И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время близилось к трем часам пополудни, так что работа, кипевшая практически безостановочно все это время, близилась к завершению, и буквально через полчаса должен был начаться обеденный перерыв для всех сотрудников цирка. Его проводили все по-разному. Большинство артистов собиралось в шатре-столовой, а, например, многие техники и разнорабочие предпочитали отдыхать на улице, большим сборищем, совершенно в любую погоду, исключая дождь. Женская часть цирка, с парой исключений (например, Клэр была таким исключением), обедавших в шатре-столовой, проводила обеденное время в своих шатрах. Мишель Буайяр вообще мог покинуть цирк и съездить в ресторан, так, например, поступала семья Сеньер, редко – семья Лорнау, также, с особого позволения Хозяина, это право мог получить и любой цирковой артист.
Омар, уже выяснив у Альфонса, когда наступал обеденный перерыв, решил успеть заранее занять место в шатре-столовой, а заодно в практически полном одиночестве поразмыслить обо всем, что с ним сейчас происходило. Но, когда он зашел внутрь шатра, увидел, что в нем уже сидело два человека, исключая Сюлара и двух официантов. Одним из этих людей был Иштван Золле, а второй – невысоким мальчиком лет пятнадцати. Они сидели за одним столом и о чем-то негромко беседовали. Сев недалеко, Омар понял из речи Иштвана, что мальчика звали Юби, или Юбер, если полностью. Однако не выдержав наплыва мыслей о Марин, бен Али, чтобы полностью отвлечься, пересел за стол к Иштвану и Юби. Те его радушно приняли, а Юби, до этого всего раз видевший Омара, очень сильно обрадовался и от восторга завопил. Попросив у Сюлара стакан воды, Омар познакомился с мальчиком и ближе узнал Иштвана, с которым тоже виделся очень редко, а если точнее, то всего дважды. Оказалось, что Юби работает в паре с Иштваном в шоу на канатах и в свои пятнадцать лет умеет выкручиваться и летать так, что у людей, за этим наблюдающих, выпадало все из рук от напряжения и страха. Юби не любил двоих самых младших Лорнау – Германа и Феликса, почему – не сказал. Но если учитывать, что возрастом они были почти ровесниками, то картина складывалась легко: банальное противостояние мальчишек. Это было нормально, хоть Юби и считал, что он больше достоин считаться самым известным из юных артистов, а Герман и Феликс получили известность лишь из-за своей известной фамилии, не более, и что способностей у них было не так много, как они о себе заявляли каждый раз, как видели перед собой Юби. Нередко мальчишки и дрались по этому поводу. Разнимать их приходилось всем подряд. Один раз, когда был жив еще младший сын Альфонса, который также был почти ровесником Юби, трое младших Лорнау загнали Юби в какой-то угол, который оказался окончанием шатра Пьера Сеньера. Началась драка, из которой, по словам того же Юби, победителем выходил он, героически побеждая сразу троих недотеп, была остановлена лично Хозяином.
– Феликс даже в штаны наложил со страху перед Хозяином, ха-ха-ха! – заливаясь радостным смехом, быстро проговорил Юби, – но после этого мы почти и не дрались, Хозяин запретил.
– И что же, после этого случая эти трое мальчишек тебя почти не доставали? – поинтересовался Омар.
Юби не отвечал. Он, посмотрев на Иштвана, почему-то заплакал. Заплакал очень сильно и совершенно неожиданно, как кончил свой рассказ, так слезы покатились из его глаз. Светлое лицо его покраснело, он закрыл глаза руками, а капли быстро стекали по щекам и падали на стол, одна за другой. Иштван тоже не смог удержать наплыва эмоций и, не так сильно, как Юби, начал плакать. И почти сразу успокоился. Юби же плакал без остановки. На вопрос пораженного Омара, что заставило его рыдать, он ответить не мог. Иштван же отказывался отвечать. Будто что-то личное вдруг случайно вырвалось из их душ наружу, от чего и заплакали они вдвоем. Так продолжалось порядка десяти минут. Сюлар, увидевший это и также слышавший весь разговор, казалось, смахнул слезинку с ресниц. Очень тяжело было Омару смотреть, как маленький подросток рыдает безостановочно, при этом совершенно без видимой на то причины. Теперь уже не от мыслей о Марин сжалось все нутро бен Али, а от картины, наблюдаемой им сейчас. Иштван, вроде бы сумевший побороть поток чувств, вновь поддался эмоциям и закрыл все лицо ладонями. Омару показалось, что у Юби началась истерика. Он стал кричать, глаза его оказались налитыми кровью. На крик прибежали Венцель и Катрин. Увидев, что рыдает Юби, они, будто догадавшись о природе его плача, подошли к мальчику и, обняв его, стали молча успокаивать. Прибежал и Мартин ап Бедивер, искавший Иштвана. Заметив его плачущим, он подбежал к нему и сел рядом с ним, крепко обняв. Омару все происходящее казалось чем-то неразумным и нереальным. Когда истерика Юби начала прекращаться, а Иштван полностью пришел в себя, Омар извинился и поспешил покинуть шатер-столовую, дабы проветриться на свежем зимнем воздухе.
Выйдя наружу, Омар наткнулся на Альфонса, который стоял у входа в шатер-столовую и докуривал сигару. Лицо его приобрело землистый оттенок и казалось неживым. «Что же случилось, в конце концов!», – сам себя спрашивал Омар, пытаясь понять, что за происшествие произошло. Альфонс взглянул на бен Али и промолвил:
– Там ведь Юбер сейчас рыдает, да?
– Да…
– Господи, опять ему это вспомнилось, бедный мальчик, – сказал Альфонс и затушил сигару.
– Может хоть ты, Альфонс, объяснишь мне, что случилось? – испуганно спросил Омар.
Альфонс немного помолчал, будто обдумывая что-то. Наконец, он ответил:
– Ну хорошо, пойдем со мной.
Омар пошел следом за Альфонсом. Куда они идут, бен Али было непонятно, однако это волновало его меньше всего. Для него куда важнее было узнать, по какой же причине вдруг разрыдался сначала Юби, а следом за ним и Иштван. Оказалось, они шли к шатру Альфонса и Жана, который отсутствовал в данный момент в нем, находясь на тренировке с гимнастами. Пройдя внутрь шатра, Омар обратил внимание, что в нем было очень тепло. В центре его стояла передвижная печь, напоминавшая «толстобрюшку», или, как для русского читателя ближе – буржуйку. По бокам стояли две кровати, очевидно, предназначенные для Альфонса и Жана. А к северу от печи стоял небольшой письменный столик, рядом с ним два стула. Присев на один стул, Альфонс пригласил Омара на другой, и тот быстро сел напротив Лорнау-младшего. Почесав себе затылок, Альфонс заговорил:
– Все дело в
