И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Марин, чувствуя себя победительницей, плюхнулась на диван. Буайяр же, признав поражение, снова откланялся и покинул вагон, дабы готовиться к исполнению поручений директора.

– Что же это сейчас было за самоволие, дитя мое? – спросил Сеньер, явно недовольный.

– Да я же просто указала месье Буайяру на его излишнюю подозрительность, – оправдывалась Марин.

– Раньше за тобой такого не было замечаемо, с чего такая защита этого новоприбывшего? Ты с ним познакомилась?

– Н-нет, – ответила Марин, слегка смутившись, – просто заметила, когда заходила за месье Буайяром.

Пока шел разговор, впрочем, достаточно бессмысленный, поскольку дочь просто оправдывалась перед отцом за несовершенный проступок, вам, наверняка, будет интересно узнать, как складывались отношения между Пьером Сеньером и его дочерью. В действительности, может показаться, что Пьер Сеньер слыл чудовищным тираном, либо же что ваш покорный слуга намеренно обливает его дерьмом и грязью, дабы убедить вас в этом. На самом же деле Пьер Сеньер дочь свою очень любил, да и она испытывала к отцу только лишь любовь, сопряженную с восхищением и почитанием. Отец, безусловно, баловал Марин, что ей иногда нравилось, а иногда доставляло весьма ощутимый дискомфорт. К примеру, если отец покупал дочери дорогое украшение, то, как и всякая девушка, она была в восторге. Другой вопрос, будет ли она носить это украшение, равно как и все другие украшения, подаренные отцом, поскольку ощущать на себе завистливые взгляды подруг и других артистов Марин не хотела. Если же отец решал отправить дочь на курорт в Баден, или же на побережье Лигурии, чтобы отдохнуть от постоянных разъездов и набраться сил, то это являлось для Марин самым настоящим наказанием. Всякий подобный раз она непременно отказывалась, посылая вместо себя мать и отцовского секретаря, без которого мать ее не могла обойтись. Сеньеру это казалось чудачеством, однако он не выступал против, позволяя дочери решать, быть среди «высшего света» цирка, который составляли в основном сотрудники начальствующие и почти поголовно мужчины, либо же проводить почти все свое время в окружении простых циркачей. В силу своего свободолюбивого и очень простого характера, девушка каждый раз старалась выбирать второй вариант. В поезде это не так сильно замечалось, потому что Марин слегка укачивало во время пути, и ходить без явных признаков тошноты могла она от силы минут двадцать. Но «на земле» весь день ее оказывался посвящен работе посреди артистов. И даже, не будучи обученной профессионально каким-либо цирковым дисциплинам, Марин с удовольствием брала уроки от тех или иных мастеров. Так, она научилась жонглировать стеклянными шариками, постепенно увеличивая сложность снаряда, начав с двух полых шаров. Или же, совершенно не умея ездить верхом, она поставила себе задачу обязательно этому обучиться. Пока что получалось явно не совсем так, как она себе воображала, но зачатки будущего мастерства уже были видны. Пьер Сеньер старался не обращать на эти увлечения дочери большого внимания, контролируя, скорее, как Марин ест, спит и хорошо ли себя чувствует. Однако бывали моменты, когда гнев Хозяина доходил и до нее. Сеньер, будучи человеком спокойным на первый взгляд, на деле же мог вспыхнуть как серная спичка, и при этом не затухал очень и очень долгое время. Чаще всего дочь не становилась первопричиной его гнева; она в основном просто попадала, что называется, «под горячую руку». Но любви ее к отцу подобные моменты нисколько не отбавляли. Если уж откровенничать, а за ничем боле вы и не читаете это, самым частым зачинщиком случаев, когда нервы внутри Пьера Сеньера не выдерживали, и наружу выплескивался весь поток огненной лавы, становилась супруга Сеньера, мать Марин. Она была женщиной очень своевольной и за тем, что говорит, следила очень плохо, посему и вызывала гнев Хозяина. Сеньер же спокойно мог ударить жену, несильно, обычно пощечину. И жена на время становилась покорной. Разумеется, она, будучи женщиной хоть блудливой на лишние слова, но достаточно умной, прекрасно осознавала всю силу супружеского гнева. Здесь уж на ее совести лежать должен груз грешницы, то ли по собственной мимолетной глупости провоцировавшей такие моменты, то ли от желания получить наслаждение от морального, а порой и физического унижения. Оставим это в ее тайном уголке. У Марин таких помыслов не присутствовало, поэтому она была совестью и душой чиста.

В процессе разговора, от которого я вас отвернул, в вагон вошла темноволосая женщина, предположительно средних лет, держа в руке небольшую книжку. Женщина эта приходилась матерью Марин и, соответственно, женою Пьеру Сеньеру. Она прошла до дивана и заняла его уголок.

– Девочка моя, ты сегодня вообще ужинала? – спросила женщина, видимо, желая, чтобы дочь покинула вагон, – сегодня подают превосходное мясо, закажи немного, пойди! Тебе понравится, обещаю!

– Мам, если тебе необходимо, чтобы я вышла, могла бы просто попросить, – сказала Марин и, очевидно недовольная, вышла.

Секретарь Пьера Сеньера, Жан Ларош, подошел к Хозяину, получил несколько указаний и также покинул вагон. Сеньер остался с супругой наедине.

– Ирэн, твоя голова прошла уже? – поинтересовался Сеньер, разрезая яблоко, лежавшее на блюдечке, – ты вчера сильно перебрала с ликером, поэтому решил спросить.

Женщина, а вы теперь знаете ее имя, слегка вздрогнула от тона, с которым к ней обращался супруг. Он отличался от того, к которому она привыкла. Привыкла она к безразлично-надменному темпу и такой же тональности, но никак не к…веселому? Ей было сложно понять, голова болела, и боль отступать явно не собиралась еще ближайшие несколько часов. Книжка, что держала Ирэн в руках, называлась «Органон врачебного искусства» и принадлежала перу известного представителя альтернативной медицины Самуэля Ганемана. Современному читателю он известен как основатель такого направления псевдомедицины, которое называется гомеопатия. Идеи Ганемана, уже давно покинувшего живой мир, очень заинтересовали Ирэн Сеньер. Она не была медиком, но кое-что понимала, да и голову лечить после пьянки как-то нужно было. На самом деле возраст был уже не совсем подходящий для увеселений (было ей, как Екатерине Алексеевне Первой на момент восхождения на престол Всероссийский). Хотя, может хоть кто-нибудь назвать подходящий для этого возраст? Думаю, никто и не задумывался, предпочитая вливать за воротник тогда, когда душа и психическое состояние соблаговолят. Ирэн Сеньер, формально занимая должность помощника директора цирка, на деле же предпочитала больше развлекаться и кутить со своими друзьями. Но и у нее был свой интерес к некоторым делам цирка. Она любила показать себя знающей в финансах толк женщиной. Зная, что Густав Лорнау фактически к деньгам доступа не имеет, она взяла под свой контроль финансовую составляющую цирка, немного забирая себе,