Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 22
Пятьдесят на пятьдесят: новое соглашение о нефти
В 1950 г. в Лондоне велись переговоры между представителями Министерства финансов США и британскими должностными лицами. В ходе переговоров американцы отметили некоторые тенденции нефтяной политики Саудовской Аравии, влияние которых обязательно скажется на всем Ближнем Востоке. «Правительство Саудовской Аравии недавно предъявило удивительные требования к Aramco, – признался один из американских чиновников. – Они затрагивают все возможные аспекты, которые только могло придумать правительство-концессионер». Однако в той или иной форме все требования сводились к одному – Саудовская Аравия желала больше денег от концессии. Намного больше.
Подобные претензии были присущи не только Саудовской Аравии. В конце 1940-х – начале 1950-х гг. нефтяные компании и правительства постоянно сражались за финансовые условия, на которых базировался послевоенный нефтяной порядок. Центральным вопросом было распределение ренты, «этого неудобного, но важного условия экономики природных ресурсов». Характер борьбы варьировал от страны к стране, но главная цель инициаторов была всюду одна и та же – перераспределить доходы самих нефтяных компаний и их налоговых отчислений в казначейства стран-потребителей в пользу стран – экспортеров нефти. На карту были поставлены не только деньги, но и власть.
Землевладелец и арендатор
«Практичные люди, считающие себя свободными от какого-либо интеллектуального влияния, – однажды сказал Джон Мейнард Кейнс, – обычно находятся в плену у какого-нибудь усопшего экономиста». Когда дело касается нефти, в категорию «практичных людей» попадают не только бизнесмены, которых имел в виду Кейнс, но и короли, президенты, премьер-министры и диктаторы, а также их министры финансов и нефтяной промышленности. Ибн Сауд и другие лидеры того времени, равно как и прочие наследовавшие им властелины, были последователями Давида Рикардо, фантастически удачливого биржевого брокера, жившего в конце XVIII – начале XIX в. в Англии. (Помимо прочего он неплохо нажился в результате победы Веллингтона при Ватерлоо.) Еврей по национальности, Рикардо стал квакером, а затем членом Палаты общин и одним из отцов-основателей современной политэкономии. Он и Томас Мальтус, друг и интеллектуальный соперник Рикардо, положили начало поколению последователей Адама Смита.
Рикардо разработал концепцию, которой предстояло стать основой борьбы национальных государств и нефтяных компаний. Это было понятие «ренты», отличающееся от понятия обычной прибыли. Он основывал свою теорию на выращивании зерновых, но она применима и к нефти. Возьмем двух землевладельцев, один из которых владеет намного более плодородными землями, чем другой. Они оба продают зерно по одной цене. Но затраты того, у кого земля богаче, намного меньше затрат другого, владеющего менее плодородными землями. Последний, возможно, получает прибыль, но первый, тот, у которого земля плодороднее, получает не только прибыль, но еще кое-что – ренту. Его вознаграждение – рента – формируется за счет качественных особенностей его участка, а не как результат мастерства или усердной работы, она удивительным образом извлекается из щедрого дара природы.
Нефть – один из даров природы. Ее геологическое наличие не имеет никакого отношения ни к характеру, ни к деятельности людей, которым довелось жить на земле, ни к политическому режиму в том регионе, где она обнаружена. Этот дар порождает ренту, которую можно определить как разницу между рыночными ценами, с одной стороны, и затратами на производство – с другой, включая дополнительные расходы на транспорт, переработку и сбыт нефти и прибыль на капитал. Например, в конце 1940-х гг. нефть продавалась по $2,5 за баррель. Какой-нибудь седовласый оператор истощенной скважины получит не более 10 % прибыли на свою нефть. Но на Ближнем Востоке баррель стоит всего 25 центов. Прибавим 50 центов (стоимость транспортировки) и 10 центов (прибыль от нефти стоимостью $2,5 за баррель). Разница составит приличную сумму – $1,65 на баррель ближневосточной нефти. Это и будет рента. Умножьте ее на объем производства, и деньги потекут рекой. И кто – страна-производитель, фирма или страна-потребитель, взимающая налоги, – какую долю ренты получит? По этому основополагающему вопросу согласия не было.
У всех были законные требования. Страна-производитель обладает правом собственности на нефть в своих недрах. Однако у нефти нет стоимости, пока иностранная компания не рискнет своим капиталом и не задействует свой опыт, чтобы произвести разведку, добыть и продать нефть. В сущности, страна-производитель – это землевладелец, а добывающая компания – всего лишь арендатор, который платит установленную арендную плату. Но если арендатор рискнул, приложил усилие и сделал открытие, в результате чего значительно возросла цена собственности землевладельца, должен ли он платить прежнюю арендную плату, или она должна быть увеличена землевладельцем? «Это великий водораздел в нефтяной отрасли промышленности – богатое открытие ведет к неудовлетворенности землевладельца, – говорил экономист М.А. Адельман, занимавшийся вопросами нефти. – Он знает, что прибыль арендатора много больше той, что необходима для продолжения добычи, и хочет иметь часть ренты. Если он получает какую-то часть, то хочет еще больше»[395].
Борьба вокруг ренты в послевоенные годы не ограничивалась только экономикой. Это была и политическая борьба. Для землевладельцев – стран-производителей – эта борьба была тесно сплетена с темами суверенитета и национального строительства, с националистическими выступлениями против иностранцев, которые, по их словам, «эксплуатировали» страну, препятствовали ее развитию, игнорировали социальное благополучие, возможно, подкупали чиновников и, конечно, вели себя как высокомерные, надменные, заносчивые «хозяева». На них смотрели как на откровенное воплощение колониализма. Этим не исчерпывались их грехи, они к тому же выкачивали «невосполнимое наследие» и богатства землевладельца и будущих поколений. Нефтяные компании, естественно, видели все это в другом свете. Они рисковали и держали обещания, вложив свой капитал и усилия именно сюда, и после трудных переговоров подписали контракты, дающие им определенные права. Они создали стоимость там, где ее не было. Они должны получить компенсацию за риск и сухие скважины. Они считали, что их обманывают жадные, ненасытные, двуличные местные власти. Они вовсе не думали, что «эксплуатируют», а жалобно восклицали: «Нас ограбили».
У этой борьбы была и политическая подоплека. Для стран-потребителей промышленно развитого мира доступ к нефти был стратегической целью. Ведь это была не только жизненная необходимость и не только фактор, определяющий возможности роста, но и центральный, ключевой элемент национальной стратегии, и
