Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

Разумеется, были и счастливые случаи – продолжения преподавательской специализации в области, начатой магистерским сочинением, или хотя бы частичного продолжения. Магистр МДА 1852 г. выпуска В. Д. Кудрявцев-Платонов, выбравший без всякого для себя сомнения философскую тему магистерской работы – «О единстве рода человеческого», стал бакалавром, а вскоре и преемником профессора философского класса протоиерея Феодора Голубинского. Первый магистр СПбДА 1865 г. выпуска Н. П. Рождественский, писавший диссертацию на тему «О древности человеческого рода»[864], был назначен бакалавром основного богословия в КазДА. Выпускник МДА 1858 г. Е. Е. Голубинский, представивший на степень магистра диссертацию «Об образе действования православных государей греко-римских в IV, V, VI вв. в пользу Церкви, против еретиков и раскольников»[865], проработав два года в Вифанской ДС, в 1860 г. был приглашен читать лекции в альма-матер по русской церковной истории. Разумеется, история Византийской Церкви IV–VI вв. и история Русской Церкви подразумевали изучение разных источников, и в этом отношении добросовестный лектор осваи вал новое поприще в экстремальном режиме. Но церковно-исторические методы, освоенные или выработанные в процессе магистерского исследования, понимание церковной традиции, принятой Русью, проблематики церковно-государственных отношений и внутренней жизни Церкви, развивавшихся в этой традиции, очень помогали на начальном этапе.

Однако бакалаврская судьба была переменчива, и даже начальное определение на тот или иной предмет не гарантировало стабильности, причем перемещения совершались не только внутри одного класса – богословского, философского, исторического, словесного, но и между классами. Так, например, выпускник КДА 1841 г. иеромонах Макарий (Булгаков), с большим успехом представивший в качестве магистерской диссертации историю родной академии[866], был с учетом этого определен первым преподавателем церковной и гражданской русской истории. Однако через год он был переведен в СПбДА, причем бакалавром богословия, с поручением читать основное и догматическое богословие. Уже упомянутый выше бакалавр СПбДА И. А. Чистович сменил через два года после начала преподавательской деятельности (1853) русскую церковную и гражданскую историю на философию и опытную психологию.

Бывали и перемены преподаваемого предмета к лучшему, то есть ближе к научным интересам молодого преподавателя. Так, например, было в КДА с философским направлением: представители киевской философской школы В. Н. Карпов, П. С. Авсенев, С. С. Гогоцкий, прежде чем найти свое поприще, побывали бакалаврами французского, польского, немецкого языков[867].

Что касается докторских диссертаций предреформенного (до 1869 г.) периода, то о выборе их тем говорить достаточно сложно. Специально – для написания и представления сочинения на ученую степень – не писалась ни одна докторская работа. Но из 30 докторов богословия, получивших степень до 1869 г., можно выделить тех, кому степень была присуждена за конкретное сочинение. Все эти сочинения можно разделить на две группы: 1) пособия и учебники по богословским курсам для академий или других учебных заведений, составленные ввиду учебной необходимости; 2) конкретные разделы из таких курсов, проработанных более глубоко и научно и оформленные в виде отдельных трактатов. К первой группе относится, например, первый учебник на русском языке по нравственному богословию, составленный магистром I курса СПбДА (1814) иереем (с 1825 г. протоиереем) Иоакимом Кочетовым для для лекций в Императорском Александровском лицее[868]. К этой же группе относятся лекции по Священной герменевтике, составленные на латинском языке ректором Санкт-Петербургской ДС архимандритом Иоанном (Доброзраковым), магистром II курса СПбДА (1817) в пору служения его в академии бакалавром богословских наук[869]. Были удостоены докторской степени два лекционных курса по догматическому богословию: в 1837 г. профессора богословия Московского университета протоиерея Петра Терновского, магистра III курса МДА (1822), и в 1848 г. ректора Киевской ДС архимандрита Антония (Амфитеатрова), магистра IX курса КДА (1839)[870]. Включение в 1840–50‑х гг. в программы академий новых предметов потребовало составления учебных руководств, и авторы некоторых из них также были удостоены докторских степеней: инспектор СПбДА архимандрит Макарий (Булгаков), магистр X курса КДА (1841) – за учебник по Введению в православное богословие; его преемник по инспекторству архимандрит Иоанн (Соколов), магистр XIII курса МДА (1842) – за учебник по церковному законоведению; преемник их обоих архимандрит Кирилл (Наумов), магистр XVII курса СПбДА (1847) – за учебник по пастырскому богословию; профессор богословия Киевского университета святого князя Владимира протоиерей Назарий Фаворов, магистр XII курса КДА (1845) – за учебник по гомилетике[871]. Наконец, необходимо упомянуть о получении докторской степени за учебно-научный курс по патристике архиепископом Черниговским и Нежинским Филаретом (Гумилевским), магистром VII курса МДА (1830)[872]. Хотя этот грандиозный труд был опубликован в 1859 г., его основа была заложена еще в те годы, когда преосвященный Филарет был профессором и ректором МДА (1830–1841). Он не читал курса патристики, ибо этот предмет стал самостоятельным в 1841 г., когда преосвященный Филарет был поставлен на Рижскую кафедру. Но как раз архиепископ Филарет был инициатором введения этого предмета в академиях, а также автором первого проекта издания в МДА особой серии «Творений святых отцов в русском переводе».

