Манчикатут - Ольга Шахматова

– Я не буду морочить тебе твою маленькую головку всеми подробностями. Скажу лишь, что наши отцы и деды ведали про страну истиной веры и древнего благочестия, страны свободы и справедливости, убежища от воцарившегося в мире Антихриста. Находится она на равном удалении от четырех океанов, между Бухтармой и Китаем. Сто лет назад Гаврила Бочкарев по древним картам пришел сюда. Жил сначала на устье Аргута. Потом заселяться другие стали. Чтобы укрыться от преследователей селились мелкими деревеньками. Раньше ведь как было: если есть баба, квашня и топор – уже деревня. Потом матушка Екатерина смилостивилась, обложила ясаком и разрешила нам здесь жить как инородцам. А ведь разобраться, кто из нас инороднее! Мы существующие с самого крещения Руси, или Патриарх Никон, со своими греческими канонами. Но суть не в этом. Главное в том, чтобы не растерять, не утратить наших законов, традиций. Потому мы живем обособлено, чтобы не было помеси вероисповедания. Чтобы Вера оставалась чистой… Ну, ты беги домой, ужин готовь, да убери начисто, да себя в порядок приведи. После наступления темноты нельзя беспокоить воду, не попросив у нее прощения. А завтра с работой приходи.

Глава девятая

Темна ночь в каньоне. Кругом километровые скалы. Небо, затянутое тучами, с овчину кажется. Луна – мутное пятно, не светит, а только подчеркивает мрак. Хороша ночь для тати.

Не спит Батурчин, во все глаза всматривается в тропу, идущую от Балыкчи. Фадей с Егором спят. Не спиться Захару. Шальные мысли одолели голову.

«Ват Архиереев-то удивиться, какого богатого зятя заманил. Может меня самого в долю возьмет. А может, сам я дело налажу с Колыванскими рудниками или на камнерезном заводе. Возьму свою Оксюшу, да переедем в Колывань. Здесь и торговлю с Китаем и Монголией хорошо поставить можно. Где товар взять, я уж знаю. У тубаларов выведаю про Алтын-Туу, а что по пьянее расскажут! Архиереев-то еще завидовать будет, да в ножки кланяться. Хорошо Батурчин придумал золото сразу разделить по долям, да в разных местах попрятать. Своя доля греет, да вон каких полезных мыслишек поддает.»

Захар вышел на воздух. Посмотрел на Батурчина. Вроде спит, навалившись на стену, а вроде глаза открыты. Увидел, монах во дворе трубку закуривает. Подошел ближе, заговорил:

– Тебе же по сану не положено табак курить.

– С детства привычка. Курить рано начал, тяжело отвыкал, да и сейчас вот раздымлю трубку, в руках подержу, а курить – не курю. Вроде испытания. Чего не спиться-то?

При этих словах монах поспешно, как будто стыдясь, что его застали за дурным занятием, вытряхнул трубку и погасил огонь.

– А можно ли среди тубалар найти нормального, чтоб слово держать умел.

– А ты поищи, может и попадется. Но знай, к золоту не поведут они! Много ходоков к ним было. Так того, кто на тропу выводил, свои же на костре живьем сжигали и съедали, ну конечно ходока угощали. Обычно потом такие ходоки умом трогаются. Они их себе для оргий оставляют. А если шаману какую жертву принести надо, то этих умалишенных и жертвует.

– Ну, ну… посмотрим!

– Спи ложись, не много вам сна осталось, уж заря скоро.

С рассветом пробудились, как и не спали. Батурчин поторапливал. Завтракать решили у тёлёсов.

– Ох сдается мне, старик раньше водкой торговать начал. Костры у них больно рано заполыхали. Не к добру это. Да старик уж совсем слово держать разучился.

У бома Итукая, где Чулышман зажат скалами, тропа шла по выступу скалы над рекой. Внизу порог, водоворот такой, что попадешь, не выберешься. Батурчин остановился для молитвы. Оглядел все кругом. Опасности не предвещалось. Тогда он сел прочесть молитву. Захар не дожидаясь, конца ритуала первым повел своего коня по тропе. На середине тропы обернулся.

– Глупости все это! Ступайте следом.

Фаей с Егором направили коней. Батурчин тоже уже прочел молитву, пошел замыкающим. Вдруг небольшой валун, размером с кулак пролетел со свистом и прямо Захару в голову, вышиб его с тропы прямо в реку. Батурчин ни секунды не раздумывая велел братьям занять удобные позиции и отстреливаться. Коней держать при себе. Это тубалары, обойдя их во время отдыха в монастыре, устроили сверху на скале засаду. Сам Батурчин выбрав безопасное место, кинулся в реку за Захаром.

