Я научилась просто, мудро жить - Анна Ахматова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1
Уводили тебя на рассвете,За тобой, как на выносе, шла,В темной горнице плакали дети,У божницы свеча оплыла.На губах твоих холод иконки,Смертный пот на челе… Не забыть!Буду я, как стрелецкие женки,Под кремлевскими башнями выть.
Осень 1935, Москва2
Тихо льется тихий Дон,Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень.Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,Помолитесь обо мне.
3
Нет, это не я, это кто-то другой страдает,Я бы так не могла, а то, что случилось,Пусть черные сукна покроют,И пусть унесут фонари…Ночь.
19394
Показать бы тебе, насмешницеИ любимице всех друзей,Царскосельской веселой грешнице,Что случится с жизнью твоей —Как трехсотая, с передачею,Под Крестами будешь стоятьИ своею слезой горячеюНовогодний лед прожигать.Там тюремный тополь качается,И ни звука – а сколько тамНеповинных жизней кончается…
19385
Семнадцать месяцев кричу,Зову тебя домой,Кидалась в ноги палачу,Ты сын и ужас мой.Все перепуталось навек,И мне не разобратьТеперь, кто зверь, кто человек,И долго ль казни ждать.И только пышные цветы,И звон кадильный, и следыКуда-то в никуда.И прямо мне в глаза глядитИ скорой гибелью грозитОгромная звезда.
19396
Легкие летят недели.Что случилось, не пойму,Как тебе, сынок, в тюрьмуНочи белые глядели,Как они опять глядятЯстребиным жарким оком,О твоем кресте высокомИ о смерти говорят.
Весна 19397
ПРИГОВОР
И упало каменное словоНа мою еще живую грудь.Ничего, ведь я была готова,Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:Надо память до конца убить,Надо, чтоб душа окаменела,Надо снова научиться жить.
А не то… Горячий шелест летаСловно праздник за моим окном.Я давно предчувствовала этотСветлый день и опустелый дом.
22 июня 19398
К СМЕРТИ
Ты все равно придешь – зачем же не теперь?Я жду тебя – мне очень трудно.Я потушила свет и отворила дверьТебе, такой простой и чудной.Прими для этого какой угодно вид,Ворвись отравленным снарядомИль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,Иль отрави тифозным чадом.Иль сказочкой, придуманной тобойИ всем до тошноты знакомой, —Чтоб я увидела верх шапки голубойИ бледного от страха управдома.Мне все равно теперь. Клубится Енисей,Звезда Полярная сияет.И синий блеск возлюбленных очейПоследний ужас застилает.
19 августа 1939, Фонтанный Дом9
Уже безумие крыломДуши накрыло половину,И поит огненным вином,И манит в черную долину.
И поняла я, что емуДолжна я уступить победу,Прислушиваясь к своемуУже как бы чужому бреду.
И не позволит ничегоОно мне унести с собою(Как ни упрашивай егоИ как ни докучай мольбою)!
Ни сына страшные глаза —Окаменелое страданье,Ни день, когда пришла гроза,Ни час тюремного свиданья,
Ни милую прохладу рук,Ни лип взволнованные тени,Ни отдаленный легкий звук —Слова последних утешений.
4 мая 1940, Фонтанный Дом10
РАСПЯТИЕ
«Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи»
1Хор ангелов великий час восславил,И небеса расплавились в огне.Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»А Матери: «О, не рыдай Мене…»
19382Магдалина билась и рыдала,Ученик любимый каменел,А туда, где молча Мать стояла,Так никто взглянуть и не посмел.
1940, Фонтанный ДомЭПИЛОГ
1Узнала я, как опадают лица,Как из-под век выглядывает страх,Как клинописи жесткие страницыСтрадание выводит на щеках,Как локоны из пепельных и черныхСеребряными делаются вдруг,Улыбка вянет на губах покорных,И в сухоньком смешке дрожит испуг.И я молюсь не о себе одной,А обо всех, кто там стоял со мною,И в лютый холод, и в июльский знойПод красною, ослепшею стеною.
2Опять поминальный приблизился час.Я вижу, я слышу, я чувствую вас:И ту, что едва до окна довели,И ту, что родимой не топчет земли,И ту, что красивой тряхнув головой,Сказала: «Сюда прихожу, как домой».Хотелось бы всех поименно назвать,Да отняли список, и негде узнать.Для них соткала я широкий покровИз бедных, у них же подслушанных слов.О них вспоминаю всегда и везде,О них не забуду и в новой беде,И если зажмут мой измученный рот,Которым кричит стомильонный народ,Пусть так же они поминают меняВканун моего поминального дня.А если когда-нибудь в этой странеВоздвигнуть задумают памятник мне,Согласье на это даю торжество,Но только с условьем – не ставить егоНи около моря, где я родилась:Последняя с морем разорвана связь,Ни в царском саду у заветного пня,Где тень безутешная ищет меня,А здесь, где стояла я триста часовИ где для меня не открыли засов.Затем, что и в смерти блаженной боюсьЗабыть громыхание черных марусь,Забыть, как постылая хлопала дверьИ выла старуха, как раненый зверь.И пусть с неподвижных и бронзовых век,Как слезы, струится подтаявший снег,И голубь тюремный пусть гулит вдали,И тихо идут по Неве корабли.
Март 1940, Фонтанный ДомБ. К. Зайцев. 1960-е годыПисатель Борис Зайцев, покинувший Россию в 1922 году и обосновавшийся в Париже, так вспоминает явление «Реквиема»:
«Полвека тому назад жил я в Москве, бывал в Петербурге. Существовало тогда там… артистическое кабаре „Бродячая Собака“… В один из приездов моих в Петербург, в 1913 году меня познакомили в этой Собаке с тоненькой изящной дамой, почти красивой, видимо, избалованной уже успехом, несколько по тогдашнему манерной. Не совсем просто она держалась. А на мой, более простецко-московский глаз, слегка поламывалась… Была она поэтесса, входившая в наших молодых кругах в моду – Ахматова. Видел я ее в этой Собаке всего, кажется, один раз. На днях получил из Мюнхена книжечку стихотворений, 23 страницы, называется „Реквием“. На обложке Анна Ахматова (рис. С. Сорина, 1913). Да, та самая… И как раз того времени… Говорят, она не любила этот свой портрет. Ее дело. А мне нравится, именно такой помню ее в том самом роковом 13-м году. Н стихи написаны позже, а тогда не могли быть написаны… Эти стихи Ахматовой – поэма… (Все стихотворения связаны друг с другом. Впечатление одной цельной вещи. Дошло это сюда из России, печатается „без ведома и согласия автора“… Издано „Товариществом Зарубежных Писателей“, списки же „рукотворные“ ходят, наверное,… по России как угодно)… Да, пришлось этой изящной даме из Бродячей Собаки испить чашу, быть может, горчайшую, чем всем нам, в эти воистину „Окаянные дни“ (Бунин). Я-то видел Ахматову „царскосельской веселой грешницей“ и „насмешницей“… Можно ль было предположить тогда… что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль – женский, материнский, вопль не только о себе, но обо всех страждущих – женах, матерях, невестах, вообще обо всех распинаемых?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});