И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Омару же дали задание примитивное и крайне скучное, но для его нынешней должности базовое – отнести два небольших ящика с конфетти в шатер к ремонтникам пушек, чтобы их можно было проверить как на прочность, так и на практическую дееспособность. Ведь если пушка развалится после выстрела, то это будет означать, что соответствующие работники невнимательно осмотрели ее и выдали неисправное орудие выступающим. Разумеется, эти работники никак не хотели допустить такого возможного поворота событий, за которыми неминуемо последовало бы наказание, поэтому и принялись осматривать пушки почти за сутки до их вывоза на улицу. Пушки на Рождество не использовались в качестве орудия при выступлениях на манеже в Большом шапито, а служили приманкой для гуляк, случайно бродивших в парках неподалеку. Специальная бригада пушкарей, на деле являвшаяся группой артистов, обслуживала каждую из двух, трех и даже четырех пушек, в зависимости от времени года и дневной погоды. Пушки могли как ставить напоказ, так и прятать. Самым важным было то, что в определенный момент времени раздавались мощные залпы, чаще всего холостые или, например, снарядами, набитыми конфетти. Оглушительные звуки привлекали всех подряд, от простых зевак, и вплоть до жандармов, следивших за порядком поблизости. С расчетом на такой результат данная работа и проводилась.
К шатру пушкарей Омар прошел через Большое шапито, поскольку оно еще было не занято. Чуть остановившись внутри самого главного и крупного шатра цирка, бен Али несколько минут внимательно его рассматривал. Внутри это помещение казалось еще больше, чем снаружи, поражая своим масштабом. Такой высоты Омар никогда еще не наблюдал, находясь внутри каких-либо зданий или похожих помещений. Своеобразные стены шапито были несколько сероватого оттенка, разбавленного синими полосами, в отличие от наружной части, окрашенной в бело-красные цвета. Вдоль стен простирались бесконечные трибуны для зрителей, рядов семь, не меньше. Манеж больше напоминал Омару городскую площадь, предназначенную для шутовства. Манеж не был полностью круглым, скорее дугообразным, огороженным от зрителей подъемом и сетчатым забором примерно двухметровой высоты. С той стороны, где манеж был прямым, а не круглым, находился проход для артистов, за собой скрывавший рабочую часть шапито, недоступную взору зрителя. Именно поэтому манеж-то и был как бы наполовину разрезанным. Но даже представая перед публикой только одной своей половиной, этот манеж восхищал своими размерами. От центра манежа, если провести невидимые линии, отходило шесть столбов невероятной высоты, четыре из них приходились на зрительскую часть манежа, а два – на рабочую. Все столбы были соединены канатами, у каждого столба было воронье гнездо на высоте, определить которую Омар просто не мог. У трех из шести столбов было по два вороньих гнезда. Одно выше, другое чуть ниже, объединенные лесенками. Омар обратил внимание, что с правой стороны зрительских мест оказалось меньше, чем с левой. Это было обусловлено тем, что справа располагалась оркестровая яма, в которой во время представлений играла почти сотня музыкантов под руководством господина Иоганна фон Ромма, циркового капельмейстера. Без антуража никак обойтись было нельзя. Создавался этот антураж не только игрой оркестра, но и оформлением шапито, в том числе и на Рождество. По приказу Сеньера цирковыми костюмерами, которые одновременно являлись и кем-то вроде дизайнеров, если по-современному, была проведена настоящая операция по украшению к празднику как Большого шапито в частности, так и всего цирка «Парадиз» в целом. Как уже говорилось выше, но не детализировалось, заборы и фонари были украшены яркими лентами, фигурками ангелов, оленей и звездочек. Большое шапито, как и следовало ожидать, оказалось ярче и красочней всех остальных шатров: всевозможные венки, сделанные из елей и шишек, узорчатые шарики, развешанные на гирляндах, гирлянд вообще было больше всех других украшений. Омар еще никогда не видел рождественских украшений, да и, собственно, празднования Рождества никогда не наблюдал. Гарнизонные солдаты обычно 25 декабря изрядно напивались, славили Иисуса Христа и шатались по городу в надежде найти единомышленников. А Омар, будучи мусульманином, был уверен, что языческие верования французов, называемые христианством, именно так всегда и сопровождаются, независимо от того, есть праздник или же нет праздника. Так что бен Али был искренне рад тому, что домыслы, в которые он верил долгое время, оказались пустейшей выдумкой. На самом же деле празднование Рождества даже в цирке приобретало сакральный смысл, означая конец очередного года, и перерождение цирка в новом статусе, всякий раз более высоком и почетном.
Омар еще долго любовался внутренним убранством Большого шапито, он не спешил никуда, пушкари не требовали для себя доставку конфетти в срочном порядке. Однако бен Али все же пришлось покинуть шатер, дабы освободить пространство для репетиции представлений клоунов, которым предстояло выступать на главной сцене с новыми рождественскими номерами, ориентированными, в первую очередь, на детскую аудиторию, и поэтому требовавшими особой подготовки и выработки каждого движения, чтобы порадовать самых маленьких зрителей.
Направившись к шатру пушкарей, Омар заметил, что уже темнело, время близилось к пяти часам пополудни, фонари уже были зажжены и вовсю освещали путь, однако для пущей уверенности бен Али прихватил с собой небольшой переносной фонарь, который прицепил к поясу. Дойдя до необходимого шатра, Омар не стал заходить внутрь, поскольку изнутри исходил ужаснейший запах смолы и опилок, а также только что использованной краски. Громогласно позвав старшего, Омар принялся ждать. На улице было очень тепло для середины декабря, учитывая даже, что в Лионе никогда и не наблюдалось холодных зим. Все же бен Али было очень интересно наблюдать за единичными снежинками, которых он наблюдал в первый раз своей жизни. Чтобы араб не замерз, ему выдали куртку, изготовленную из непонятного зверя, а также короткий шарф и сапоги, утепленные мехом такого же неизвестного животного. Поэтому холода бен Али практически не испытывал, лишь уши слегка покраснели от непривычного климата.
– Вот, наконец-то ты принес конфетти! – обратился к Омару один из пушкарей, вышедший из шатра, – давай мне их сюда!
Омар отдал ящики пушкарю и хотел было возвращаться, как пушкарь остановил его:
– Тебя через шапито боле не пропустят, слышно по голосам, репетируют там. Посему можешь через «квартал» уродов срезать, коли имеешь при себе фонарь какой.
– Имею, – сказал Омар и показал пушкарю фонарь, прицепленный к поясу, – в которой стороне этот «квартал»?
– А вона, вишь, где свету почти нет? – пушкарь указал на правую от входа в цирк половину, – вон там и есть «квартал» уродов. Смотри, не нарвись
