Тихая разведка - Сергей Кольцов

Сзади и слева послышались отдельные винтовочные выстрелы. Прокартавила автоматная строчка. И — тихо.

— Немцы удалились по дороге на восток. Видимо, гребут на новые квартиры, — доложил командиру Касаткин.

И сейчас же, вслед за его словами послышался дробный лошадиный топот.

— Вперед, гнедые, вперед! На запад, поближе к Дойчланду!

Касаткин вышел к самому полотну дороги и тут же рывком бросился назад. Диким аллюром «в три креста» мчался на пароконной подводе сумасшедший немец.

— Один? — спросил Черемушкин.

— Одинешенек, как перст…

— Пошли, — кивнул Черемушкин. — Давид! Ты — за Ковровой… Понял?

Капитан и старший сержант вышли на дорогу, и оба одновременно подняли руки вверх, требуя немедленной остановки.

— Стой! Иначе перестреляю лошадей и тебя, идиот, вместе с ними! — властно произнося слова, приказал Черемушкин немецкому оберефрейтору.

Розовая пушистая пена запузырилась на трензелях, падая хлопьями на дорогу.

— Вот и ладно, и хорошо, что ты такой понятливый, — высказался Черемушкин. — Куда гнал и что везешь? Что стоишь, как пень, роттенфюрер? — И кивнул Касаткину, чтобы действовал аккуратно и в темпе.

Все произошло в мгновение ока: крепкий, долговязый, с недюжинной силой, роттенфюрер СС был связан и спеленут, как малое дитя. Пленного с кляпом во рту уложили в повозку, сложили в конце весь груз, оставив при себе оружие, запасные диски и гранаты. Коврову с рацией укрыли брезентом. Кучер, им стал Касаткин, степенно тронул успокоившихся лошадей. За повозкой, ничем внешне не отличаясь от немецких военнослужащих, положив руки на висевшие автоматы на шее, спокойно шагали шестеро русских разведчиков. А в полукилометре от двигающейся повозки, на месте, где она была остановлена, из лесу, по одному и мелкими группами, выходили на дорогу немецкие солдаты.

Едва пароконная повозка вписалась в крутой поворот, как ей навстречу чуть снизив скорость и не останавливаясь, обдав пылью и гарью отработанного бензина, пронеслись шесть грузовиков без тентов и бронетранспортер. В машинах аккуратными рядами, будто едущими на парад, сидели в глубоко надвинутых на голову касках и с оружием между ног немецкие гренадеры.

Черемушкин дал команду «стоп»! Остановились. По-ребячески подтрунивая, осмотрели друг друга. Приподняли брезент. Роттенфюрер СС с кляпом во рту лежал пока спокойно. Коврова лежала на левом боку лицом к дощатому борту повозки и улыбалась, скрывая, что ее нещадно трясет в безрессорном шарабане. Единственно, что ее очень беспокоит, — так это невыносимый запах, исходящий от соседа.

— Потерпи еще чуток, Наташа. Впереди маячит овраг и простирается обширная поляна. Там мы, пожалуй, распрощаемся с роттенфюрером. На остановке все и решим.

— Будешь теперь носить меня на руках, весь бок отбила, — отозвалась она на немецком.

— Согласен, — сказал было он, но осекся. Навстречу им катила легковая автомашина марки «мерседес-бенц». Притормозив, она остановилась. Из машины вышел невысокого роста, угрюмого вида, с нагловатым взглядом светлокарих глаз гауптштурмфюрер СС. За рулем остался лишь один водитель, равнодушно взиравший на происходящее.

— Во-первых, кто вы и к какой части относитесь? Куда направляетесь и что везете. Старший команды…

Черемушкин усмехнулся одними губами и вскинул руку:

— Хайль Гитлер! Гауптштурмфюрер! Старший команды, выполняющей особое задание командира сорок первой моторизованной бригады, бригаденфюрера Гофмана — гауптштурмфюрер СС Генрих фон Шернер.

— Потрудитесь точнее сформулировать содержание вашего задания, гауптштурмфюрер СС фон Шернер. Я — командир отряда особого назначения — гауптштурмфюрер Гроне. Лично знаю вашего командира бригады. Вы и ваша команда относитесь к подразделению поиска. — Он положил руку на кобуру пистолета и, вызывающе глядя на Черемушкина, направился к повозке, чтобы посмотреть, что там в ней…

