Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

для экономического развития, и для личного обогащения ее хозяина. Две цели слились в одну. Иностранный капитал означал доходы. Шансом Гомеса была нефть, он быстро понял, что для привлечения иностранных инвесторов необходимо обеспечить стабильные политические и налоговые условия[194].

К 1913 г. Royal Dutch/Shell уже работала в Венесуэле в окрестностях озера Маракайбо, в 1914 г. началась добыча в небольших объемах. В 1919 г. на фоне растущего после войны интереса к Венесуэле Standard Oil Company (New Jersey) отправила туда своих разведчиков. Геолог группы решил вообще не обследовать бассейн Маракайбо. «Всякий, кто проведет здесь хотя бы несколько недель, – объяснял он, – почти наверняка заразится малярией либо получит заболевания печени и кишечника, которые очень скоро станут хроническими». Он не рекомендовал делать инвестиции в Венесуэлу, но менеджер Standard Oil of New Jersey, принимавший участие в поездке, не согласился с ним. Для него действия Royal Dutch/Shell значили куда больше, чем малярия или какие-то болезни. «Тот факт, что они вкладывают сюда миллионы, наводит на мысль, что в этой стране есть крупные запасы нефти», – указал он в своем отчете. Отказ от добычи нефти в Латинской Америке может поставить под угрозу способность Standard Oil оставаться ведущим поставщиком нефти для этого региона.

Получение концессии от генерала Гомеса оказалось не столь простой задачей, как казалось вначале. Представителю Standard Oil удалось встретиться и поговорить с генералом лично, а не через посредников. Генерал, казалось, был настроен благожелательно, и представитель компании с определенной долей уверенности подал заявку. Но в тот же день на эту же концессию подал заявку некий Хулио Мендес, оказавшийся зятем Гомеса. Он по случайному стечению обстоятельств получил концессию и сразу продал ее другой компании. В конце концов Standard Oil of New Jersey все-таки приобрела территорию приличных размеров – частично у других американских компаний, частично у Хулио Мендеса, – включавшую 4200 акров дна озера Маракайбо, что в компании сочли шуткой. Представитель Standard Oil of New Jersey даже пошутил, что они купят судно для занятия рыболовством, если 4200 подводных акров окажутся бесполезными для добычи.

Даже на суше искать нефть в Венесуэле было трудно и опасно. По дорогам этой страны можно было передвигаться разве что на воловьих повозках. Геологи перемещались на каноэ или мулах. Не существовало точных карт, а указанные на них реки либо отсутствовали, либо входили в совершенно иные речные системы. «Нигде я не видел таких злых и крупных комаров», – вспоминал один из американских геологов. Неприятности доставляли и насекомые, откладывавшие личинки под кожу человека. Медицинской помощи не было вообще, а если была, то на низком уровне. Ко всему прочему, геологи и пришедшие вслед за ними буровики столкнулись с враждебно настроенными индейскими племенами. Один буровик был убит стрелой на террасе столовой, после чего приказали вырубить все джунгли на расстоянии полета стрелы. Вплоть до 1929 г. Shell занавешивала кабины своих тракторов несколькими слоями специальной ткани, достаточно плотной, чтобы остановить индейские стрелы.

Стремление Гомеса привлечь иностранный капитал вынудило его правительство обратиться за содействием к американскому послу в Каракасе и американским нефтяным компаниям при разработке так называемого Нефтяного закона. Закон определял условия концессий, налоги, роялти, и для тех, кто сумел получить концессию, Венесуэла под управлением Гомеса обеспечивала политическую предсказуемость, административную и налоговую стабильность, что резко контрастировало с ситуацией в Мексике. Но даже в 1922 г., когда был принят Нефтяной закон, все еще стоял вопрос, будут ли в Венесуэле вестись нефтяные разработки. Результаты разведочных работ вызвали интерес, но не более того, тогда как инвесторам требовались в основном серьезные данные. В 1922 г. несколько американских геологов, затративших четыре года на картографирование страны по заказу Shell, дали негативную оценку перспективам нефтедобычи в Венесуэле и на всем южноамериканском континенте. Они оценили увиденное здесь как «мираж». По их словам, 10 центов, затраченных на увеличение добычи в США, «более прибыльны, чем доллар, затраченный в тропиках». Они дошли до того, что стали доказывать, будто производить горючее из сланцев в США дешевле, чем добывать нефть в Венесуэле и вообще в любом месте Латинской Америки.

Их выводы оказались преждевременными. В декабре того же года из скважины «Барросо» компании Shell на месторождении Ла-Роса в бассейне Маракайбо забил фонтан дебитом около 100 000 баррелей нефти в день. Ла-Роса, казавшееся поначалу не особо перспективным, было выбрано и обустроено местным менеджером Shell Джорджем Рейнолдсом. Это был тот самый «твердый британский дуб» Рейнолдс, который за полтора десятилетия до этого успешно провел англо-персидский проект через все препятствия, а после первых открытий был отправлен в отставку и не получил ничего, кроме незначительной премии. Тогда его упорство открыло для нефтедобычи Ближний Восток, а теперь Венесуэлу[195].

Фонтан на Ла-Роса подтвердил, что Венесуэла могла стать производителем нефти мирового значения. Открытие привело к нефтяной лихорадке. Вскоре в стране работало более 100 групп, в основном американских, а частично – английских. Среди них были как крупнейшие нефтяные компании, так и независимые нефтяники, такие как Уильям Бакли, который получил концессию на строительство нефтяного порта. Нефтяная лихорадка дала генералу Гомесу невероятную возможность обогатиться. Его близкие и друзья – «гомесисты», – не теряя времени, получали от правительства концессии, затем перепродавали их с большой прибылью иностранным компаниям, не забывая делиться лично с генералом. Позже для оформления подобных сделок генерал и его друзья создали специальную фирму под названием Compañí a-Venezolana de Petróleo, более известную как «фирма генерала Гомеса». Гомес и «гомесисты» подняли игры с иностранными партнерами до уровня высокого искусства. У компаний не было выбора, если они хотели участвовать в великом венесуэльском нефтяном буме 1920-х гг.

Разработки велись с головокружительной быстротой. Если в 1921 г. Венесуэла добывала только 1,4 млн баррелей нефти, то к 1929 г. ее добыча выросла до 137 млн баррелей и вывела страну на второе место в мире после США. В том году нефть обеспечила 76 % экспортных поступлений Венесуэлы и половину всех государственных доходов. Страна стала крупнейшим источником нефти для Royal Dutch/Shell, а к 1932 г. – самым крупным поставщиком нефти для Британии, а уже за ней шли Персия и Соединенные Штаты. Менее чем за десятилетие Венесуэла превратилась в мощную нефтяную державу. И она победила в борьбе за иностранный капитал. Для разведки и разработки открытых месторождений требовались крупномасштабные инвестиции, поэтому, несмотря на большое число игроков, реальное преимущество оставалось всего за несколькими компаниями. В 1920-е гг. основная часть добычи прямо или косвенно была связана всего с тремя из них – Royal Dutch/Shell, Gulf и Pan American. Последняя принадлежала Эдварду Доэни и по-прежнему оставалась одной из главных добывающих компаний в Мексике. В 1925 г. Pan American