Холодная комната - Григорий Александрович Шепелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не бесись.
До шоссе шли молча. Когда стояли, дожидаясь возможности перейти его, Сонька вдруг ответила на вопрос:
– А если по чесноку, я одному гопнику нож воткнула под рёбра. Он меня бил. Поэтому дали только полтора года.
– Я три мотала примерно за то же самое.
– Где?
– Под Пермью.
– А я – в Мордовии.
– Там херово.
– Везде херово.
Перебежав шоссе, они вдруг услышали за спиной протяжный сигнал клаксона. Испуганно обернулись. У тротуара затормозила красивая голубая машина. Это был «Кадиллак». Велев Юльке ждать, Сонька подбежала на полусогнутых к его правой передней двери, стекло которой скользнуло вниз. За ним оказались два молодых человека в смокингах. Сонька с ними о чём-то поговорила, приветливо улыбаясь, после чего они продолжили путь на огромной скорости, а она продолжила свой, опять присоединившись к Юльке.
– Они, случайно, не Ленку ищут? – спросила та.
– Нет, не Ленку. Таньку. Это её друзья.
– Ого! Вот это друзья!
– Да, пара таких друзей – и врагов не надо.
На площади Сонька разговорилась с цветочницами. Они сообщили ей, что её часа полтора назад разыскивал Теймураз, а чуть погодя – Серёжка.
– Чёрт! Удавил бы их кто-нибудь! – был ответ с тяжёлым шипящим вздохом. Около туалета сидел Барбос.
– Красавец ты мой! – заорала Сонька, сев перед псом на корточки и обняв его за мощную шею, – ты у меня один остался, единственный! Пуся мой! Мой любимчик!
Барбос ворчал и опускал глазки, смущаясь, и отворачивал наглую свою морду от поцелуев. Пытался вырваться, но подруга стискивала его, как сумку с деньгами.
– У тебя что, реально нет совсем никого из близких? – спросила Юлька.
– Да только эти две швали. А у тебя?
– Совсем никого.
В туалете Сонька опять улеглась на стол, сняв только ботинки. Юлька, повесив чехол с гитарой на гвоздь, прошлась взад-вперёд.
– Не мелькай, ложись, – сказала ей Сонька, – мы обе узкие, стол – широкий.
Юлька легла. Места, в самом деле, было достаточно. Тем не менее, её левая нога прикоснулась к Сонькиной.
– У тебя какая ориентация? – поинтересовалась Сонька, положив руку на переносицу.
– Многогранная.
– Почему?
– Такая я сложная.
– А я дура, – призналась Сонька, опустив руку. Юлька хихикнула.
– Что ты ржёшь?
– Мне уже щекотно.
– Коза ты драная.
– Это точно.
– За что ты в розыске?
– За невыплату алиментов.
– Стало быть, ты – мужик?
– Я умею быть мужиком, – ответила Юлька басом и рассмеялась. Забарабанили в дверь.
– Твою мать, ремонт! – заорала Сонька.
– Я тебе дам ремонт! – донёсся из-за двери ещё более густой бас, чем тот, который изображала Юлька, – устроили здесь притон! Открывайте, шлюхи!
Юлька мгновенно спрыгнула на пол. Сонька последовала её примеру.
– Кто вы такой? – спросила она.
– Я что, представляться должен? Открывай дверь!
Сонька подчинилась, так как похоже было, что тот, кто с ней говорил таким тоном, имел на это полное право. Ввалился лысый, рослый толстяк в кожаном плаще. Увидев его, Сонька поняла, что ошиблась.
– Туалет платный, – предупредила она, – пятнадцать рублей!
– Да пошла ты на …! – вскинул над ней кулаки толстяк, – я из областной филармонии! Ишь ты, шваль! Совсем охамела!
Грубо оттолкнув Соньку, он сделал шаг к ближайшей кабинке. Но на его пути возникло препятствие в виде Юльки. У той давно уж не было случая применять боевые навыки. Посему она, делая бросок, нечаянно протаранила головой музыканта стену. Весь туалет содрогнулся. Но голова толстяка, как выяснилось, нисколько не пострадала. Тотчас вскочив, он бросился наутёк. Закрыв за ним дверь, Юлька с Сонькой вновь улеглись на стол и возобновили прерванную беседу.