Ко второй группе можно отнести более специальные работы. Первой по времени является сочинение бакалавра СПбДА иеромонаха Григория (Постникова), магистра I курса СПбДА (1814), «Commentatio de Prophetis in genere» (докторская степень 1817 г.). Профессор философии КДА протоиерей Иоанн Скворцов, магистр II курса СПбДА (1817), разрабатывая по заказу КДУ новый курс философии, с особым научным усердием обработал раздел, посвященный И. Канту. Вторым сочинением протоиерея Иоанна, включенным в его «докторский набор», было специально составленное толкование на Послание апостола Павла к Ефессянам. За оба эти сочинения вкупе он был удостоен в 1833 г. докторской степени. Такой же научной награды были удостоены два сочинения по сравнительному богословию – оба посвященные католическому учению, в 1859 г. архиепископа Могилевского и Мстиславского Анатолия (Мартыновского), магистра II курса КДА (1825), а в 1869 г. ректора КазДА архимандрита Никанора (Бровковича), магистра XIX курса СПбДА (1851)[873].

Все эти сочинения подходили под уставные определения круга «докторских трудов»: первые как открытие «новых способов улучшить ка кую-нибудь из наук, к духовной учености относящуюся»; вторые как сочинения на тему, избранную сочинителем, и имеющие «особенное влияние на пользу церковную»[874]. Однако эти одиночные сочинения, представляемые на докторские степени каждый раз по особому случаю, не составляли надежного пути для развития богословской науки. Их тематика относилась больше к учебно-профессорской сфере, нежели к научно-исследовательской.

Тематика работ, увенчанных докторской степенью, хотя и была скудна по численности, характерно отражала состояние науки в духовных академиях. Несмотря на то что авторитет академий, как «вертограда наук» духовных, не подвергался сомнению в церковных кругах, в конце 1850–60‑х гг. ощущался недостаточный уровень развития этих наук. Тем не менее именно в последнее предреформенное десятилетие академиями было начато несколько серьезных и масштабных научных проектов, которые способствовали активизации научных сил академий. Эти проекты подразумевали в числе прочих результатов и представление ряда научных исследований по конкретным вопросам в виде диссертаций на ученые богословские степени разных уровней.

Новый этап перевода Библии на русский язык, начавшийся в 1857–1858 гг., вызвал интерес к научной работе в области библеистики. Он дал опыт организации процесса перевода, совместной научной работы всех академий, академий и Синода. Были сформированы оптимальные по составу комитеты из профессоров Священного Писания и знатоков греческого и еврейского языков, выработана определенная переводческая и исследовательская методология, последовательность обсуждений. Этот процесс показал и недостаток научного опыта: не были четко сформулированы критерии выбора текстов при переводе Ветхого Завета (еврейский или греческий), принципы перевода[875]. Активизация научной работы в области библеистики выделила ряд конкретных вопросов, требующих исследования.

В 1857 г. СПбДА по предложению митрополита Григория (Постникова) предприняла перевод на русский язык византийских историков VIII–XV вв., мало доступных для ученых исследований по редкости изданий. СПбДА удалось перевести, отредактировать и выпустить несколько томов историков XI–XIII вв. Это положило начало исследованиям в области позднего этапа истории Византии, ее церковных проблем и богословских идей, поставило вопросы источниковедческого 351 характера. Но через три года, в декабре 1860 г., издание и сам перевод были приостановлены Святейшим Синодом[876]. Хотя переводы осуществлялись в основном силами преподавателей, были отдельные попытки привлечь к этому процессу лучших знатоков греческого языка из студентов. В СПбДА в 1857–1858 гг. бакалавру греческого языка, природному греку архимандриту Григорию (Веглерису) удалось оживить интерес студентов к изучению. Наиболее успешные привлекались к переводу византийских авторов. Этот опыт открыл перспективы и студенческих исследований в области византинистики. Но перевод архимандрита Григория в КДА прервал развитие этого опыта[877].