Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

Уставы 1884 и 1910–1911 гг. не оговаривали, в отличие от Устава 1869 г., порядка получения ученых степеней внешними лицами, не имевшими высшего духовного образования[812]. Главное обоснование этому было сформулировано обер-прокурором К. П. Победоносцевым при представлении окончательного варианта Устава 1884 г. императору: «Академия есть учреждение, устроенное не исключительно для одного богословского образования, но и для нравственного воспитания в известном, соответствующем интересам Церкви, настроении или направлении»[813]. К тому же такой способ приобретения ученых богословских степеней был признан не полезным ни для Церкви, ни для богословской науки: степень должна венчать полноценное, систематическое образование, реализованное в самостоятельном научном исследовании. Разумеется, это не лишало любого человека возможности заниматься богословием, писать и печатать научные работы, но при желании получить какую-то научную аттестацию своего богословского уровня он должен был пройти образовательно-научную лестницу духовной академии.

Однако для вольнослушателей академий оставалась возможность «включиться» в официальный процесс немного позднее, не с 1‑го курса. Вольнослушатели, допускаемые к слушанию академических лекций на основании § 115 Устава 1884 г. и § 150 Устава 1910 г. по усмотрению епархиального архиерея, не пользовались правом подвергаться переводным испытаниям и подавать сочинения на соискание ученой степени. В 1890‑е гг. практиковалась такая система: совет академии ходатайствовал пред Синодом о разрешении благонадежному вольнослушателю наравне со студентами представлять на данные темы сочинения и сдавать ежегодно экзамены по всем предметам академического курса, а по окончании курса и представлении выпускного сочинения удостаиваться соответствующей степени.

Были даже случаи экстерната: по разрешению Святейшего Синода некоторые вольнослушатели допускались к ускоренной сдаче экзаме нов по богословским предметам академического курса для получения по представлении диссертации степени кандидата богословия. Так, например, указом от 13 августа 1893 г. Синод разрешил действительному статскому советнику лекарю Александру Колесову (59 лет) поступить вольнослушателем в МДА и сдать в течение двух лет экзамены по всем богословским предметам академического курса для «получения, по представлении диссертации, степени кандидата богословия». Во внимание принимался возраст просителя и его желание «посвятить остаток дней своих служению Православной Церкви»[814].

Прошения в Синод от женатого духовенства, желавшего получить высшее богословское образование и ученую степень кандидата богословия, поступали нередко. Особенно участились они в конце 1890‑х – начале 1900‑х гг. Указом от 18 сентября 1901 г. Синод поручал архиереям академических городов предложить Советам их академий высказать свои соображения по этому вопросу. Советы почти единодушно считали, что система приема женатого духовенства в духовные академии в качестве вольнослушателей, с правом сдачи в конце четырехгодичного академического курса всех экзаменов и подачи выпускного сочинения, не отвечает интересам духовного образования и богословской науки. При таком режиме академии лишаются даже той возможности, которая имеется по отношению к другим студентам: регулярно проверять получаемые знания на ежегодных испытаниях и выправлять недостатки в семестровых сочинениях. Советы предлагали допускать женатых священников, окончивших духовные семинарии по 1‑му разряду, к поступлению в академии на общих основаниях[815].

Однако указом Святейшего Синода от 8 апреля 1902 г. академиям было строго указано на то, что вольнослушатели не имеют права сдавать экзамены и получать кандидатскую степень. Но оставалась возможность, испросив благословение Совета академии, договариваться с преподавателями и неофициально сдавать письменные работы. На старших курсах, уже уверившись, что им нужно официальное подтверждение их богословских знаний, они сдавали вступительные испытания и становились легальными, полноправными студентами 1‑го курса, а после сдачи всех переводных экзаменов по прослушанным предметам, и того курса, с которым слушали лекции. Обречено на такой вариант было женатое духовенство, которое не допускалось к обычному поступлению в академию. Такие случаи бывали, хотя и нечасто. Так, например, летом 1909 г. в МДА сдавали вступительные экзамены четыре вольнослушателя, окончивших 3‑й курс: священник и три диакона[816]. На протяжении трех курсов (1906–1909) они усердно посещали лекции и неофициально сдавали все письменные работы. Решив вопрос положительно, Совет МДА ходатайствовал перед митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским) о допущении этих четверых клириков к сдаче всех устных переводных экзаменов по предметам 1, 2, 3‑го курсов и в случае успешной сдачи о зачислении их на 4‑й курс[817]. Все четверо благополучно окончили академию и получили ученые степени кандидата богословия, а двое – даже с правом на получение степени магистра богословия без новых устных испытаний[818].

