Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер

и начал методично отгораживаться от боли в лодыжке, в сломанном носу, во всем моем избитом теле. На это у меня ушла пара минут, а когда я закончил, тональность рыка подвесных моторов изменилась – точнее, это был уже не рык, а негромкое урчание.

Я открыл глаза и увидел, что Саня и Майкл стоят по обе стороны от меня с мечами наголо. Розанна еще немного убавила обороты моторам и повернула голову, чтобы смерить меня долгим взглядом. Уголки ее губ чуть изогнулись в улыбке – она узнала методику. А потом снова повернулась к штурвалу, и я заметил, что вокруг сделалось светлее. Ненамного, но достаточно, чтобы я мог разглядеть ее силуэт с изящно изогнутыми рожками.

Я поднялся и в первый раз увидел остров, который поднимался из волновавшихся все сильнее озерных вод. Он порос обычным для этих мест лесом: чахлыми деревьями с густым подлеском. Снег укрыл его целиком, и именно отраженный от этого белого одеяла свет позволял мне видеть темный силуэт Розанны.

На берегу виднелось нечто, напоминающее города-призраки Дикого Запада, только это поселение забросили так давно, что сюда, на отвоеванную у них землю, вернулись деревья. Большая часть зданий давно обрушилась. Сквозь те, что остались стоять, проросли деревья, и это зрелище напомнило мне коллекцию насекомых: пустые хитиновые оболочки, пришпиленные булавками к страницам. Какая-то вывеска, выцветшая до полной неразборчивости, висела боком на единственной уцелевшей старой цепи. Ветер раскачивал ее, и покрытые ржавчиной звенья с противным скрежетом терлись друг о друга. У берега ощетинился бревнами скелет давно истлевшего причала, и черные сваи торчали из воды обломками гнилых зубов.

При виде этого запустения я словно ощутил на себе чужой, бездушный, но все равно враждебный взгляд. Я не нравился этому месту. Оно не хотело моего присутствия. Оно не питало ко мне ни малейшего уважения, и останки маленького городка безмолвно напоминали о том, что в прошлом это место уже вступило в борьбу с людьми вроде меня – и победило.

– Эй, – окликнул я Розанну. – Вы уверены, что это нужное нам место?

Она молча ткнула пальцем куда-то поверх городка. Я взглянул в указанном направлении и увидел огонь, который мы уже видели издалека. Теперь я не сомневался, что это горит сигнальный костер – горит на вершине высившегося над городком холма, который, судя по всему, являлся верхней точкой острова. Что-то неясно темнело там на фоне неба, то ли дом, то ли башня; яркий огонь мешал разобрать очертания.

Розанна окончательно заглушила моторы, и катер тихо скользил к обломку деревянного столба у самого берега. Она перебралась на нос катера и ждала там с мотком каната в руке, когда катер несильно стукнулся о столб носом. Набросив петлю на столб, она привязала к нему катер, после чего спрыгнула в воду, погрузившись почти по пояс, и направилась к берегу.

– Ну отлично, – буркнул я. – Снова мокнуть.

Откуда-то сзади продолжавший усиливаться ветер донес клокочущий звук. Я несколько раз бывал на севере и мог бы сравнить его с криком гагары, но мы-то все знали точно. Лето продолжало идти по нашему следу.

– Мы вряд ли просохнем, если будем ждать здесь, – негромко заметил Майкл.

– В деревьях прячутся люди, – сообщил Саня, убирая меч в ножны и снимая с плеча «калашников». – В тридцати ярдах от берега, там и еще вон там. Хорошие позиции для пулеметчиков.

– Ладно, пошли, – буркнул я. – А то им станет скучно и они решат поиграть в Нормандию.

– Господь да пребудет с нами, – тихо произнес Майкл.

– Аминь, – откликнулся я, доставая из-под плаща свой обрез.

Глава 42

Майкл, как всегда, предусмотрел все заранее. Он захватил с собой с дюжину специальных химических грелок – этаких пакетиков, которые охотники подкладывают в рукава своих курток. Оказавшись на берегу, он первым делом раздал их нам, и мы сунули их себе в носки. В противном случае я плохо представляю себе, как мы вообще добрались бы по снегу на вершину холма в промокших до колен штанах.

Розанна, разумеется, не испытывала с погодой никаких затруднений. Закутавшись в крылья, словно в плащ, она в своей демонической форме, казалось, невосприимчива к холоду, и ее копыта ступали по заснеженному каменистому склону с ловкостью горной козы, а хвост с зазубренным кончиком метался вправо-влево, помогая поддерживать равновесие. Следом за ней шел Саня, потом я, и замыкал наше шествие Майкл.

Городок на поверку оказался скорее заводским поселком, выстроенным при консервном заводике – длинном, наполовину разрушенном здании в дальнем конце заснеженной улицы.

На полпути вверх по склону мы наткнулись на тропу, которой явно пользовались на протяжении нескольких последних дней. Кто-то даже расчистил ее от снега до самого камня – включая ступени, ведущие на вершину. По мере того как мы поднимались, силуэт стоявшего на вершине сооружения становился все яснее, а горевший там огонь – ярче.

– Маяк, – пробормотал я. – Или то, что от него осталось.

Когда-то башня имела в высоту футов пятьдесят, не меньше, но верхние два десятка футов обрушились, словно снесенные рукой великана. Вообще-то, маяков по берегам и на островах Великих озер достаточно много, и, как часто случается с подобными сооружениями, с ними связано множество странных историй. Ничего такого про этот конкретный маяк я не слышал, но, глядя на шершавые камни, почему-то подумал, что для рассказа о странных приключениях требуется одна малость: остаться в живых.