Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

Решение висело на волоске. Но все-таки под конец совещания его приняли: мы прилунимся у Борозды Хэдли. Возможность исследования ее и обширных предгорий Апеннин потрясала перспективами.

Глава 10

По стопам капитана Кука

1971

Полковник Дэвид Скотт

МЫС КЕННЕДИ, ШТАТ ФЛОРИДА

Каждым ранним утром в преддверии запуска «Аполлона-15» я приезжал в опустевший пляжный домик на берегу недалеко от стартового комплекса на мысе Кеннеди. Это старый домик без изысков, и ключи были только у нескольких астронавтов и повара Лу. Обычно Лу завозил сюда запас апельсинового сока, который оставлял в морозилке. Переодевшись и выпив немного сока, я начинал пробежку вдоль пляжа в одиночестве, и лишь несколько морских птиц, круживших над головой, составляли мне компанию.

Часто казалось, что единственными попадавшимися мне признаками жизни были следы гигантских черепах, выползавших на берег в какой-то утренний час до моего появления. Немного позже я узнал, что в КПП неподалеку всегда дежурили один-два охранника, которые присматривали и за мной тоже. На берегу было хорошо, прохладно, дул свежий ветер. Я мог побыть один, в покое и умиротворении.

Далее, когда я садился завтракать и затем возвращался в гостиницу экипажа после пробежки, до самого позднего вечера программа становилась очень насыщенной: тренировки на симуляторах, встречи с руководством, геологические инструктажи, работа над правилами и оперативными инструкциями экспедиции, планом полета, проверка систем корабля. Все стремительно шло к назначенной дате старта 26 июля 1971 года. Времени на передышку не оставалось. На каждом углу кто-нибудь постоянно спрашивал меня:

– Эй, Дэйв, есть минутка?

Но во время утреннего бега у меня появлялась возможность спокойно подумать о полете, оценить масштаб приключения, которое начнется, когда мы отправимся в путь. Иногда я вдохновлялся, читая строки и описания жизни великих первооткрывателей прошлого, например капитана Джеймса Кука. По чистому совпадению 12 июля 1771 года, почти за 200 лет до того, как «Аполлону-15» предстояло подняться в небо штата Флорида, положив начало первой научной экспедиции по изучению Луны, капитан Кук бросил якорь в английской гавани Дил, завершив первую научную морскую экспедицию. Для Кука этот миг завершил его трехлетнее путешествие в южную часть Тихого океана вместе с командой из 70 человек на борту корабля «Индевор»[66]. Воздавая ему почет, мы назвали командный модуль Индевором и, заручившись разрешением Морского музея в Ньюпорте, штат Род-Айленд, взяли в полет небольшой кусок древесины, вырезанный из ахтерштевня корабля Джеймса Кука.

Но меня вдохновлял не один только капитан Кук. 18 месяцами ранее я провел неделю в Антарктиде как представитель делегации NASA: нас отправили, чтобы увидеть, как проводят научные исследования в непригодных для жизни условиях там, где пролегал передний край для путешественников и первооткрывателей. Эта поездка не была частью тренировки; я приехал туда исключительно для того, чтобы смотреть и наблюдать. С собой я взял захватывающую книгу, описывающую гонку к Южному полюсу британского исследователя Антарктики капитана Роберта Фолкона Скотта и его конкурента из Норвегии Руаля Амундсена в самом начале XX века. Они полагались на крошечные команды из людей и ездовых собак, и как же это контрастировало с технической гениальностью и 400 000 одаренных сотрудников, работавших на успех программы «Аполлон».

Амундсен и Скотт долгие месяцы находились далеко от цивилизации, сражаясь с неизвестностью, мы же почти все время будем на связи с Хьюстоном. Хотя отчасти эхо того уединения отзовется и для нас, например в физической изоляции, когда мы удалимся на 400 000 километров от дома и окажемся на Луне.

Мало какие места на Земле могут внутренне подготовить вас к жизни на лунном шаре, но неделя, которую мы провели в Антарктиде в январе 1970 года, вероятно, стала лучшим подобием тех трудностей, с которыми мне предстояло столкнуться. Отраженный льдом солнечный свет, льющийся день и ночь во время южного полярного дня, походил на солнечное сияние, затапливающее поверхность Луны. Тяжесть, с которой дается ходьба на любое расстояние в Антарктиде, тоже напоминает ограничения, которые мы испытаем, передвигаясь по Луне.

Краткий визит на ледяной континент заставил меня еще больше восхищаться наукой. Я своими глазами видел увлеченность, с которой геологи и палеонтологи работали над обоснованием теории континентального дрейфа и тектоники плит во временном летнем лагере на леднике Бирдмор, и это потрясло меня. Энтузиазм, который рвался из ученых, когда они нашли четкий отпечаток листа растения из Африки на метаморфизированном сланце, подтверждающий их теорию, был подобен эпидемии. И хотя ни Эл Уорден, ни Джим Ирвин не смогли тогда поехать в Антарктиду, они полностью разделяли мой восторг по поводу нашей амбициозной научной программы.

Я, Джим и Эл должны были отправиться в полет как первый экипаж «Аполлона», составленный полностью из пилотов Военно-воздушных сил США, поэтому мы назвали лунный модуль «Сокол» в честь официального талисмана Академии ВВС США. Лучшей команды я не мог и желать. Мы крепко сработались еще в качестве дублеров для «Аполлона-12». Нет никого другого, с кем я хотел бы провести время на Луне, кроме Джима Ирвина. Это был очень умный парень – молчаливый, но постоянно начеку. Он неизменно показывал приятный характер, часто подавал отличные идеи, и с ним было легко работать. Эл прекрасно подходил нам обоим. Он обладал довольно независимым нравом. А каким же еще? Ведь ему придется самостоятельно выполнять все операции с командным модулем и самому вести научные эксперименты и измерения, когда он останется в командном модуле один, без Джима и меня. Мы трое отлично работали и с нашей командой дублеров – Диком Гордоном, Джеком Шмиттом и Вэнсом Брандом.

В последний предполетный период дела шли у нас хорошо, хотя необходимость неустанно участвовать в бесконечной череде тренировок грозила расплатой. Как-то утром Ирвин пришел ко мне, чтобы обсудить напряжение в его семье, которое возникает из-за чрезмерно долгого отсутствия Джима. К счастью, Джим и его жена Мэри сумели найти способ примириться с обстоятельствами. Элу же не так повезло.

Еще пару месяцев назад он начал спрашивать у меня совета по поводу проблемы с браком.

– Просто ничего не получается, – говорил он. – Но я не хочу сделать ничего такого, что поставит под удар мое участие в экспедиции.

Тогда считалось, что, если ты не такой весь из себя американский парень с идеальными семейными отношениями, тебе нечего делать в космосе. Те астронавты, кто испытывал проблемы с супругами, не спешили разводиться, хотя некоторые