Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

Иностранные инвестиции, вероятно, не приобрели бы такого масштаба, если бы Гомес не обеспечил относительно благоприятный политический климат. Но как долго удержится стабильность? Представитель Lago, дочерней компании Standard of Indiana, в 1928 г. сообщил чиновнику Госдепартамента США: «Президент Гомес не вечен, и всегда существует опасность, что новое правительство, возможно более радикальное, решит конфисковать нефтеразработки и проводить политику, аналогичную Мексике». Поэтому в целях безопасности Lago построила крупный экспортный нефтеперерабатывающий завод для венесуэльской нефти не в самой Венесуэле, а на Арубе – принадлежавшем Голландии острове. Shell сделала то же самое на другом голландском острове – Кюрасао.

В отличие от Shell и других компаний Standard Oil of New Jersey, несмотря на большие расходы, результатов в нефтеразведке не достигла. Руководителя работ в Венесуэле называли в Нью-Йорке «недобывающим директором нефтедобычи». Наконец, в 1928 г., применив новую технологию на концессии, оставленной другой компанией, Standard Oil of New Jersey сделала свое первое крупное открытие. Создание технологии подводного бурения позволило открыть богатые запасы нефти под озером Маракайбо и добывать ее оттуда в огромных объемах. Шутки про рыболовный бизнес Standard Oil of New Jersey прекратились.

В 1932 г., в наиболее тяжелый момент Великой депрессии, компания Standard of Indiana была крайне обеспокоена предложением установить в США новый размер пошлины на импортируемые нефтепродукты – $1,05 за баррель бензина, 21 цент за сырую нефть и мазут. Это фактически закрывало доступ венесуэльской нефти на рынок Соединенных Штатов. Indiana не располагала торговой системой за рубежом, куда можно было направить нефть. Она опасалась делать новые капиталовложения в разгар Великой депрессии, компанию беспокоила и возможность национализации ее мексиканских активов. Сложенные вместе, риски выглядели чудовищно. Поэтому Standard Oil of Indiana продала Standard Oil of New Jersey свои зарубежные разработки, в том числе и в Венесуэле. Standard Oil of New Jersey заплатила частично своими акциями, и таким образом Indiana на время стала крупнейшим акционером Standard Oil of New Jersey[196].

Дуэль с большевиками

Однако не в Западном, а в Восточном полушарии политические коллизии, связанные с нефтью, приобрели чрезвычайно напряженный характер. До войны русская нефть была одним из важнейших элементов на мировом рынке. Но теперь она находилась в руках нового коммунистического правительства Советской России. Как оно будет играть и по каким правилам?

Royal Dutch/Shell поставила на карту больше, чем другие, поскольку приобрела перед Первой мировой войной крупные нефтяные активы Ротшильдов в России. После революции многие пытались приобрести нефтяные месторождения в России по дешевке. Говорили, что Гюльбенкян покупает собственность у русских эмигрантов по предельно низкой цене. Никогда ничего не упускавший, он скупал также произведения искусства, которые вывезли нуждавшиеся в деньгах эмигранты.

В отличие от Ротшильдов семейство Нобелей упорно держалось за свои нефтяные интересы в России, но во время революции и они бежали из страны, кто-то переодевшись крестьянами, кто-то на санях и пешком через финскую границу. Через три четверти века их династия в России прервалась. В конце концов они добрались до Парижа, где собрались в отеле Meurice и попытались найти способ спасения своей нефтяной империи.

Ответ был один – срочная распродажа. Нобели предложили Детердингу все свои активы в России. Страна была по-прежнему охвачена беспорядками и гражданской войной, и исход не был окончательно ясен. Детердинг хорошо понимал, что ему предлагали: возможность стать хозяином русской нефти. Но выигрывал он в одном-единственном случае – если проигрывали большевики. Детердинг сформировал синдикат с участием Англо-персидской компании и лорда Каудрая для переговоров с Нобелями. Он был убежден, что большевистский режим долго не продержится. «Через шесть месяцев большевиков выкинут не только с Кавказа, – писал он Гюльбенкяну в 1920 г., – но и из России». Однако для страховки запросил гарантии политической поддержки в британском министерстве иностранных дел. Когда там отказали, он принялся настаивать на сохранении за Нобелями некоторой доли или, еще лучше, на покупке Группой опциона – «до появления устойчивой власти в какой-либо форме». Однако Нобели хотели продать все и немедленно, и в связи с отказом Детердинга переговоры закончились провалом.

Но на подходе был другой потенциальный покупатель, куда больше, откровенно говоря, привлекавший Нобелей, причем не только своими ресурсами, но и национальной принадлежностью, за которой маячила политическая поддержка американского правительства. Это была Standard Oil of New Jersey. Настал момент, когда после стольких перемен и в более сложной обстановке появилась возможность воплотить наконец в жизнь мечту об альянсе американской и русской нефти, к которому Нобели пытались сделать первые шаги еще в 1890-х гг.[197]

В свою очередь Standard Oil of New Jersey также была заинтересована в сделке. Уолтер Тигл и его коллеги слишком хорошо помнили влияние русской нефти на старый трест Standard Oil, сорвавшее его попытки установить «всеобщий нефтяной порядок». Они знали, что рынки Средиземноморья дешевле снабжать нефтью из России, чем из Соединенных Штатов. Российский экспорт во время Первой мировой войны прекратился, но в случае восстановления добычи и применения новых технологий он мог возобновиться и в один прекрасный момент вытеснить американскую нефть с рынков Европы. Для Standard Oil было предпочтительнее самим контролировать русскую нефть, чем видеть ее в руках конкурента. «Мне кажется, что для нас нет другого пути, кроме как рискнуть и сделать вложения сейчас, – разъяснял свою точку зрения Тигл. – Если мы не сделаем этого, думаю, нам не дадут оказать какое-либо существенное влияние на ситуацию с добычей в России».

Standard Oil of New Jersey начала интенсивные переговоры, невзирая на высокую вероятность того, что Нобели пытались продать собственность, которой больше не владели. Этот риск стал реальнее в апреле 1920 г., когда большевики вновь заняли Баку и немедленно национализировали нефтяные месторождения. Британских инженеров, работавших в Баку, посадили в тюрьму, а некоторых «нобелевцев» судили как шпионов. Однако сделка была настолько привлекательной в случае падения большевиков, а убежденность в этом была столь сильна, что Standard Oil of New Jersey и Нобели продолжали переговоры. В июле 1920 г., менее чем через три месяца после национализации, сделка была заключена. Standard Oil приобрела права на половину нефтяной собственности Нобелей в России по действительно «минимальной цене сделки» – за $6,5 млн с последующей доплатой $7,5 млн. Взамен Standard получала контроль как минимум над третьей частью добычи нефти в России, над 40 % нефтепереработки и 60 % внутреннего российского нефтяного рынка. Западные нефтяники выдавали желаемое за действительное – риск был действительно очень велик и слишком очевиден. А если новый большевистский режим все-таки устоит? Национализировав месторождения, их можно разрабатывать или выставить на международный аукцион.

В последовавшей дуэли между капиталистами и коммунистами последних представлял образованный и находчивый нарком внешней торговли Леонид Красин. Стройный, с острой бородкой,