Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина

class="p1">Он припомнил и то, как сам рассказывал о ней Войке, стоя на развалинах сгоревшего Нанова дома: "Мне ведь тогда четырнадцать было. Я только и думал о том, что передо мной весь мир открыт. Всё хотелось изведать, всё попробовать".

Влад до сих пор чувствовал вину за ту шалость, однако Мане почему-то хотел взвалить основную часть вины на Нана:

— Нан плохо выполнил поручение твоего отца. Нан допустил, чтобы ты подвергся опасности, а ведь он же знал, что тебе четырнадцать, и что в такие годы многим отрокам не сидится на месте. Нан плохо позаботился о тебе, и всё же твой отец оказал Нану высшую милость. Он выбрал тебе в невесты Нанову дочь. За что такая честь? За что?

— А тебе-то что? — небрежно спросил Влад. — Разве у тебя тоже была дочь, и она оказалась обойдённой вниманием?

— Дочерей мне Бог не дал, — с досадливым вздохом ответил Мане, — но Нан, если б стал твоим тестем, возвысился бы ещё больше. Мало ему было, что при твоём отце он занимал второе место в совете. Если б государем сделался ты, Нан занял бы первое место.

— После моего отца государем должен был сделаться мой старший брат, а не я, — напомнил Дракулов сын.

— Вот потому-то я и не желал смерти твоего старшего брата, — сказал Мане. — Веришь? Если б правил он, первое место в совете никогда бы не досталось Нану. Твой брат посчитал бы, что для Нана и так жирно — второе место в совете, почти родня государю. Это справедливо. Поэтому я совсем не желал, чтобы твой старший брат умер.

— И что же ты сделал, чтобы предотвратить его смерть? — Влад уже обращался с подобными словами к Миклие, и тот просто лил слёзы, не имея ничего ответить.

Другое дело — Мане. Этот боярин ответил, причём уверенно:

— Когда твой отец умер, я вместе с другими боярами и со всем нашим войском вернулся к Тырговиште. И там я первым делом напомнил твоему брату слова твоего отца. Твой отец, уходя в поход, повелел твоему брату никуда из Тырговиште не отучаться.

— Ты пытался давать моему брату советы, которые спасут ему жизнь? — удивился Дракулов сын.

— Да.

— А ты не боялся, что мой брат казнил бы тебя, узнав, что ты причастен к заговору против моего отца?

— Я боялся этого не больше, чем теперь опасаюсь тебя, — просто ответил Мане. — А если кому и следовало опасаться, так это Тудору и писарю Михаилу, которые стали отравителями. Они решили поддержать Владислава, но не все бояре желали видеть Владислава на троне. Единства не было. Однако все единым хором советовали твоему брату поберечься. Сторонники твоего брата советовали искренне, противники вторили им, чтобы не выдать себя, пока Владислав не явится в Тырговиште. И Тудор вторил наравне со всеми, чтобы не обнаружить своего предательства до поры. А Михаил молчал, потому что писари не могут советовать государям.

— Значит, ты хотел видеть государем моего брата? — задумчиво проговорил Дракулов сын.

— Да.

— А как же оказался первым в совете у Владислава? — по мнению Влада, между словами и поступками боярина намечалось несоответствие, однако Мане в очередной раз показал себя человеком противоречивым:

— Когда я советовал твоему брату поберечься, то никто не знал, насколько искренне я советую. Однако я мог бы сделать и больше, если б увидел, что это небесполезно. Увы, твой брат никого не послушал. Весь боярский совет говорил ему, что нельзя уезжать, пока нет мирного договора с Янку. Однако твой старший брат не желал договариваться с Янку, зато очень желал присутствовать на похоронах твоего отца. Твой брат поехал в монастырь Снагов, но доехал только до Тыргшора. Вот тебе доказательство того, что глупцам нельзя помочь, даже если хочешь. Твой брат был неразумный.

Слова о том, что глупцам не поможешь, заставили Влада поверить в искренность остального признания.

— Брат и есть брат, — грустно улыбнулся Дракулов сын. — Вот ты только что вспоминал, как я сбежал из-под надзора Нана, а теперь удивляешься, что мой брат тоже захотел ненадолго сбежать из-под надзора бояр.

Ту долю шутки, которая содержалась в этих словах, Мане не оценил:

— Ты сбежал, когда тебе было четырнадцать лет. А твоему брату было восемнадцать. Не отрок уже, чтоб так бегать.

— Кто убил моего брата? — спросил Влад и в эту минуту даже подумал: "Неужели Нан?" Это предположение появилось вопреки свидетельству боярина Миклие о том, что именно Нан не позволил румынскому войску разойтись по домам.

Мане словно угадал эту мысль:

— Думаешь, Нан убил? Потому что Нану оказалось бы выгодно?

Дракулов сын молча смотрел на Мане и поймал себя на том, что снова начинает злиться.

— Нет, это сделал не Нан, — выждав немного, сказал Мане. — Это сделали двое других искателей выгоды. Боярин Шербан и боярин Радул. Они решили поддержать Владислава и получили от него большие имения за то, что помогли занять трон.

— А почему умер сам Нан? — спросил Дракулов сын. — Он не поддержал Владислава?

— В конце концов поддержал бы, — рассудительно произнёс Мане. — Он не был глупым человеком.

— Тогда почему оказался мёртв?

— Потому что я предложил убить его, и те, кто участвовал в заговоре, все согласились, что Нана надо убить.

Влад вздрогнул при этих словах, как вздрагивают при звуках грома, когда, казалось бы, гроза прошла стороной. Дракулов сын смог принять правду о том, что его отец вызывал у Мане ненависть. Затем выяснилось, что ненависти к Владову старшему брату боярин не испытывал, и вот, когда казалось, что ненавидеть больше некого, Мане вдруг снова заговорил тем же ехидным голосом и снова готов был начать усмехаться.

— Я напомнил всем, что дочь Нана просватана за тебя, — произнёс боярин. — Я сказал, что Нан предаст Владислава при первом удобном случае, чтобы посадить на престол тебя, своего будущего зятя.

— Ты помешал Нану привести меня к власти, а теперь сам мне помогаешь? — с подозрением спросил Дракулов сын.

— Будь ты по-прежнему связан с Наном, я не стал бы помогать, — зло ответил Мане.

— Ты ненавидел Нана?

— Да, ненавидел. И гораздо больше, чем твоего отца, — боярин сказал это очень зло. — Я знал, что после смерти