Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

начального разделения, а корабль затем опускался на парашютах и нормально приводнялся. Вторая фаза начиналась, когда заканчивалась первая, и длилась до отметки чуть больше минуты от старта, когда мы достигали высоты почти в 30 километров. В эти отчаянные секунды Эл и Джим непрерывно отчитывались о состоянии систем, тем же занимался ЦУП. Когда мы преодолели тридцатикилометровую отметку, признаки аварии не появились. Три варианта прерывания полета предусматривались до тех пор, пока мы не выходили на орбиту.

– Окей. Здесь, наверху, все хорошо, – проинформировал я Хьюстон.

Менее чем через две минуты мы приближались к высоте 70 километров, оказываясь уже вне плотных слоев атмосферы; двигатели первой ступени «Сатурна-5» отключались, начинала работать вторая, а после нее наступал черед третьей. Через 11,5 минут полета (на высоте 175 километров) третья ступень ракеты-носителя погасила двигатель, и мы вошли в долгий период невесомости. Выйдя на орбиту «вниз головой», мы впервые увидели Землю из космоса. Однако теперь было куда меньше времени, чем в два моих предыдущих полета по околоземной орбите, чтобы насладиться невероятным зрелищем. Мы всего раз облетели Землю по орбите, а потом снова включили двигатель третьей ступени, чтобы корабль покинул околоземную орбиту и взял курс на Луну. Так мы увеличили скорость до 11,17 километра в секунду и промчались сквозь радиационные пояса Ван Аллена меньше чем за 15 минут, снизив время воздействия на нас радиации. Эти пояса, простирающиеся в пространстве от высоты 3000 километров 700 метров над земным экватором до более чем 15 000 километров, состоят из частиц, сильно заряженных энергией солнечного ветра и остающихся в ловушке магнитного поля Земли. Теперь нам предстояло преодолеть в свободном полете по лунной перелетной траектории три дня пути, пока не достигнем точки вблизи Луны, где включим маршевый двигатель и перейдем на окололунную орбиту.

После вывода лунного модуля из «гаража» через три с половиной часа после старта, связка из лунного и командного модулей отделилась от израсходованной ступени ракеты-носителя. Она продолжила лететь по прежней траектории, пока на высокой скорости не врезалась в Луну между кратерами Коперник и Птолемей[68].

Оставшиеся несколько часов первых суток и большую часть вторых мы проводили научные эксперименты. Возможно, самым странным был такой: в каждый из трех первых дней мы втроем – Джим, Эл и я – садились с повязками на глазах, чтобы следить за возникновением необычного явления – периодически видимых вспышек, которые, кажется, появляются, когда мозг реагирует на проходящие сквозь него космические лучи; эти вспышки наблюдали предыдущие экипажи «Аполлонов» по пути к Луне. Минуты, пока мы сидели с завязанными глазами и комментировали появление вспышек, пожалуй, стали самыми веселыми в полете. Хотя записи первого нашего такого эксперимента совершенно необъяснимо потом потерялись.

В первые два дня единственной настоящей проблемой оказался внештатно включавшийся индикатор набора скорости, который врал, будто бы срабатывает главный маршевый двигатель корабля. Мы тщательно разобрали причины ситуации вместе со специалистами Центра управления полетами и решили, что такое возможно из-за опасного короткого замыкания. Если бы двигатель заработал из-за этого, корабль зашвырнуло бы на неизвестную траекторию или двигатель бы не сработал в нужный момент.

Определить точное место замыкания оказалось совсем непросто. Потребовалось активно координировать действия всех троих членов экипажа и операторами ЦУПа. Там, разумеется, были максимально точные схемы всего оборудования, но с собой у нас имелись только упрощенные. Нам пришлось шаг за шагом следовать инструкциям, которые разрабатывали наземные службы, устанавливая нужные переключатели в нужные положения или включая и выключая предохранители-автоматы, внимательно следя за эффектом наших действий.

Основные предохранители находились там, куда удобнее всего дотягиваться с правого сиденья, поэтому координировать поиск неисправности выпало Джиму. Интерьер кабины делился на три части. Ближайшая к командиру, левая секция состояла в основном из рычагов управления и приборов, позволявших ориентировать корабль и выполнять другие маневры, требующие включения и выключения двигателей. Приборы и дисплеи напротив центральной секции в основном относились к оборудованию и навигации и наведению полета. В дополнительном свободном месте под центральным сиденьем – нижнем отсеке оборудования имелись секстант и телескоп, которые тоже пригождались для штурманских задач. Правую секцию окружали переключатели, управлявшие системами электропитания, жизнеобеспечения и связи.

На раннем этапе программы корабль «Аполлон» задумывали как пригодный для обслуживания в полете. По изначальному замыслу экипаж брал бы с собой инструменты и запчасти и специально тренировался бы в ремонте. Но по мере развития проекта стало ясно, что это непрактично из-за дополнительной массы. Вместо этого решили делать все системы настолько надежными, чтобы они обходились без ремонта. В итоге все электрические цепи в корабле герметично запечатали, и экипаж не мог что-либо в них настроить или поменять.

Тем не менее, очень внимательно следуя инструкциям, мы все-таки обнаружили короткое замыкание в механизме выключателя главного двигателя. Проблему устранили, электрически изолировав выключатель и убрав его из цепи.

К концу второго дня возникли трудности посерьезнее. С первой столкнулись мы с Джимом, когда вошли в лунный модуль, чтобы запитать электричеством его системы и проверить их работу. Сразу же, проникнув в модуль, мы увидели осколки стекла, плавающие по пространству тесной капсулы, которой предстояло трое суток служить нам домом на Луне. Скоро мы выяснили, что разбилось внешнее стеклянное покрытие одного из приборов. Хотя это вроде бы не сказалось на его работе, и внутренняя стеклянная пластинка прибора осталась целой, осколки угрожали нам самим – мы могли вдохнуть мелкие фрагменты или проглотить их с пищей. Но неприятность оказалось несложно устранить. Большую часть летавших осколков засосало в фильтры системы жизнеобеспечения, откуда мы их извлекли клейкой лентой.

Вторая проблема проявилась еще через сутки и могла стать угрозой повесомей и даже привести к отмене высадки на Луну и досрочному прекращению полета, если бы не удалось своевременно с ней совладать.

На отметке 61 час и 12 минут от начала полета, когда я рутинно хлорировал запас воды, мы заметили водяные капли, плавающие по кабине.

– Эй, Хьюстон, говорит Пятнадцатый, – вызвал я по радио ЦУП.

– Слушаю вас, Пятнадцатый, – отозвался Карл Хенайз с поста кэпкома.

– Думаю, вам стоит кое на что поскорее взглянуть. Возможно, у вас появятся идеи, что делать, – начал я тревожно, вкратце объяснив суть проблемы. – Кажется, у нас накапливается вода в кабине прямо сейчас.

Мы понятия не имели, откуда она могла взяться, хотя Эл уже втиснулся в нижний отсек оборудования, пытаясь определить источник утечки. Но ответ специалистов из Хьюстона лишь доказал, как трудно жителю Земли осознать происходящее в невесомости.

– Можете ли сказать, сколько капель в секунду стекает? – спросил Карл.

Вода не