Графъ - Аля Пачиновна

- Ты дуру мне тут не показывай! - теряя терпение, Глеб снова сдавил нежную девичью шею в руке. - У меня она больше. Тебе при любом раскладе не жить. Но рекомендую облегчить себе последние минуты, чтобы сдохнуть быстро и не больно. Говори, сука, кто тебя надоумил прийти сюда с этим.

Он ещё раз тряхнул одной рукой барышню, другой - улику. Девчонка снова что-то проблеяла, но Глебу уже было неинтересно слушать, он был занят почти Достоевским вопросом. По всем понятиям ее надо бы показательно убрать за дерзость и в назидание тем, кто ее подослал. Но тогда к условным «кровавым мальчикам» присоединится одна загубленная девичья душа. Заключённая в такие формы!

- Найди эту… белобрысую, - бросил он коротко тому, кто был рядом и отодрав почти голое, тёплое еще тело от липкого паркета, сгрузил его на диван.

Девчонка шмыгнула, размазывая тыльной стороной кисти красную помаду по щеке до самого уха, поправила на себе передник и скрестила на груди руки. Пару раз ее крупно тряхнуло нервной судорогой, пока оправдывалась прибежавшая Вика.

Мутная история. Не то, чтобы был повод для острого беспокойства, но неприятная. И, к сожалению, не единственная. Кто-то серьезно занялся чёрной пиар-кампанией Графа. Правда, грубо и неумело, будто спешит.

Ладно. Разберёмся.

Он обтер мокрое лицо салфеткой, завернул в неё камеру-передатчик, сунул комок в карман пиджака подошедшего охранника. Ещё раз оглядел девицу, скрюченную шоком на диване. Подошёл, навис над ней, изучая соблазнительные детали.

- Интересно, и почему же ты с такими буферами и не в основном составе?

- Чего? - она подняла на него покрасневшие глаза и моргнула. Почти невинно. Актриса.

- Я те всеку щас! - рявкнул Граф и снова обхватил рукой девчонкино нежное горло. На этот раз не сильно, слегка только. - Говори, кто прислал?!

- Я… мне кто-то позвонил, сказал пароль и адрес… и что заплатят хорошо.

- Сколько? - сам не понял, что этим вопросом хотел для себя выяснить. Но он универсальный при общении с женщинами и почти никогда не подводил.

- Шесть… тысяч в час, - продолжала врать самозванка.

- Лет тебе сколько? Восемнадцать есть?

На вид малолетка вроде совсем. Или нет? Не ясно.

Нарисовался Стас - охранник, который принёс ее шмотки. Миша молча принялся шмонать карманы. Шалтай привёл себя в горизонтальное положение и наблюдал за процессом с нескрываемым интересом. Пацаны были невозмутимы. Только контуженый Руд слегка дергался. Но ему простительно.

Вскоре на столике образовалась небольшая кучка мусора, извлеченная из карманов шпионки. В целом, ничего примечательного. Но в ворохе бесполезной хрени Глеба заинтересовали две бумажки. Одна оказалась с паролем от «мэрии». Другая - визиткой.

- Валерия Но-во-двор-ска-я! - второй раз за вечер он не совладал с бровью. - Да у нас в гостях пресса, ребята! И давно тебя интересует Есенин?

Ребята тоже оживились. Грузный Салтаев заерзал на диване. Тощий Миша, как обычно, закурил и уселся в своё кресло, закинув ногу на ногу. Руд опрокинул в себя шот виски. Все ждали развития драмы в качестве компенсации за испорченный вечер.

- Последний раз спрашиваю, говорить будешь? - Глеб пощелкал пальцами перед носом гостьи.

- А смысл? - девчонка гордо вздёрнула этот нос и взмахнула влажными ресницами. - Ты же сам сказал, что мне не жить… - она сглотнула и Глебу показалось, что в глазах блеснула безысходность, плохо скрываемая за мнимой отвагой. - Этот мир уже не изменить. Всегда и везде будут править такие упыри, как ты и твои товарищи. Давай, - она, вдруг, резко задрала вверх подбородок, - режь! Только быстро, как обещал, а то я устала…

Все это она проговорила так четко и так горячо, что Глеб на мгновение растерялся. Кожа дивана под задом Шалтая удивленно скрипнула.

- О, что-то новенькое, - брякнул он.

- Шалтай, захлопнись, - оборвал Глеб и с усиленным интересом уставился на залетную. Ни тени блефа. Железная решимость в дерзком взгляде не оставляла сомнений - девчонка настроена серьезно, как если бы ей терять было нечего.

- А никто не обещал, что будет легко, Леррра, - протянул Глеб, пробуя на вкус ее имя. - Где твой телефон?

- Дома…

- Адрес?

- Промышленная пять, квартира двенадцать, - обречённо выдохнула она.

- Рудимент, метнись.

Рудик Базанов лениво зашевелился, поднялся, оглядел медленно девчонку и втянув слюну сквозь зубы, поплёлся к выходу выполнять поручение.

Да, он понял без слов Руда. С этой голой хотелось разговаривать по-другому - жестко и лежа. Но время и место не совсем подходящее.

Глеб подцепил кучку невзрачных тряпок и бросил девчонке.

- Оденься! - он кивнул, намекая взглядом на аппетитную грудь крали. - А то меня это отвлекает.

Девчонка, смущаясь, завошкалась, начала распутывать рукава и штанины, стараясь не отнимать руки от обнаженной груди. Со стороны выглядела нелепо, даже жалко.

Жалко убивать.

- Пока выясняются все обстоятельства твоей биографии вплоть до сегодняшнего вечера, так и быть, будешь жить… - он с трудом заставил себя отцепить взгляд от ее бёдер, которые она спешно упаковывала в широкие штаны с карманами и отметил, как усмешка преобразила ее лицо. - У меня!

Голубые глаза, вдруг, потемнели, сделались колючими.

- Дядя, ты женских романов перечитал, что ли? Выясняй свои обстоятельства без меня, пожалуйста. Сделай милость, пристрели уже или прирежь. Я жить не хочу в принципе, ты не понял?

Ещё никто с ним так не разговаривал, как шипела на него эта молодая гадюка. Рука сама собой вернулась на шею осмелевшей гордячки, вжала затылок в кожу спинки сидения. Под пальцами бешено трепетала артерия, странным образом отдавая пульсацией Глебу в пах. Он усилил хват. Глаза у девчонки стали в два раза больше.

- А ты, акула пера, значит, решила по-легкому отделаться? - выплюнул он словами в приоткрытый рот журналистки. - Нет, дорогая. За свои поступки отвечать придётся. И пока воздух есть, скажи дяде, сколько тебе обещали за это?

- Хочешь знать, сколько стоит дурная слава, - просипела упрямая и задергалась.

- Нет. Хочу знать, во сколько ты себя оценила!

Ответить она не успела.

Длительное воздействие на сонную