Бывали и особые случаи. Так, в марте 1898 г. в Совет МДА поступило прошение от преподавателя Московского синодального училища священника Василия Металлова, не имевшего высшего духовного образования, с просьбой допустить его до необходимых испытаний для получения степени кандидата богословия. Священник В. Металлов учился на протяжении двух лет в МДА, причем при действии Устава 1869 г. (1882–1884), но покинул академию после 2‑го курса, а теперь хотел получить степень кандидата богословия. Совет МДА, опираясь на действовавший Устав 1884 г., позволявший получать степень кандидата богословия и звание действительного студента только при окончании полного академического курса и объяснительную записку к нему с обоснованием этого требования, не нашел оснований для удовлетворения просьбы священника Металлова. Но после обращения о. В. Металлова непосредственно в Синод в июне того же года в Совет МДА поступил указ Синода, разрешавший Совету допустить, «в виде изъятия из общих правил», священника В. Металлова к необходимым испытаниям «как известного своими трудами по церковному пению». Совет МДА в принципе допустил соискателя до необходимых испытаний, но решение о конкретном времени их проведения отложил до представления кандидатского сочинения[819]. Следует отметить, что эта ситуация разрешилась успешно, хотя и не быстро. Поданное в 1900 г. кандидатское сочинение было оценено рецензентом, ректором академии епископом Арсением (Стадницким) положительно, и священник В. Металлов был допущен к сдаче испытаний, причем для этого специально были назначены комиссии. Соискателю надо было выдержать устные испытания по 17 предметам, которых он не изучал в бытность студентом, и эта сессия увенчалась успехом: в 1901 г. о. В. Металлов получил степень кандидата богословия[820]. В 1914 г., будучи уже протоиереем московского Казанского собора, он был даже удостоен степени магистра богословия[821].

Среди студентов духовных академий были особые разряды студентов: студенты-иностранцы и студенты, уже имевшие высшее образование, полученное в одном из российских университетов или равных им по уровню заведениях. Специфика их доакадемического образования ставила вопросы о коррекции по отношению к ним некоторых требований, в том числе связанных с переводными экзаменами, то есть входившими в общий набор «кандидатского» или «магистерского минимума». Но если для поступления этих лиц в академии были сформулированы и даже внесены в уставные положения определенные требования и послабления, то с процессом обучения было сложнее. Лица, окончившие университеты, порой просили освободить их от экзаменов по тем небогословским предметам, которые они изучали на своих факультетах. Решение Синода и Советов в таких случаях было дифференцированным. Так, например, студент МДА Сергей Нарбеков (1908–1911), окончивший до поступления в академию историко-филологический факультет университета, был не только освобожден от изучения древних и новых языков, а также исторических и филологических наук, отметки по которым были в его университетском дипломе, но и получил разрешение закончить академию за три года (с зачислением при поступлении сразу на 2‑й курс)[822]. С другой стороны, студенту той же академии Виктору Машковскому (1905–1909), окончившему университетское отделение Лицея в память цесаревича Николая, Синодом было предоставлено право «быть освобожденным от экзаменов» в академии по небогословским предметам, пройденным в лицее. Однако Совет МДА обязал его прослушать и сдать экзамен по психологии, несмотря на то что Машковский слушал психологию в курсе уголовного права[823].

Окончание академии со званием действительного студента с определенными условиями подразумевало возможность получить степень кандидата богословия в дальнейшем. Если причиной были неудовлетворительные оценки по устным экзаменам или семестровым сочинениям, их следовало пересдать. Однако были случаи многократных попыток таких пересдач, поэтому Советы академий пытались каким-то образом систематизировать этот процесс. Так, например, Совет МДА в 1895 г. разработал «Правила касательно значения неудовлетворительных баллов по ответам и сочинениям студентов академии», согласно которым «право подвергаться испытанию предоставляется всего один раз»[824]. Но срок этой единственной возможности не оговаривался. Однако и здесь случались исключения. Так, например, сербский уроженец Симон Саввич окончил МДА в 1902 г. со званием действительного студента «с правом на получение степени кандидата богословия по сдаче новых устных испытаний и представлении новых семестровых сочинений по тем предметам, по коим он в течение академического курса не оказал успехов, соответствующих сей степени»[825]. Пересдав устные испытания, представив новые семестровые сочинения и получив удовлетворительные баллы (от 3 – до 4–), он, по его мнению, выполнил поставленные условия и ходатайствовал об утверждении в степени кандидата. Однако одно из сочинений он переписывал дважды, то есть попадал под прещение указанных «Правил». С. Саввич сетовал на то, что занимает скудно оплачиваемую и не позволяющую ему явиться в Россию должность преподавателя в Призренской семинарии в Старой Сербии, то есть занимается именно тем, ради чего его направляли в российскую духовную академию. Совет МДА оказал ему снисхождение «как иностранному уроженцу» и, по предложению ректора епископа Евдокима (Мещерского), ходатайствовал – и успешно – перед митрополитом Московским об утверждении в виде исключения Симона Савича в степени кандидата богословия[826].