Евреи-партизаны СССР во время Второй мировой войны - Джек Нусан Портер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутри была установлена емкость с водой, и мы взяли с собой немного еды, которую собрали, когда бежали из дома. В течение всего первого дня нашего пребывания там мы слышали мычание скота и разговоры пастухов, ходивших по верху бункера.
В ту же ночь мы решили, что на рассвете пойдем искать евреев, которым удалось бежать, и присоединимся к ним. Мы также решили пойти к леснику Словику. Увидев нас, Словик испугался, боясь, что нас видели, когда мы подходили к его дому. Он попросил нас уйти в ближайший лес, пообещав, что придет к нам. В скором времени он пришел. Мы боялись, что он сообщит в полицию. Он успокоил нас, пообещав привести группу евреев, живших в лесу. Предположительно все они проходили мимо дома Словика, и именно он отвел их вглубь леса.
Словик шел впереди, а я, для безопасности, примерно в 100 метрах позади него. Мы сделали это на случай, если возникнут проблемы и нам придется бежать. Мы все еще не избавились от подозрения, что он, возможно, хочет выдать нас немцам.
Утром мы прибыли на вспаханное поле для заготовки продуктов. Местность была открытой. Словик пересек поле и вошел в прилегающий лес, а мы остались на опушке другого леса (два леса разделяло поле длиной около 100 метров). Издалека мы увидели Моше Розенфельда, выходящего навстречу Словику, и наш страх рассеялся.
Мы присоединились к Моше Розенфельду, шестидесятилетнему еврею, которому Словик поручил отвести нас к группе евреев. С сожалением должен отметить, что Моше Розенфельд не решался отвести нас к группе и начал спорить со Словиком. Розенфельд, конечно, в конце концов сдался и не стал мешать нам идти дальше.
Несмотря на сопротивление Моше Розенфельда (которое, возможно, было вызвано голодом, тяжелыми условиями и смертельной опасностью), мы бодро продолжили путь, следуя указаниям Словика, и через два километра нашли группу евреев. Их было около 70 человек, в том числе четыре или пять друзей, с которыми мы работали в лесу. Они рассказали нам, что в канун субботы им удалось бежать из города вместе с Сенькой Меламедиком, которого застрелили, когда он перелезал через забор на ферме Пороцких; также был застрелен сын Эльки и Мордехая из Новой Руды.
Наше прибытие вызвало споры и гнев по поводу того, имеем ли мы право присоединиться к группе. Почувствовав, что у нас с собой есть еда, мужчины забрали ее у нас, расселись и все съели. Это была взятка за то, чтобы мы остались с ними. Группа жила без еды и средств к существованию, не имея никаких контактов с внешним миром, за исключением сына Словика – Казика, который приходил, чтобы перевезти группу из одного места в другое. Иногда он также приносил немного еды, но ничто из этого не доходило до маленьких и слабых членов группы.
После того как мы провели в лесу несколько дней, я организовал пять юношей из группы. Это были сын Сеньки Иегуда Меламедик, Иегуда-лех Лорбер и другие, имена которых я уже не помню. Мы решили пойти в село Волчицк, чтобы попросить еды у крестьян.
Когда мы впятером вышли на грунтовую дорогу, ведущую в село, нас поймал украинский лесник и хотел отвести в полицию. В то время было объявлено, что за каждого пойманного еврея, живого или мертвого, они заплатят солью, которая была ценным товаром.
Сначала было непонятно, куда он нас ведет, но по пути украинец похвастался мне, что получит за нас восемь мешков соли; тогда я понял его намерения. Я успел передать своим друзьям сигналами, что нам нужно при первой же возможности уходить и не позволить сдать себя в полицию.
Когда мы зашли в густую рощу, я подал сигнал, и все мы побежали в разных направлениях. Сопровождавший нас заволновался, потому что не ожидал, что мы, дети, осмелимся убежать. Он сделал два выстрела, и мы бежали, пока в нас еще теплилась жизнь. Я добрался до группы в лесу и рассказал о случившемся.
Прождав день, мы отправились на поиски моих четырех друзей, но безуспешно. Только через два дня все четверо вернулись в группу, каждый по отдельности, с рассказами о своих трудностях после побега.
Мы пробыли там около недели и должны были снова организоваться, чтобы найти хоть какую-то еду. Мы выехали ночью и прибыли в село в полночь. Мы стучали в двери домов и просили еды. Иногда дверь открывалась и крестьянин или женщина жалели нас и давали нам кусок хлеба или немного картошки; в других случаях те, кто видел нас, захлопывали дверь, произнося проклятия и оскорбления.
Несмотря на неудачи, добычи было много. Каждый унес по полмешка драгоценных продуктов. Тем временем начали организовываться семейные лагеря, которые сами заботились о себе.
Однажды ночью большинство людей ушли, и мы с Авраамом Городецером и его дочерьми остались в лесу одни. К этому времени я начал хорошо ориентироваться в окружающей местности. Я прекрасно освоился в лесу, у меня развилось своего рода шестое чувство, и я смог за короткое время найти рассеявшихся евреев и присоединиться к ним. Это происходило много раз. К сожалению, я вынужден рассказать об одном неловком случае. Один из мужчин ударил меня, потому что я осмелился присоединиться к группе, и ситуация стала угрожающей, но потом, со временем, взрослые поняли, что могут извлечь пользу из того, что я так хорошо знаю лес, и стали использовать меня в качестве проводника.
Как-то я отвел Михала и Зиселя Братов и их сына Моше в село Серхов, где они отдали свои ценности знакомым крестьянам. В обмен они получили еду, а затем вернулись в лагерь. Я тоже получал за свои хлопоты чем подкрепиться. Я стал известен как лучший проводник. Я был проводником у Авраама и Хавы Пухтик и у многих других.
Приближалась зима. Мы готовились к ней, копали «зимний дворец». Те, у кого родственники были в боевых частях, стали переезжать со своими семьями в семейный лагерь, который начали организовывать боевые части Макса и Крука. В конце концов я остался один в лесу, рядом с фермой братьев Сурма, которые были польскими кузнецами из Конинска.
Они мне помогали. Они всегда вовремя предупреждали меня о бродящих вокруг крестьянах, о появлении полицейских и о многом другом. Однажды, в тот же период, я встретил в лесу вдову Рахиль и двух ее маленьких дочерей, которым
