И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Юби? Ты что гуляешь в такое время? – поинтересовался Иштван, поравнявшись с Юби. – Мне думалось, что ты уже у себя.
– Я как раз к себе направлялся, – ответил Юби. – Что тебя заставило выйти из шатра, да и к тому же пойти по направлению к главным шатрам?
– Да голова разболелась жутко, а под рукой не оказалось ничего, что могло бы снять боль. Вот потому и иду к доктору Скотту, чтобы выдал что-нибудь.
– Ох, неприятно…Тогда спеши, пока доктор еще не закрыл свой шатер! Доброго вечера!
– И тебе того же!
Разминувшись, Иштван и Юби пошли по своим направлениям. Последний отправился к себе в шатер, так что его мы оставим наедине с самим собой. А вот Иштван, думая, что быстро возьмет какую-нибудь микстуру от головной боли, попал в итоге в интересную ситуацию. Поговорим поподробнее о ней.
Время после ужина обычно воспринималось циркачами как нечто сакральное, позволяющее отдохнуть после тяжелого трудового дня, расслабиться, кому-то поиграть в карты, кому-то почитать, а кому-то поболтать с друзьями. Весной ужины проходили в более позднее время, нежели зимой, а потому и времени для сна оставалось у людей меньше. К примеру, в марте чаще всего ужины заканчивались примерно в восьмом часу вечера, и то, еще около часа многие артисты оставались в шатре-столовой раскладывать пасьянс, которому их научила Марин (ее, в свою очередь, данной игре обучила мать), либо же рассказывали истории из жизни. Таким образом, самое раннее, когда артисты начинали расходиться по своим шатрам – девятый час пополудни. Примерно в это же время Иштван с Юби и повстречались. Доктор Скотт же принимал людей ровно до девяти часов пополудни. После этого до самого утра его шатер оставался закрыт, а срочную медицинскую помощь должны были оказывать дежурные санитары, посменно сидевшие в лазарете. Моррейн также иногда оставался на ночное дежурство и даже оказывал помощь Хозяину, у которого в четвертом часу пополуночи случился приступ ревматизма. Но лекарства выдавать мог только Скотт, так что Иштвану необходимо было успеть до закрытия, поскольку оставалось не более получаса. Надзирателей, обычно парно охранявших шатер Германа, уже не было. Вместо них стояли двое обыкновенных охранников. Вернее, правильнее было бы сказать, – сидели. На каких-то ведрах причем. То ли от незнания, то ли от бессилия, нахлынувшего на них из-за влажного душного воздуха, охранники эти совсем не обратили внимания на Иштвана, прошедшего между ними.
К удивлению Иштвана, в передней докторского шатра никого не было, только лампа тускло горела на столике. Не задерживаясь, Иштван прошел дальше, непосредственно в кабинет доктора. Однако и там никого не оказалось. Простояв с минуту, Иштван подумал о том, чтобы уйти отсюда и попробовать поискать Моррейна, как вдруг раздался до боли знакомый стон. Источник стона ему сначала было трудно обнаружить, однако, проследовав в личную операционную Германа, Иштван понял, что звук донесся из нее. Постепенно стоны переросли в жалобный отчаянный крик, от которого Иштвану стало плохо. Добравшись до операционной, он увидел свет, исходивший из нее. «Значит, это там», – подумал Иштван, аккуратно приближаясь к свету. Вновь услышав крик, он присел, дабы не быть обнаруженным. Устройство шатра было таким, что операционную и рабочую части соединял внутренний коридор, и у операционной имелась своя внутренняя стена с небольшой прорезью, назвать которую окном было достаточно трудно. Сидя у этой прорези, Иштван смог услышать разговор, проходивший внутри.
– Если ты, подонок, не выпьешь эту микстуру – я твой рот так раскрою, что ты потом закрыть не сможешь, понял? – угрожающе произнес какой-то мужчина. По всем признакам можно было сказать, что сказал это доктор Скотт.
– Может, лучше ему попросту вколоть ее в вену? – раздался еще более знакомый мужской голос. – И меньше мороки будет с ним, а?
– Нет, микстура не для внутривенного использования предназначена, – возразил Герман. – Лучше заставить его рот раскрыть, чем ошибиться со способом применения. Мало ли, что произойдет, когда микстура попадет в вену.
– Тогда пускай наши добрые надзиратели милостиво откроют рот дорогому Дурре, – сказал знакомый по голосу мужчина.
«Дурре? Быть не может!» – подумал Иштван, услышав фамилию Мариуса. Не веря в это, он предпринял попытку посмотреть сквозь прорезь в стенке. И ему удалось разглядеть немного людей, там находившихся. В центре действительно стоял Скотт, за ним двое надзирателей. «Так вот куда они ушли со своих постов», – пронеслось в голове Иштвана. Рядом с Германом стоял мужчина, видимо, ассистировавший ему. Лица его не было видно, поскольку стоял он спиной к прорези. Слева от них, привязанный к вертикальной дыбе, висел Мариус Дурре. Иштван не мог поверить своим глазам. Он был уверен, что Дурре уже давно нет в живых, либо что его выгнали из цирка, однако прямо сейчас он видел его.
– Ну что, пить будешь, али как? – спросил неизвестный мужчина со знакомым голосом.
Видимо, Дурре среагировал положительно, потому что послышались громкие глотки, после которых раздался хриплый кашель.
– Как скоро должен проявиться эффект? – спросил тот же мужчина.
– Минут через десять, – ответил Герман. – Если окажется, что все приготовлено верно, то отправим пару пузырьков Хозяину.
– Анализы брать надо будет?
– Да, кровь и слюну.
– Хорошо, я распоряжусь.
В последние слова Иштван вслушался особенно внимательно. «Только один человек во всем цирке имеет квалификацию, позволяющую ассистировать Скотту», – думал он, держась рукой за голову, боль в которой все не унималась. – «Алекс…Значит, именно он помогает ставить опыты на Дурре…
Глава XIV
Не в силах больше находиться в докторском шатре, Иштван аккуратно выбрался оттуда и побежал к себе. Пока бежал – не смотрел по сторонам. Это сыграло с ним злую шутку. Пробегая мимо Большого шапито, он столкнулся с прогуливавшимся человеком, сбив его с ног.
– Ох, простите великодушно, сударь! – проговорил Иштван, помогая человеку подняться.
– Будьте осторожнее, мой друг, – произнес человек и обернулся. Это оказался комиссар Обье. Иштван ужаснулся, когда узнал его.
– Месье, простите за мою фамильярность! – сказал Иштван и поклонился. Извинялся он за «сударя». К мужчинам статуса и достатка Обье, конечно же, следовало обращаться «месье».
Обье с интересом посмотрел на Иштвана, который в ожидании слов, как ему казалось, оскорбленного комиссара стоял в полусогнутой позе, словно слуга-китаец в ресторане.
– Не тревожьтесь, сударь, – сказал Обье и улыбнулся. – Я вижу, вы спешите куда-то. Я прав?
– В-верно, месье, – ответил Иштван и выпрямился. –
