И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты такое говоришь, Герман? – все еще не веря в сказанное, спросил Сеньер. – Ты уверен в этом? Мы же заказываем воду из города!
Скотт опустил глаза.
– Поскольку возникла опасность проникновения инфекции в цирк, – продолжал Скотт, – необходимо полностью запретить ввоз воды из Невера и близлежащих окрестностей, а в конце этой недели покинуть город. Всю уже заказанную воду необходимо будет обязательно прокипятить, сырую воду ни в коем случае пить нельзя.
– Но погоди, – возразил Сеньер. – Если мы прекратим ввоз воды в цирк, то нынешних запасов хватит максимум до конца недели. Где же мы возьмем воду в пути? И где поварам брать воду для приготовления блюд?
Герман резко поднял глаза и посмотрел на Сеньера.
– В этом следует винить только одного человека, – твердо произнес он. – Месье Фельон не позаботился о том, чтобы обеспечить цирк водой впрок, либо же заказать ее из Дижона, когда была такая возможность. Теперь Невер закрыт для въезжающих. Мы лишь можем упросить домовладельцев в сельской местности дать возможность нам набрать воды в их колодцах, куда холера еще не проникла.
После сказанного Скотт несколько сконфузился, когда понял, насколько был прямолинеен. Сеньер покрутил свои усы, еще не уложенные цирюльником, и спросил негромко:
– Кому-нибудь за последние три дня воду привозили, помимо поваров?
– Привозили, мой господин, – ответил Герман. – Третьего дня привезли двадцать бидонов для зверинца – поить животных. А вчера…
Герман замолчал. Сеньер вопросительно смотрел на него, ожидая ответа.
– Ну, вчера? – нетерпеливо спросил Хозяин. – Что, кто, сколько?
– Вчера месье Фельону доставили тринадцать бутылок, – с огорчением произнес Герман.
– Этот дурак совсем страх потерял. Ладно, иди к Фельону и скажи, что он либо прокипятит всю воду, что ему привезли, либо пускай поливает этой водой деревья в лесу, но не вздумает ее пить!
– Как прикажете, мой господин.
– Насчет твоих предложений, – продолжал Сеньер. – Я с ними согласен. Также еще несколько мер предпримем. Ларош! Ларош, черт тебя дери!
Из соседнего помещения выбежал Ларош и извинился за свою нерасторопность. Хозяин обратился к нему:
– Донеси до всех руководителей «кварталов», что я их закрываю до конца нашего пребывания в Невере. Жалования никакого им не выплачивать, только содержание на расходы всего «квартала», из которых руководители уже могут, если захотят, поощрить своих людей. Потом сходи к Франку, передай, чтобы на каждый «квартал» выделял не более двадцати тысяч. Большое шапито, а также Малое шапито Лорнау продолжат работать в привычном режиме. Это передай Фельону и Альфонсу Лорнау. Также донеси до ушей Лабушера, что своих уродцев он пускай выкатит в клетках на центральную аллею. Люди будут ходить мимо них и смеяться. В это время их надо рассмешить… Все понял?
– Все понял, мой господин, – сказал Ларош и быстро вышел из шатра.
– Твои задачи понятны, Герман? – обратился Хозяин к Скотту.
– Предельно, мой господин, – ответил Скотт и поклонился.
– Хорошо, можешь идти.
Герман также покинул шатер, оставив Сеньера одного. Формально он был не один – десятки охранников и лакеев окружали его шатер, готовые в любую минуту исполнить приказ Хозяина. Но могли ли они составить круг общения Хозяина? Конечно нет. В их обязанности не входила болтовня. Самый лучший лакей и охранник никогда не задает вопросов, никогда ничего не уточняет, никогда не открывает рот. Это ценил в своих слугах Сеньер. Молчаливая верность соблазнительна. Как очень дорогой и редкий товар, подкрепляемый не постоянным уходом и заботой, но бесконечным страхом за свою жизнь. Как лакеи боялись потерять теплое место у тела, так и сам Хозяин боялся своих слуг. А потому тем из них, кто круглосуточно был у него, отрезали языки, чтобы ничего не могли никому рассказать. Большинство надзирателей также были немыми. Вы можете выдать контраргумент – а на кой им тогда, спрашивается, руки и пальцы? Они ведь спокойно могут написать все, что знают. А вот не могут. Потому что, потерявши язык в качестве меры предосторожности, они прекрасно понимают, что могут также потерять и руки, и даже жизнь. С надзирателями было проще. Их души Сеньер словно высосал, заполнив освободившееся пространство бесконечной преданностью и фанатичностью. Не спроста их называли зомбированными. Кто знает, может, так оно и было. И потому Сеньер был одинок в окружении всех слуг и стражников.
После завершения утреннего совещания Фельон отправился в зверинец, проинспектировать работу своих бывших прямых подчиненных. Животные ему особенно нравились. Они никогда не задавали вопросов, никогда не перечили, а если перечили, то по крайней мере не ему. Среди всего затхлого запаха вольеров, среди конского навоза, среди тюков с сеном, среди десятков бочек и ящиков с овсом и кормом находиться неподготовленному человеку было невозможно. Но даже Фельон, почти десять лет отработавший в зверинце начиная помощником конюшего и заканчивая главным дрессировщиком, так и не смог привыкнуть к смешению всевозможных запахов, а потому постоянно обливался несколькими флаконами духов. Всякий раз он, однако, возвращался в зверинец, потому что только в нем чувствовал себя всевластным. Он по праву считал себя Хозяином зверинца, но хотел быть Хозяином и во всем цирке. И он был в шаге от заветной цели. Оставалось только скинуть с трона короля.
Но это были только его мечты. Пока же он вместе с новым главным дрессировщиком осматривал некоторые изменения в конструкции зверинца.
– Скажи мне, Шарбон, – обратился Фельон к главному дрессировщику, завидев его шатер, – ты убрал всю деревянную конструкцию и больше не живешь на возвышенности. Почему ты решил так поступить?
Шарбон приблизился к Фельону и кротко ответил:
– Как можно, мой господин. Разве могу я жить на той же высоте, что и вы? Разве достоин я находиться на том же пьедестале?
Фельон довольно усмехнулся.
– Молодец, Шарбон, – сказал он и взглянул на выход из зверинца. – Это кто там? Неужто посетителей раньше стали запускать?
– Не должны, вроде, – сказал Шарбон. – Сейчас узнаем.
Шарбон пошел к выходу, чтобы узнать личность зашедших. Фельон подозрительно смотрел ему вслед. Через две минуты он вернулся и доложил, что это мадам Сеньер с охраной прибыла для беседы с ним. Фельон несколько удивился. Когда Ирэн преодолела расстояние, мешавшее начать разговор, он поклонился и спросил:
– Мадам, что заставило вас в такое раннее время прийти сюда, в такую вонь?
– Вы, месье Фельон, – сухо ответила Ирэн. – Пойдемте в шатер, нам необходимо поговорить.
– Хорошо. Шарбон, проследи за тем, чтобы никто лишний не пришел еще сюда.
– Как пожелаете, мой господин.
Фельон пропустил
