиты бархатом, потолок отделан шелковыми гобеленами. Такого салон-вагона Картер еще не видел: мебель в стиле Людовика Четырнадцатого, в том числе диван, письменный стол, кровать под балдахином с резными ангелами у изголовья, оттоманка с множеством мягких подушек и массивные свечи – ни дать ни взять из турецкого сераля.

– Боже! – воскликнул отец.

– Здесь тебе будет очень удобно, – добавила мать.

Чарльзу почти хотелось отказаться – он не заслужил такой роскоши.

Тут дальняя дверь открылась и вошел человек в рубашке и парчовом жилете.

– Да? – сказал он.

– Я – Картер. Фокусник, – быстро отвечал Картер.

Незнакомец поднял брови.

– Фокусник… – недоверчиво повторил он.

– Да. Чарльз Картер. А это мои родители. – Картер протянул руку.

Незнакомец шагнул вперед. Он был высок – футов шесть, не меньше, с гладкими черными волосами и нафабренными усами. К этому времени Картер уже осознал свою ошибку, но еще не сообразил, что сказать, поэтому так и остался стоять с протянутой рукой.

Его обдало волной презрения и ненависти; затем незнакомец, сочтя, видимо, что объект недостоин столь сильных чувств, обратился к родителям:

– Вы, наверное, гордитесь своим юным фокусником?

– О да, – сказала миссис Картер и добавила гордо: – Он выступает «крупным планом».

Картер наконец сообразил, что к чему, и торопливо перебил:

– Вы – Мистериозо?

– Мне редко задают подобный вопрос.

– Вы тоже фокусник?

Картер и его новый враг пристально смотрели друг на друга. Слово «тоже» зловеще повисло в воздухе.

– Мистер и миссис Картер, может быть, вы проявите милосердие и поможете вашему сыну отыскать место в… – Мистериозо махнул рукой в сторону дальних путей, – другом поезде?

Он вежливо проводил их к выходу.

Чарльз вышел молча, мечтая о каком-нибудь внезапном событии – например, землетрясении. Лишь бы родители ничего не сказали.

– Другой поезд для артистов там? – спросила мать у кондуктора.

Тот кивнул.

– В самом конце?

– Мама!

– Там, куда сейчас грузят кур?

– Мам! – Картер надвинул шляпу на глаза.

– И часто в одно турне берут двух фокусников? – полюбопытствовал отец.

Картер мотнул головой.

– У меня небольшой номер, а это, наверное, известный иллюзионист.

– В таком случае вы подружитесь, – объявила мать.

Картер взглянул на отца. Тот втянул щеки, показывая, что с матерью лучше не спорить.

– Ну, я пошел, – сказал Картер. – Вернусь…

– Через шесть месяцев и неделю, – подхватила мать. – У нас уже есть билеты на твое выступление в «Орфее».

– Шоу будет обкатано лучше, чем в прошлый раз…

– Мы надеемся, что все твои мечты сбудутся. – Отец положил ему руку на плечо и смотрел с неподдельной нежностью. – Знаю, у тебя прекрасно получается с картами.

Когда Картер обнимал мать, Мистериозо, высунувшись в окно поезда, закричал на всю платформу:

– Картер! Ваш чемодан погрузили на мой поезд! Не волнуйтесь, я его пришлю!

Едва поезд с актерами черепашьим шагом отъехал от платформы, ему пришлось притормозить, чтобы пропустить шикарный состав Мистериозо. Картер смотрел в грязное окно, открытое до предела, чтобы выветрить запах прошлогодней плесени, соломы и отчаяния. Первый, второй и третий ярко-алые вагоны уже проехали. Теперь Картер увидел последний, раскрашенный так странно, что актеры даже заспорили, кто там едет. К тому времени, когда поезд достиг первой стоянки – Сакраменто, Картер узнал все подробности.

Как выяснилось, четвертый вагон предназначался для карликового песика Мистериозо – китайской хохлатой собаки с большими влажными глазами навыкате и огромным белым хохолком на голове, похожим на раскрытые коробочки хлопка. Пес тявкал, кусался и всё время трясся, словно от холода. Звали его Красавчик.