Графъ - Аля Пачиновна

Вот борзая. Хамит.

- Более того, - Глеб подул на отточенный до холодного оружия грифель. Прицелился им в Новодворскую, как будто портрет с неё намерен писать. - Я убеждён, что ты его очень хочешь.

Он вернул карандаш на стол. Шагнул ближе. Теперь до неё руками подать. Но Глеб убрал их в карманы. Услышал, как девчонка сглотнула.

- А ты мне его предложить собираешься?

Не сложно догадаться, так-то… Смешная. Но пахнет… чем-то знакомым. От чего сводило желудок. Он поймал аромат ещё утром, но тогда его перебивал запах виски в ее волосах и на коже. Думал, показалось, и вот опять. Что же это за духи такие кисло-сладкие с чём-то острым. Вкусные с точки зрения питания. Не цветочные, чё он шмель что ли? Нет. А такие… как лакомство. Точно! Как десерт.

Он сделал ещё шаг совершенно рефлекторно. А она попятилась, набирая заднюю скорость, не глядя, снесла на пути дорогую антикварную арт-хрень, которую ему подарили на прошлый день рождения. Она бы ещё что-нибудь уронила, если бы не стена.

Вот и стой там, где стоишь.

И она стояла и дразнила глубокими вдохами. И губами... Он же их так и не попробовал.

- Мне нравится твоё внезапное жизнелюбие, - вытащил руки из карманов и упёрся ими в стену за ее плечами. Наклонился к уху и продолжил почти шепотом: - Вчера ты, помнится, просила казни, а сегодня крылышками бяк-бяк и на рот мой пялишься.

Кожа шеи на вид мягкая и нежная, голубая венка беснуется. Почему-то это завораживало и заставляло сжимать зубы от желания раздавить девчонку собой. Проехаться по ней мокрой и скользкой и заставить высосать у него его прощение.

Рациональный Граф пытался вразумить своего внутреннего графИна, который не знал, как нужно вести себя с барышнями, а руководствовался инстинктами Проникающего доминанта и агрессора.

Да, девочка, ты же этого хочешь?

- Оцениваю, - иронизировала Новодворская сквозь дрожь, которую он прекрасно ощущал. - Ты же мне на свою кандидатуру намекаешь, так?

Конечно, какая догадливая!

- Я не намекаю, я прямо говорю Лер-ра. Ты накосячила. Взять с тебя нечего. Отпустить я тебя не могу. Откровенно говоря, мне понравилось то, что скрывается за этими несимпатичными тряпками. И я это хочу.

Он прижался к ней потяжелевшим пахом. Девчонка зажмурилась и попыталась оттолкнуть Глеба от себя. Слабенько, неубедительно. Бойся ещё.

- С юности люблю брать то, что так призывно торчит из чужого кармана. Но статус. Приходится искать эрзацы, сублимировать. Поэтому очень у меня большое… желание дать твоему дерзкому рту возможность доставить мне удовольствие.

Новодворская перестала упираться ему в грудь ладонями, но с силой, почти до синевы поджала губы.

Не угадала, дорогая, графИна уже не остановить. Глеб обхватил пальцами нижнюю челюсть девчонки, сильно надавил - сопротивляется. Ещё надавил. Ну, давай, открывай рот!

Сдалась. Разжала губы, которые собрались капризно уточкой. Или рыбкой. Он уже готов был цапнуть зубами нежную, как вишня из компота, мякоть, но она зашевелила ими:

- Шлушай, ты же деловой человек. Давай, как деловые люди поговорим? Я могу жаплатить жа швою швободу. Миллион. Мне только мой телефон нужен…

- Нет никакого миллиона, дурочка, - перебил ее шипение Глеб и отметил странное тёплое удовольствие от ее вибраций. - Ты отыграла бесплатно. Я же сказал, тебя использовали. И непременно уберут, когда ты останешься без присмотра. Подкупом и устранением журналистов у нас в стране всегда занималась одна определенная структура. От той структуры ты скорее пулю в лоб получишь, чем миллион деревом за безрассудство. А я их грязную работу делать не собираюсь. Они знали, что живой тебе из «контракта» не выйти, кино смотрели в прямом эфире и записывали. А ты очень удобная жертва обстоятельств. Сделала дело и адьёс. Понимаешь?

Девчонка опять громко сглотнула, в уголке ее рта собралась слюна, а у Глеба в штанах член дёрнулся.

Что ж ты делаешь, сучка. Кожей своей чистой, пряной с ума сводишь. Какая же ты внутри? Горячая, тесная? А как поёшь, когда кончаешь? В какой октаве?

- Пока я решаю эту проблему, в твоих интересах быть здесь под моей охраной, а не в своей халупе, которую мои пацаны вскрыли, как хлебницу.

Глеб закрыл глаза, собрал ноздрями дурман с ее щеки. Выдохнул. Вдохнул снова. Чем же ты пахнешь, девочка? Когда снова поднял веки не сразу понял, что вышел в открытый космос ее радужки.

Нет, девочка. Я тебя сначала попробую. Сколько ты хочешь? Миллион?

- Давай так… ты же любишь писать, графоманка? Я дам тебе блокнот и ручку, а ты напишешь о том, как я тебя… как мы с тобой кувыркаемся. Я у тебя писульки твои потом куплю. За миллион…

Ну, что скажешь, акула пера? Цена устраивает или поторгуемся?

Глава 6

Глава 6

Все-таки, пока человек - физически автономное от микросхем существо, он природу в себе не задушит.

Графа закручивало в воронку энергии, которая одновременно может опустошить и наполнить. И сколько она возьмёт - столько и отдаст, а возможно - даже с процентами. Главное - не спешить, не жадничать и профИт обеспечен. Глеб словил такой кайф всего однажды в жизни. Первый опыт погружения был с одной девочкой. Дикое влечение снесло голову ещё графИну. Ее неопытность заводила, как мысль о голой женщине в пятнадцать лет, когда воображение заменяло порносайты и было куда качественее современного видео-контента. Живое воплощение его фантазий оказалась девственницей. Он тогда в такую нирвану влетел - ни одна дурь не сравнится. Потом сколько не искал - ни разу не совпало. Или девочка - но не та. Или та, но не девочка. А один раз Мурка ему заштопанную подсунула. У Глеба было чувство, что он сорвал фольгу с бутылки дорогого шампанского, а там пробки нет и вино всё выдохлось - хлопка не случилось, чтоб с розовой пеной и брызгами до потолка … да и вообще, неизвестно что за барматуха была в той посуде.

А эта Новодворская что-что зажгла в солнечном сплетении. И в груди заколотилось часто-часто, забурлила алая по венам, растормошила дремавшую в нем жажду неподдельных эмоций.