Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ритуальное очищение венесуэлы
Деспотичный режим диктатора Венесуэлы генерала Гомеса пал в 1935 г. с его смертью. Гомес оставил после себя разруху; он считал всю Венесуэлу своей собственностью, личной гасиендой, где все делалось для его обогащения. Бо́льшая часть населения оставалась бедняками, в то время как национальная нефтяная промышленность поднялась на небывалый уровень и судьба всей экономики страны зависела от нее. Гомес оставил после себя также широкий круг оппозиции. Военные терпели унижения от Гомеса, им мало платили, они занимали низкое общественное положение, им приходилось пасти многочисленные стада, принадлежавшие лично Гомесу. Не менее важным было создание демократической левой оппозиции, ядром которой стало «Поколение 28». В 1928 г. студенты Центрального университета в Каракасе восстали против Гомеса. Они, конечно, потерпели поражение, их лидеров либо посадили в тюрьму, где заковали в кандалы весом в 60 фунтов, либо отправили в ссылку и на принудительные работы по строительству дорог в джунглях во внутренних районах страны, где климат был просто убийственный. Многие члены «Поколения 28» стали жертвами террора Гомеса. Те, кто выжил, составили ядро реформаторов, либералов и социалистов, вернувшихся в политическую жизнь Венесуэлы после смерти диктатора. Когда же они окончательно пришли во власть, то именно представители «Поколения 28» сформировали основу для новых отношений между нефтяными компаниями и странами-производителями, между арендатором и землевладельцем во всем мире, а также разработали методику перераспределения ренты.
В условиях, когда от нефти зависело наличие денежных средств – а в конце 1930-х гг. она давала более 90 % экспортных доходов, – новое руководство страны приступило к реформированию законодательства о промышленности и к осуществлению полномасштабного пересмотра договорных отношений между государством и нефтяными компаниями, включая перераспределение ренты. Правительство США содействовало этому процессу. Во время Второй мировой войны Вашингтон слишком сильно ощущал бремя затянувшейся борьбы с Мексикой из-за национализации нефтяной отрасли, чтобы быть заинтересованным в сохранении доступа к ресурсам Венесуэлы, которая была основным источником нефти за пределами Соединенных Штатов и одним из наиболее надежных. Таким образом, американское правительство пошло на прямое вмешательство, чтобы избежать новой Мексики и обезопасить в разгар войны стратегически важный источник нефти. Компании, со своей стороны, тоже не хотели национализации. Standard Oil of New Jersey и Shell были главными добывающими компаниями в Венесуэле. Они понимали, что сидят на одних из самых крупных мировых месторождений нефти, и не могли позволить себе их потерять. Венесуэла была главным источником дешевой нефти, и дочерняя фирма Jersey, Creole, давала половину общемировой продукции компании и обеспечивала половину ее доходов[396].
Однако в Jersey не было единства мнений, что делать со стремлением венесуэльского правительства к перераспределению ренты. Традиционалисты, кое-кто из них были приверженцами режима старика Гомеса, противостояли каким-либо переменам, независимо от того, кто их пробивает – Каракас или Вашингтон. С противоположным мнением выступил Уоллес Пратт, бывший главный геолог компании, а к тому время один из ее руководителей. Пратт с его богатым опытом работы в Латинской Америке считал, что мир изменился и что компании неизбежно придется адаптироваться, тем более что этого требовали ее долгосрочные интересы. Он был также убежден, что упорное сопротивление будет не только бесполезным, но и дорогостоящим. По мнению Пратта, лучше помочь создать новый порядок, чем стать его жертвой. Спор происходил в то время, когда сама Jersey стала мишенью острых политических нападок в Вашингтоне в связи с ее довоенными отношениями с I. G. Farben и новой антитрестовской кампании со стороны Министерства юстиции. В результате этого Jersey изменила свое отношение к политике публичности и к политическим кругам, и не только в США. Более того, администрация Рузвельта дала ясно понять, что в случае разногласий с Венесуэлой, вызванных неумением компании приспособиться к новым условиям, Jersey не сможет рассчитывать на помощь из Вашингтона.
Jersey не могла рисковать своим положением в Венесуэле. Уоллес Пратт победил. Jersey назначила нового главного управляющего в Венесуэле – Артура Праудфита, который сочувственно относился к социальной политике страны и отличался умением уловить изменения на политической сцене Венесуэлы. Как и другие нефтяники, Праудфит в 1920-х гг. перебрался из Мексики в Венесуэлу, он хорошо помнил катастрофу, причиной которой были противоречия между правительством и компаниями, ожесточенную борьбу рабочих на нефтеразработках и был намерен извлечь урок из мексиканского опыта.
Главные игроки – правительства Венесуэлы и США, компании Jersey и Shell – хотели проработать все детали. Чтобы содействовать этому процессу, заместитель государственного секретаря США Самнер Уэллес пошел на беспрецедентный шаг и рекомендовал венесуэльскому правительству нескольких независимых консультантов, включая Герберта Гувера-младшего, сына бывшего президента и известного геолога, который мог помочь Венесуэле заключить выгодную сделку с компаниями. Уэллес также оказал давление на британское правительство, чтобы заручиться поддержкой Royal Dutch/Shell. С помощью консультантов составили соглашение, основанное на новом принципе «50 на 50». Это стало вехой в истории нефтяной промышленности. Согласно этой концепции разные налоги и арендная плата за право разработки недр будут увеличены и доходы правительства станут примерно соответствовать извлекаемой компаниями чистой прибыли в Венесуэле. Фактически обе стороны становятся равными партнерами и делят ренту пополам. В обмен на это не будет подниматься острый вопрос о законности и методах получения отдельных концессий, выданных Jersey и ее дочерним компаниям. Право собственности на существующие концессии будет закреплено, они будут продлены, и будут созданы новые возможности для дальнейших разработок. Для компаний это были ценные приобретения.
Предложенный закон вызывал критику со стороны «Демократического действия» – либерально-социалистической партии, которую образовали оставшиеся в живых члены «Поколения 28». Они утверждали, что в таком виде закон на практике приведет к гораздо меньшей, чем 50 %, доле Венесуэлы, требовали компенсаций за прошлую прибыль компаний. «Всеобщее очищение венесуэльской нефтяной отрасли, ее ритуальное очищение, будет невозможным, пока компании не выплатят адекватной компенсации нашей стране», – заявил Хуан Пабло Перес Альфонсо, представитель «Демократического действия» по вопросам нефти. Но, несмотря на воздержавшихся депутатов от этой партии, конгресс Венесуэлы принял новый закон о нефти в марте 1943 г., сохранив соглашение.
Крупные компании были готовы к существованию в новых условиях. «Деньги – вот что им нужно, – кратко заявил директор Shell Фредерик Годбер вскоре после принятия закона, имея в виду правительство Венесуэлы. – Если наши заморские друзья не станут склонять их к этому, маловероятно, что они откажутся от хороших денег,