Отрегулировав и пустив на полный ход операцию «Поиск», разработанную совместно с начальником гестапо оберштурмбанфюрером Крюгером, и поручив общее руководство начальнику контрразведки механизированной дивизии оберштурмбанфюреру СС Грюнсбергу, Фалькенберг еще засветло отбыл в штаб армейской группы «Феникс» в подчиненное ему управление. В первый же день облавы на русских парашютистов-диверсантов он ожидал существенных результатов, но, видимо, Бог, скорее всего черт, все усилия значительной массы исполнителей операции свел на нет. Скорее всего, остался бублик с дырочкой. Правда, кое-что прояснилось; наличие временной взлетно-посадочной полосы, подготовленной для приема самолетов теми, кого хотели захватить тепленькими в их постели. Но не тут-то было: видело око, да зубы клацнуть не успели. Начали тихое преследование, но где там — нарушители спокойствия как сквозь землю провалились. Улетели на самолете? Все может быть. Но не за одним же штандартенфюрером Ганке он сюда пожаловал! Интересное кино! Где же это происходит? Под носом… у домика лесника. Кстати, в нем кто-то лихо разделался с четырьмя бандитами. Но не русские разведчики-диверсанты, те бы применили автоматы. Здесь же стреляли одиночными выстрелами из браунинга. Одного из расстрелянных Фалькенберг знал лично. Это не без ведома его службы отдельные неконтролируемые команды небольших отрядиков западно-украинского национального движения за определенную мзду совершали страшные вояжи по украинским и польским селениям, чтобы поднять мстительную историю. Кто был пятым из них? Как удалось этому пятому рассчитаться с теми, кого и на мякине не проведешь?

Зазуммерил телефон. Не было желания протянуть руку и взять телефонную трубку. Но немецкая педантичность взяла верх.

— Говорите. У телефона штандартенфюрер СС Фалькенберг.

— Сумерничаешь? — послышался голос шефа гестапо Крюгера. — Что это вы, подобно сычу, водворенному в крепкую клетку? Жизнь нередко хватает за бока, бьет в зубы, жестко гладит по темечку. Я понимаю ваше настроение. Но пора привыкнуть к неудачам и иметь мужество красиво проигрывать.

— Франц, я ничего не могу понять. Сейчас же, после гибели мотоциклистов из отряда полевой жандармерии, я полностью блокировал указанные группенфюрером квадраты. Уверен, что если бы существовала русская разведгруппа, то она уже была бы у меня в руках… Даже опытнейшему разведчику-диверсанту, отлично знакомому с местностью, не удалось бы миновать расставленных мной ловушек. Ты, Франц, что-нибудь раскумекал в этом деле?

— Признаюсь, всего немного, — помолчав отозвался Крюгер. — Этой русской разведгруппе баснословно везет, Генрих, как везло когда-то лейтенанту Черемушкину. Разве ты не улавливаешь похожего почерка? Я бы не вспомнил о нем. Похожий разговор имел место.

— Загадка и не из простых… Мне кажется, что самолет, совершивший посадку, к взлету которого не успел ни один из отрядов поиска, мог взять на борт не только одного Ганке…

— Пустое, — возразил Крюгер, — разведгруппе, пожалуй, дано задание пошире. И не надо нагнетать события. В нокауте пока не один начальник контрразведки группы, а и ваш покорный слуга — начальник гестапо.

— Скажите, Франц, что у вас за роль в деле с обершарфюрером Федором Карзухиным?

— Гауптштурмфюрер Гроне не из тех, кто даром жует армейский хлеб. Кое-что есть. Но преждевременно давать оценку не хотелось бы, да и не в правилах наших с вами служб. Сейчас обершарфюрер Карзухин находится в Кобылино и уже сегодня должен возвратиться в Станичку.

— Спасибо за консультацию, Франц. Признаться, последние неудачи вызывают у меня аллергию на нервной почве.

— Будьте оптимистом, штандартенфюрер. К черту все сомнения и переживания. Они в достаточной мере сокращают нам жизнь.

Раздался троекратный стук в закрытую дверь. Опять же это мог быть только адъютант.

— Входите, Крамер. При вашей вежливости вы достойны должности отца-настоятеля монастыря Святых Кармелиток. Вот что, гауптштурмфюрер — покатили домой. К черту всю эту музыку…

— Машина на старте, штандартенфюрер.

— Крамер, кройте к казино, — подумав, приказал Фалькенберг адъютанту. — Давно в нем не был.

Обогнув городской парк, стороной аттракциона вынеслись на прямую, как стрела, центральную улицу, устремившуюся с востока на запад. Улица, пересекающая центральную магистраль, на углу которой слева, а от центральной справа высилось двухэтажное здание офицерского казино, пронизывала городок с севера на юг, разделяла район Старых Мельниц, сливавшийся не в такие уж отдаленные времена своими ветряками на две части, заканчивалась дорогой, теряющейся в пределах восточных Карпат.

Что касается двухэтажного здания, построенного в стиле готики, в нижнем этаже которого разместилось офицерское казино, то оно заметно украшало собой центральную улицу, прозываемую проспектом кардинала Шептицкого. Само казино — большая зала с зеркальными витражами стен, с большими стрельчатыми окнами, с дубовым, до блеска натертым паркетом. Обычные ресторанные столики на четыре персоны, эстрада, под потолком — три оформленные под хрусталь люстры. Официантки — молоденькие девчонки, в основном польки, а украинок двое — сестры Галина и Наталка, чернобровые, белолицые красавицы.