Ярость огня - Розария Мунда
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но к нему добавилось новое.
Шлюха Повелителя драконов.
Между нами с Аэлой не происходил всплеск эмоций.
Стражники пытались усмирить протестующих выстрелами пепла, заранее окатив драконов водой. Небольшие размеры и беззлобный нрав драконов-аврелианцев делали их наиболее подходящими для патрулирования городов. Они выполняли основную часть работы, их поддерживали небесные рыбки, а также грозовики, пока у них еще хватало сил сдерживать злость. Каждый должен был подчиняться приказу – немедленно подниматься в воздух, если вдруг произойдет всплеск эмоций. Я ощущала отголоски страха и разочарования Аэлы, пульсирующие во мне, словно второй пульс. Но пока я сохраняла спокойствие, она тоже оставалась спокойной.
А вот протестующие – нет. Их ярость была столь безудержной, что я беспокоилась не только о зернохранилищах Яникула и Внутреннего Дворца, но и о том, как бы не начались массовые кровопролития.
Мы блокировали мосты на верхний берег и готовились их перекрыть.
Крики доносились с другого берега реки, с узких мест на мостах, где городская стража и гвардейцы противостояли протестующим, стремящимся прорваться с нижнего берега. Зеленые банданы и шарфы усеивали толпу, некоторые лица были закрыты, но остальные к тому времени уже осмелились показать себя. На тех, кто потряхивал перед нами своими кулаками, не было видно ни одного металлического браслета.
На другом берегу реки перед входом на мост Хаймаркета приземлились два дракона: белый аврелианец и серебристо-серый грозовик. Ли сюр Пэллор и Кор сюр Маурана. Дочь Саутсайда сидела за спиной Кора, а ее зеленый шарф, повязанный вокруг головы, виднелся даже на расстоянии.
Когда они спустились в толпу протестующих, их встретили аплодисментами.
Ли сюр Пэллор в сверкающих доспехах снял шлем и поднял руку. Его слова разнеслись по реке:
– Все одинаково достойны. Ана Саттер была достойна.
И после того как аплодисменты стихли, раздалась другая, громко скандируемая фраза, которую вбросила в толпу Дочь Саутсайда:
– Ли сюр Пэллор, Сын Революции.
Мы, сидя верхом на драконах, возвышались над толпой, поэтому, когда Ли обернулся и посмотрел через темные воды реки Фер, я знала, что в этот момент он видит меня. Я застыла на месте, в сотый раз задаваясь вопросом, одобрил ли он статью Мегары. Считает ли он, что я непригодна для службы.
Ли отвернулся и продолжил свою речь. Кор и Мегара ни разу не взглянули в мою сторону.
Мы продолжали держать оборону.
На второй день бунтовщики начали выламывать руки людям, которые не сняли браслеты.
Они ломали руки золотым.
А затем выламывали руки тем, кого считали золотыми.
Вернувшись в Обитель, Пауэр с моего разрешения начал просматривать мою почту. Он не рассказывал мне о содержимом писем, которые находил среди официальной корреспонденции и тут же сжигал.
Но я догадывалась.
ЛИ
В конце третьего дня я застал Вэла Лазаре, Ло Тейрана и Ричарда Тиндейла в застекленном кабинете, расположенном рядом с отделом новостей, который раньше принадлежал главному редактору «Народной газеты». Старое название было перечеркнуто, а на его месте виднелось вырезанное перочинным ножом слово, которое лидеры Отверженных выбрали для себя: «Правление».
– Когда мы начнем переговоры? – поинтересовался я.
Я чувствовал праведный гнев людей, когда они снимали свои браслеты, радость, когда они скандировали: «Мы все одинаково достойны». Но я также видел и сломанные руки. Стража в панике начинала доставать сабли, а не дубинки. Зернохранилища на нижнем берегу были разграблены там, где городская стража, отступившая на верхний берег, не могла их остановить. Но, несмотря на то что зерно раздали беднякам, хлеба больше не стало.
Сколько еще выдержит город, прежде чем мы сядем за стол переговоров с Внутренним Дворцом?
Они, отвернувшись от меня, изучали карту города.
– Всему свое время, – сухо откликнулся Тейран.
– Ждешь не дождешься своего часа, да? – пошутил Лазаре.
Я отвернулся, слишком расстроенный, чтобы ответить, и Тиндейл выкрикнул мне вслед:
– Ты хорошо справляешься, Ли. Я знал, что в тебе это есть.
После освобождения он ни разу не упоминал о наших разговорах в прошлом семестре, которые закончились доносом Энни, обвинившей его в мятеже, поэтому я впервые услышал нечто на то, что он когда-то сказал мне в пустой аудитории. «Я знал, что в тебе это есть». Ссылался на мое происхождение, на превосходство крови, на вечный зов Триархов?
Мне казалось, что Тиндейл забудет о своих прежних идеалах, связавшись с группой радикальных демократов.
– Это другое, – сказал я ему.
Тиндейл с улыбкой кивнул в ответ. Я, взволнованный, вышел из кабинета.
Снаружи, в редакции, появился Джестер, повелитель улиц из Чипсайда, с бочонком эля и новым мешком хлеба.
– Пожертвовано добрыми людьми из Каллиполиса, – объявил он залу, и хотя слово «пожертвование» вряд ли здесь было уместно, но мне слишком сильно хотелось есть, чтобы размышлять над его речами, когда он сунул мне горбушку хлеба.
Первая нормальная еда за день вызвала в комнате восторг. Поднимались тосты за Дочь Саутсайда, за Сына Революции. Кто-то выкрикнул «стерва-командующая», и я обернулся на него. Кор сидел за столами вдоль стены, прихлебывая эль и смеясь над тем, что говорила Мегара. После смерти Аны его бросало от угрюмого молчания к яростной энергии.
– Ты не напечатала худшего. Вы не поверите, чем она еще занималась. Встречалась с… – заговорил он.
Он собирался сплетничать о тайной операции Энни с Гриффом Гаресоном. В два шага я оказался у их стола и, обхватив Кора сзади за шею, прижал друга к столу.
– Заткнись.
– Дракона ради, Ли…
Я отпустил Кора, и он выпрямился, потирая шею.
– Ты ужасно взвинчен, – заметила Мегара.
Пиршество в комнате не утихало, но тем не менее я с отчаянно бьющимся сердцем оглянулся, чтобы понять, кто еще мог нас услышать.
– Сколько дней осталось до Нового года? – спросил я.
Три. Это значило, что через четыре дня Грифф Гаресон встретится с Энни с надеждой, что она достанет драхтаназию. Но она, насколько мне известно, до сих пор не знала, где ее искать.
А город тем временем раскалывался на части, и никто из лидеров Отверженных, казалось, не собирался положить этому конец.
Мне нужно было поговорить с Энни.
После наступления ночи я поднялся на крышу, где Пэллор гнездился вместе с двумя другими драконами, и оседлал его. Мы в считаные минуты взмыли городом, затерявшись в ночной темноте, а четверть часа спустя приземлились во дворе Обители.
Слетаем туда и обратно. И никому не стоит об этом знать.
В кабинете Первой Наездницы я застал Пауэра,
