Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он полагал, что наука об уме должна стоять над математикой, над науками о природе и над религией, потому что все эти сферы определяются деятельностью ума. Они суть порождение ума и порой возникают в нем, а порой не возникают. Только поняв сами себя, мы сможем по-настоящему разобраться в сущности математического, естественнонаучного и религиозного опыта.
Работы Юма оказали колоссальное влияние на формирование мировоззрения другого великого философа – Иммануила Канта. Кант писал об этом так:
«Я охотно признаю это: именно возражения Дэвида Юма много лет тому назад впервые пробудили меня от догматического сна и дали моим изысканиям в области спекулятивной философии совершенно иное направление»[50].
Пробуждение Иммануила Канта ото сна дуализма было лишь частичным, но оно дало начало всей немецкой классической философии. Затем, пережив многочисленные метаморфозы, это пробуждение передалось по цепочке философам и ученым сегодняшнего дня.
Юма можно назвать первым когнитивным ученым в мире. В этом, пожалуй, и состояла самая главная линия передачи его наследия. Он заложил фундамент нейропсихологии и всякой научной психологии вообще. К концу XX века тот подход, которым руководствовался Юм, стал в нейронауках чем-то само собой разумеющимся, а его недуальное видение ума было экспериментально подтверждено.
Невзирая на этот грандиозный вклад, в истории западной мысли Юм является одной из самых недооцененных фигур. Ему отводится (если отводится вообще) лишь крошечный объем внимания в учебных курсах, и лишь единицы все еще обращаются к написанным им книгам. Идеи Юма слишком сильно шли вразрез с привычными представлениями людей о самих себе и все еще продолжают инстинктивно отторгаться нашим эгоцентризмом.
Открытие бессознательного
Широко известны слова философа Альфреда Уайтхеда о том, что «вся философия – это заметки на полях Платона». На протяжении двух тысяч лет все и правда выглядело именно так, причем в этих заметках преобладал хвалебный тон. Философы и ученые вплоть до Декарта соревновались в своих попытках дополнить платонизм, обосновать его и защитить от возможных нападок.
Юм стал первым влиятельным мыслителем Запада, который вышел далеко за пределы платонизма. Он совершил революцию в понимании сознания, но осталось кое-что, что этой революцией не было затронуто. Осталось бессознательное. Как мы знаем сейчас, это не какой-то придаток психической жизни, а как раз наиболее обширная ее часть.
Юм блестяще исследовал верхушку айсберга. Его внимание было в первую очередь сосредоточено на поверхностных феноменах нашего ума. Но вот откуда они приходят? Из каких темных глубин они поднимаются к поверхности и что происходит с ними там, во мраке? Какие кульбиты и хитросплетения создает закон ассоциации, порождая наши эмоции, влечения, желания, потребности, стремления и неврозы? Кто, кем и как управляет в нашей психической жизни?
Нельзя сказать, что Юм обходил эти ключевые вопросы стороной. Он высказал ряд гениальных наблюдений о природе бессознательного, которые предвосхитили идеи мыслителей будущих поколений. Тем не менее тема бессознательного меркла на фоне других разбираемых Юмом проблем и его успехов в этих исследованиях.
Потребовался еще один инакомыслящий, чтобы вдобавок к революции в понимании сознания запустить и революцию в понимании бессознательного. Им стал немецкий философ Артур Шопенгауэр, которого мы уже неоднократно поминали.
Конечно, сама идея бессознательного не была новой. Некоторые мыслители, включая Юма, так или иначе приходили к выводу, что человеку неведомы многие процессы, протекающие в его уме. Вопреки этому, широко принятой точкой зрения была как раз обратная. Самым известным выразителем преобладавших тогда представлений был Декарт. Он полагал, что все содержание ума легко доступно для нашего исследования.
Вместе с тем, бессознательному, где его существование вообще признавалось, отводилась очень скромная второстепенная роль. Это был просто скучный и грязный подвал ума. Все важное и интересное происходит наверху: там принимаются решения и кипит настоящая жизнь.
Шопенгауэр же все перевернул. Он заявил, что сознательное «Я» вовсе не управляет нашей жизнью, а является всего лишь марионеткой, выполняющей бессознательные команды. Более того, бессознательное – это вовсе не маленький и примитивный подвал ума. Это громадный и многоуровневый подземный город, куда у нас в силу слабости наших способностей нет почти никакого доступа.
Разум не управляет психической жизнью. Он просто не глядя ставит подпись на приказах, которые получает из этих таинственных глубин. Как тщеславный подчиненный, он затем делает вид, будто никакого приказа и не было, а он сам все решил. Чтобы сохранять способность выполнять свои обязанности, разум вынужден себя обманывать. Он задним числом сочиняет легенду, будто принимаемые нами решения являются продуктом свободной и разумной воли. Разум ищет оправдания бессознательным импульсам и снабжает их логикой и связной историей.
Словом, Шопенгауэр, как и Юм, не боялся плыть против течения и не боялся оказаться не в чести у современников. Порой он даже получал от этого наслаждение. Книги Шопенгауэра пользовались весьма низкой популярностью как при жизни, так и после смерти. Как и работы Юма, они выводили на чистую воду игры эго и тот неприятный факт, что эго есть один большой самообман.
В своем главном труде «Мир как воля и представление» Шопенгауэр писал:
«Сознание есть лишь поверхность нашего ума, и в нем, как и в случае земного шара, мы знаем лишь внешнюю оболочку, но не ведаем его недр».
Что же там находится, в недрах ума? Согласно Шопенгауэру, бессознательное есть царство слепой воли. Речь здесь не о человеческой воле, а о воле как фундаментальной сущности всего мироздания. Воля приводит в движение весь мир вообще, составляет его основу. Это творческая, динамическая и при этом иррациональная энергия. Она жаждет продолжать себя до бесконечности, жаждет двигаться и увековечивать себя во все новых и новых формах. Наше бессознательное есть лишь одно из вместилищ этой основополагающей силы.
Коль скоро воля правит бал, ни о какой человеческой свободе в привычном смысле слова не может идти и речи. Это не воля принадлежит нам, а мы ей. Все человеческие потребности, желания, влечения и вкусы являются продуктами этой древней слепой и бессмысленной инстанции. Через них воля проявляет себя в действии. Если разуму и остается что-то, то это изобретение средств и путей достижения целей, поставленных перед ним бессознательными стихиями.
Шопенгауэр вкладывает это понимание в известные слова, которые любил повторять Альберт Эйнштейн:
«Человек может делать то, что хочет, но не может хотеть по своему желанию»[51].
Действительно, даже самый