– Вижу, что ты реально умеешь быть мужиком, – заметила Сонька, – притом в самом офигенном смысле этого слова.
– Это уж точно, – сказала Юлька и засмеялась. Смех её утонул в истеричном вое скорого поезда. Грохотал он мимо вокзала долго. Когда затих, удаляясь, Сонька уже спала. Прислушиваясь к её дыханию, Юлька думала. Нужно было всё-таки выйти на связь с Кириллом. Или хотя бы с Мальцевым. Ох, как нужно! Золотой телефон торчал из кармана Сонькиной куртки. Протянув руку, Юлька тихонько вытащила его. Включила. Набрала номер. Встать со стола она не решилась, хоть стол не мог бы от этого ни качнуться, ни заскрипеть.
– Алло, – сказал Мальцев. Он находился, кажется, в кабинете.
– Я, – прошептала Юлька. Мальцев вздохнул.
– Я слушаю тебя, Юленька.
– Телефон Кирилла!
Мальцев сейчас же продиктовал.
– Ещё раз, – попросила Юлька. Он повторил. Она нажала на сброс и сразу связалась с Бровкиным.
– Это я!
– Ты где?
– Далеко. Икона, икона!
– Говори громче, я по Проспекту Мира иду!
– Икона!
– Сколько у тебя времени?
– Полминуты.
– Она была после экспертизы возвращена владельцу, то есть Артемьеву. Он продал её Михаилу Хольцману.
– Кто это?
– Олигарх, коллекционер. Через двадцать дней он погиб. Принимая ванну, уронил фен. Так решило следствие, хотя Хольцман был почти лысым и идиотом уж точно не был. Скорее всего, фен бросила в воду его жена, актриса и супермодель Альбина Лоховская.
– Всё имущество мужа досталось ей?
– Да, но после двух или трёх судов с другими наследниками.
– Она лесбиянка?
– Понятия не имею.
– А где живёт?
– На Рублёвке. Если позвонишь позже, скажу точнее.
– Договорились.
Выключив телефон, Юлька аккуратно впихнула его туда, откуда достала, и, соскочив со стола, начала мотаться вокруг него. Альбину Лоховскую она видела на обложках журналов, когда шаталась возле киосков, и кое-что о ней знала. Звезда мелодраматических сериальчиков не скрывала своей сексуальной ориентации, но и не особо о ней трубила. Как-то раз журналисты взяли у неё интервью на выходе из лесбийского клуба. Кинозвезда говорила с ними без удовольствия, но корректно. Юлька не могла вспомнить, о чём был тот разговор, прочитанный ею в каком-то еженедельнике, где-то найденном.
В дверь опять постучали.
– Читать умеешь? – хрипло взвизгнула Сонька, открыв глаза и перевернувшись на другой бок.
– Открывай, коза! – прозвенел за дверью голосок Таньки. Сонька тотчас приняла сидячее положение, свесив ноги. Юлька открыла. Танька, войдя, улыбнулась ей и развязно щёлкнула её по лбу. Потом она уселась на стул, расстегнула куртку. Достав из кармана «Орбит», стала им чавкать. Юлька, заперев дверь, улеглась на стол сзади Соньки и хорошенько сделала вид, что хочет уснуть.
– Ты была в «Принцессе», мразь тупорылая? – обратилась Сонька к подруге.
– Не было её там, – отозвалась Танька.
– Не было?
– Не было.
– Кто сказал?
– Я говорю – не было, значит – не было!
Сонька мрачно задумалась.
– Это тот самый лак? – поинтересовалась Танька, глядя на её руки.
– Какой – тот самый?
– Ну, тот, который она нашла на помойке?
Сонька вместо ответа плюнула в Таньку. Та увернулась.
– Сука, хоть что-нибудь ты узнала?
– Она какую-то бабу клеила. Где-то около института. А эта баба была на «Лексусе».
– Номера?
– Московские. Семьдесят седьмой регион.
– Если так – пожалуй, всё обойдётся, – решила Сонька, – баба на «Лексусе», да с московскими номерами тут говно жрать не будет ради какого-то телефона и четырёх-пяти косарей.
– Каких ещё четырёх-пяти косарей? – прищурилась Танька, – она и деньги взяла?
На лице у Соньки не дрогнул ни один мускул.
– Не знаю. Просто предполагаю, что могла взять, а потом заныкать. Она ведь всё всегда прячет по всем углам,
