Император Наполеон - Николай Алексеевич Троицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Император никак не желал понять, что не все его подчинённые — Наполеоны», — вспоминал о том времени один из его генералов[1323]. А вот союзные военачальники давно это поняли и старательно использовали. Их главнокомандующий К.Ф. Шварценберг прямо говорил: «Мы разделяемся нарочно, чтобы и Наполеон разделял свою армию и чтобы он не был везде сам»[1324].
27 марта после боя при Сен-Дизье Наполеон, ещё не остыв от гнева при известии о фактическом предательстве Ожеро, узнал от пленных гораздо сильнее поразившую его новость: союзники вместо того, чтобы повернуться к нему лицом, пошли прочь от него — на Париж! «Прекрасный шахматный ход! — воскликнул Наполеон. — Никогда бы не подумал, что генерал коалиции способен на это!»[1325] «Он забыл, — комментирует восклицание Наполеона А.К. Дживелегов, — что Шварценберг учился в его школе»[1326]. Увы! Всё было проще: подсказала союзникам «шахматный ход» и тем самым решила судьбу Парижа измена.
Наполеон не знал, что ещё 17 марта в Труа, где размещалась штаб-квартира союзников, прибыл эмиссар Ш.М. Талейрана и агент Бурбонов барон Э.Ф. Витроль. Он передал Александру I нарочито неряшливую и безграмотную по форме (для конспирации) записку от Талейрана с настоятельным советом оставить Наполеона у себя в тылу и спешить к Парижу, где союзников ждут[1327]. По свидетельству К.В. Нессельроде, эта записка уже «решила вопрос о движении на Париж»[1328]. А пока интервенты готовились к маршу, несколько сомневаясь, верно ли их решение, Бог послал им (как они думали) ещё одну удачу, которая сняла все сомнения. 23 марта казаки перехватили письмо Наполеона к императрице Марии-Луизе, где говорилось: «Я пошёл к Марне. Сегодня буду в Сен-Дизье»[1329]. Так стало ясно, что Наполеон удаляется от Труа на восток. 24 марта союзники из Труа быстро пошли на запад — к Парижу.
У местечка Фер-Шампенуаз путь 100-тысячной Главной армии фельдмаршала князя К.Ф. Шварценберга, при котором неотлучно обретались трое монархов (Александр I, Франц I и Фридрих-Вильгельм III), преградили 25 тыс. французов под командованием маршалов О.Ф. Мармона и Э.А. Мортье. Союзники отбросили их и через четыре дня вслед за ними подступили к Парижу.
Утром 29 марта императрица Мария-Луиза по инициативе её «надсмотрщика» Жозефа Бонапарта и с согласия Регентского совета выехала из столицы вместе с сыном и многолюдной свитой. Римский король заупрямился: раздражённый тем, что к нему применили силу — а силу необходимо было применить, чтобы усадить его в карету, — он в гневе заявил: «Я не хочу покидать Париж. Здесь я хозяин!»[1330] Но что мог сделать этот «хозяин», которому едва исполнилось три года? Целый поезд императрицы из двух десятков экипажей с воинским эскортом в 700 сабель, напоминавший верным слугам Наполеона «похоронную процессию», скоропалительно помчался через Рамбуйе и Шартр в город Блуа на Луаре, бывший когда-то резиденцией французских королей. Там Мария-Луиза узнает о вступлении союзников в Париж и об отречении Наполеона и оттуда вернётся с Римским королём в Рамбуйе, куда обещал приехать к ней Франц I. 16 апреля император Австрии приедет к дочери и с того дня возьмёт её и внука навсегда под своё попечение[1331].
Вернёмся теперь в Париж 29 марта. Мармон и Мортье мобилизовали Национальную гвардию, которую возглавил один из старейших маршалов Наполеона Бон-Адриен Монсей, и довели таким образом число защитников города до 40 тыс.[1332] 30 марта 100 тыс. интервентов, две трети которых (63 тыс.) составляли русские, пошли в атаку[1333]. Бой был упорным. Пока армейские ветераны, новобранцы, Национальная гвардия и даже инвалиды-ополченцы сражались за столицу своего государства, Шарль Морис Талейран иезуитски развернул в Париже подрывную работу. «С 28 марта, — читаем у Е.В. Тарле, — Талейран деятельно агитировал между оставшейся в Париже группой сенаторов в пользу призвания Бурбонов. Он лживо уверял их, будто таково желание Александра I, запугивал их (а через них весь город), распуская ложный слух, что русские предадут огню и мечу столицу, если заподозрят, что французы хотят оставить императора на престоле». В те же дни «он успел внушить и Сенату и Парижу, что Александр именно к нему, Талейрану, питает доверие, что именно он спасает Париж от разгрома, пообещав русскому царю восстановление Бурбонов»[1334].
С ведома (если не по инициативе) Талейрана воспрянувшие духом в Париже роялисты ради скорейшего возвращения Бурбонов задумали организовать убийство Наполеона. Исполнителем этого замысла был выбран некто Мари-Арман Герри де Мобрейль — фанатик, одно время служивший у Жерома Бонапарта в Вестфалии. «Он разорился, спекулируя фондами, принадлежавшими армии, — пишет о Мобрейле Хилэр Беллок. — Это был отщепенец, знакомый с подонками общества, и из них он мог набрать банду убийц. Но пока ему не удавалось найти людей, способных на такое дело, как убийство Наполеона. Он мог найти кое-кого, кто согласился бы, скажем, низвергнуть статую императора[1335], но набрать — по крайней мере быстро — группу из нескольких человек, которые согласились бы его убить, он не смог»[1336]. Добавлю от себя: или не успел. В то же время «Блюхер по собственной инициативе выделил отряд с чёткой задачей: уничтожить императора»[1337]. Тоже не удалось.
Тем временем битва за Париж продолжалась с крайним ожесточением — с 5 часов утра до 5 вечера. Жозеф Бонапарт вскоре после полудня, в разгар сражения, покинул столицу, «поручив командование Мармону и разрешив ему начать переговоры с врагом»[1338]. К 17 часам союзники потеряли у стен Парижа, по данным М.И. Богдановича, 8200 человек (в том числе 6 тыс. россиян)[1339], тогда как урон французов не достигал и 5 тыс.[1340] Поскольку именно в тот момент русские войска под командованием француза А.Ф. Ланжерона овладели высотами Монмартра (они стратегически господствуют над Парижем), Мармон поддался уговорам Талейрана и запросил у союзников мира.
Когда парламентёр от Мармона поднялся над предместный холм Бельвиль, где
