И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Клэр была убита. Кем и почему – большая загадка. Для меня очевидно одно – она кому-то перешла дорогу, что-то узнала, потому что невозможно погибнуть таким образом, и при этом, чтобы все оказалось случайностью!
Моррейн вновь почувствовал себя крайне неудобно. Он сидел и слушал Иштвана, который чуть ли не клялся в том, что обязательно найдет убийцу Клэр, а при этом убийцей был человек, сидевший всего в паре метров от него. Алекс, возможно от страха, думал, что может быть раскрыт в любой момент. Однако никто вовсе не замечал его пугливого поведения. Никто, кроме Фельона. С высоты прожитых лет (а старше него никого в Апельсиновом клубе не было), Анри, являясь к тому же и знатоком жестов, поведения, речи и нетипичных эмоций (научился, наблюдая за животными, и отличия от людей не примечал), обратил внимание на весьма странные для Моррейна повадки. Он дергался, очень часто моргал, дышал он неровно и учащенно, и при этом на удивление был молчалив.
Фельону предоставили слово сразу после Иштвана. Подниматься он не стал, а заговорил с места, чем удивил Алекса.
– Мне искренне непонятно, – произнес Фельон, – для чего мы сегодня собрались. Если для того лишь, чтобы целый час выслушивать заупокойные речи, то я не вижу большого смысла в том, чтобы оставаться здесь. Как вам всем известно, Хоз…месье Сеньер поручил мне исполнять обязанности управляющего делами и шпрехшталмейстера. Это означает, что свободного времени отныне у меня практически не будет. Отсюда вопрос: стоит ли мне вообще тратить то время, что останется, на бесцельные собрания плачущих бездельников?
Алекс, выслушав Фельона, цинично улыбнулся и язвительно сказал ему:
– Если бы не гибель этой девочки, ты до сих пор носил бы бумажки за Буайяром, как шлюховатая фрейлина.
Раздался тихий хохот. Фельон вытаращил глаза и огненным взглядом пожирал Моррейна. Тот, в свою очередь, останавливаться не собирался, желая принизить зарвавшегося дрессировщика:
– Я бы, на твоем месте, месье, не стал сетовать на загруженность. Все-таки, тебе не привыкать работать прислугой.
Тут терпению Фельона пришел конец. Он вскочил со своего стула, подошел к Алексу и схватил его за грудки. Остальные тоже повставали в попытке разнять двух мужчин. Однако, осознавая нынешнее положение Фельона, никто не осмелился к нему приблизиться.
– Ты, видно, оставшиеся мозги в спирте окончательно сжег, – прорычал Фельон, скручивая сюртук Моррейна, – как ты только посмел, сволочь английская, мне в лицо так говорить? Хочешь обвинить меня в убийстве девчонки? Так может, это ты ее убил, потому что именно она оказалась той лазутчицей, что подслушала нашу с тобой беседу, а теперь ты отчаянно пытаешься повесить это дело на кого-то другого?
– Не горячись, Анри, – почти что шепотом промолвил Моррейн, поглядывая на других членов клуба, пребывавших в смятении, – ты же понимаешь, что я не со злым умыслом говорил, не со злым! Не думал я тебя ни в чем обвинять, и ты тоже, будь добр, прояви уважение – отбрось всякого рода дурные мысли на мой счет…и отпусти меня, пожалуйста.
Фельон еще несколько секунд простоял в той же позе, после чего все-таки отпустил Алекса, к великому счастью для последнего. За прошедшую минуту Алекс успел даже проститься с самим собой, осознав, что слишком сильно развязал себе язык. Фельон не стал дальше оставаться в шатре, а направился к выходу, словив на себе неодобрительные взгляды окружающих.
– Что вы так на меня смотрите? – спросил он гневно, – я не намерен здесь оставаться боле. Мне надоело, что вы отказываетесь от самых активных действий, предпочитая играть в монашескую обитель! Вы неспособны организовать поистине действенную организацию сопротивления режиму Сеньера, который крепчает с каждым днем. Вы думаете, если Буайяр вдруг умрет, всем станет хорошо? А вот нет, скажу я вам! Велика вероятность, что Сеньер вообще должность управляющего делами упразднит и всем самолично станет заниматься. Пока старик был в сознании и бодрствовал, он мог контролировать нарастающее безумие нашего Хозяина, однако и шансов на смену руководства было значительно меньше. Теперь же, когда руки Сеньера связаны, и он не может принять всю власть в свои руки, а Буайяр слег в постель и недееспособен – де-факто я управляю этим чертовым цирком! И я десятки раз предлагал вам эффективный план наших совместных действий, однако вы каждый раз отвергали его. Напрасно. Мы могли бы уже сейчас осуществить то, ради чего и создавали клуб с таким идиотским названием. Мадам Сеньер поддержала бы нас, с Луа мы бы договорились – денег у меня достаточно для того, чтобы его перекупить.
– Месье Фельон говорит здраво, Алекс, – сказал Лабушер, – пора нам начинать активные действия. Всем вместе.
Моррейн оглядел каждого члена клуба, грозно посмотрел на Лабушера, потом остановился на Фельоне. Ни одной хорошей мысли он не допускал при взгляде на него. А потому ответил резко:
– Месье Фельон заблуждается, дорогие друзья. Его план станет губительным для всех нас, и он сам прекрасно об этом знает. Однако гордыня мешает ему признаться. Мы не станем менять наших убеждений и планов.
Фельон злобно фыркнул.
– Да будет так, – сказал он и вышел из шатра.
Собрание продлилось еще не долго. Уже через десять минут все стали расходиться по своим шатрам. Внутри Апельсинового клуба возник раскол, преодолеть который уже не представлялось возможным. Двигателем этого раскола, сам того не понимая, являлся Алекс Моррейн. Ему, может быть, и не хотелось, чтобы Фельон обиделся и фактически прекратил свою деятельность в клубе. Но так случилось, что огорчало таких людей, как Лабушер и Омар, и в некоторой степени радовало таких, как Катрин.
Вечер плавно перетекал в ночь. Черно-пурпурные цвета окутали все