Тубалары воспользовавшись переполохом, свистом и улюлюканьем отгоняли коня Захара от места перепалки. А вскоре и само животное, нагруженное мешочками с золотом и другими тюками, спокойно подалось назад в свое селенье, к своим хозяевам. Тубалары не стали устраивать пальбу. А для Егора с Фадеем они были не доступны. На коня Захара они и не обращали внимания. Они помогали Батурчину вытаскивать Захара из воды. Несколько раз река вырывала его из рук братьев и бросала в свои водовороты. Но вот, наконец, неимоверными усилиями выволокли на сушу тело Захара.

Братья стали осматривать его. Камень прошел вскользь по макушке, не причинив Захару вреда. А вот река, сделала свое коварное дело, измотав его по водоворотам. Именно на это рассчитывали тубалары. Получалось, что это не от их рук пришла смерть. Получалось просто совпаденье. Ну, полетел камушек, ну сбил седока в воду, ну а вода сделала грязное дело, переломала шею молодцу. А золотишко тоже случайно ушло с лошадью. Ну, перепугалось животное, ну кинулось в свой стан! И не зря, видать монах трубкой маячил: «здесь, мол, они спят спокойненько, проезжайте, делайте свое дело.»

Батурчин сидел мрачнее тучи. Никогда не обманывал его старик. Всегда торговля честной была.

Фадей с Егором поверить не могли, что вот так, в какое-то мгновение, они лишились своего младшего брата, что все это продуманная ловушка, за которую, и поквитаться то не с кем. Вспомнилось, что все и Айнаркатут, и Батурчин, и тёлёсы отговаривали их идти к балаварам. Жажда наживы залепила им глаза. Они потеряли брата. Что скажут они отцу, что скажут невесте.

В урочище Кату-ярык тёлёсы помогли захоронить тело.

Через несколько дней Батурчин вывел братьев к Пазырыку. На дорогу вышла встречать Айнаркатут.

– Все так, все так. Не хотели меня послушать. Многое потеряли, не многое нашли. Захара вашего поминать буду, за могилкой догляжу, пока жива буду. Зайди в избу Егор, дело есть.

После ослепительного солнечного дня темнота в доме старухи была невыносима. Егор долго стоял в пороге, давая глазам привыкнуть к темноте. Старуха же уверенно направилась в дальний угол к кованому сундуку, открыла его и стала доставать какие-то вещи. Егор подошел ближе.

– Вот! Взгляни на этот ворсовый ковер! Конечно, он стар как мир. Мне достался он от бабки, той от ее бабки и так далее. Это приданое. Посмотри, он выделан вручную, узелковым способом. Орнамент конечно выцвел, но

смотри – ближе к центру его опоясывает изображения одинаковых оленей, а ближе к краю расположены одинаковые фигуры всадника на коне. Таким царским ковром могли обладать не многие. Передашь это Манчикатут, она очень обрадуется. Я слышала, как она тайком припадет щекой к нему и нежится. Это очень дорогой подарок. Береги его Егор, никому не показывай. Это вам мое благословение. Ведь мать-то ее не благословит уж. Среди мертвых я ее видела.

– Спасибо тебе! Пуще жизни беречь его буду. А теперь собирать нам весь товар надо, да в Кош-Агач отправляться. Двоим-то несподручно будет. Целый обоз уже получился.

– В Балыктуюле наймешь пятерых-шестерых работников. Там такое дело не новость. Заплатишь хорошо, люди потрудятся на совесть!

Глава десятая

Серый дождливый день не выпускал никого из дома на улицу. Гроза была такая, что все светилось в ярко фиолетовом свете. Гордеевна каждый раз после вспышки падала на колени и молилась. Манчикатут сидела за вышиванием и, казалось, совсем не замечала грозы. Разговор не ладился, старушка часто прерывалась на молитву.

– Пойду к деду Панкрату, побеседуем.

– Куда ж ты собралась, гроза такая.

– Двум смертям не бывать, а умру я точно не сегодня! Мне Егора дождаться нужно.

Манчикатут собрала в корзину обваренные чашки взяла натуральных красок у Гордеевны и направилась к старцу.

– Здравствуй дедушка, как поживаешь?

– Не побоялась ведь в такую погоду прийти. И дело с собой взяла. Вот молодец! Стараешься.

– Ты мне дедушка расскажи про семьи ваши, про семейный уклад, про детишек. Ведь жить мне с русским человеком всю жизнь. А я ведь и не знаю всех премудростей семейной жизни.

– А вы вот как жили?

– У нас все просто. Отец получает калым за дочь и она уходит к мужу. Радость большая если жених богат. Подарки будут всякие, шелка жемчуг, кони, ковры наряды. Сыновей воспитывают бабушки, чтобы росли воинами, а не цацами. С девушками занимаются матери. Учат, как ублажать мужа и все такое. Женщина имеет вес, но при других должна молчать, или говорить как муж.