Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну а что?
Мог применять? Мог, конечно. Вот и делал не жадничая.
Заодно промазывая все стыки и швы варом на основе мышьяка. Камни, содержащие этот металл, он перетирал в порошок и добавлял в пропитку, сделанную на основе древесной смолы. И наносимую на горячую, чтобы лучше впитывалась.
Сейчас же они уже перешли к обшивке.
Хороших толстых досок дуба, просушенных добрым образом, у него не наблюдалось в достатке. Берослав все же не готовился к сооружению такого рода кораблей. И сушил строительный лес менее монументальный по обхвату и сечению. Поэтому решил обшивать будущий корабль тем, что имелось. Крепя доски на железные заклепки и стягивая их между собой скобами. Ну и пробивая все щели паклей, тщательно конопатя.
А потом поверх второй слой. И третий.
Само собой, все промазывая тем ядерным отваром мышьяка на смоле. Чтобы живность морская дерево не жрала особо.
Но это в перспективе — как было задумано.
Пока же обшивали первым слоем досок толщиной в пару дюймов. Не тесанных, нет. Пиленных. Но и они играли — дай боже, а нормально распарить было негде.
— Не слишком ли он тяжел? — поинтересовался римский мастер, что строил ранее naves rotundae, известные также как торговые корабли. — Ты его укрепляешь так, словно готовишь Харибде или Сцилле отдать на поругание.
— Волнам.
— Волнам? Это? — усмехнулся мастер.
— В Средиземном море крупная, сильная волна редка. Оттого вы и можете себе позволить строить хлипкие кораблики.
— Хлипкие? — с ноткой обиды переспросил визави.
— А как их назвать? Тонкая скорлупка обшивки. Доски умеренной толщины идут внахлест и сшивают кромками между собой. А после лишь распираются изнутри[256]. Да и то — не сильно, из-за чего борт играет и гнется под волной.
— И корабль выдерживает волну очень хорошо. Вся сила в этой гибкости.
— Это все до тех пор, пока он не знакомится с настоящей волной. — улыбнулся Берослав. — В проливе Дракона[257], что ведет в Тихий океан, волны превышают в несколько раз высоту вон тех деревьев.
— Такая волна и этот корабль, что скорлупку раздавит.
— Или нет. Тут как под нее попасть. Но там ладно — там гиблое место. Куда важнее держать обычные океанские волны. От Пиренеев на север есть залив. Сколько там гибнет кораблей? Вот то-то же. А на пути в Индию?
— Гибкость спасает, — упирался мастер.
— А я мыслю — нет.
— Ты не моряк. Мой опыт говорит, что ты ошибаешься.
— А опыт державы Хань, что лежит на восходе солнца, откуда нам везут шелка, говорит, что большие корабли должны быть жесткими и прочными.
— Я с их опытом не знаком, но весь опыт римского, эллинского и карфагенского судостроения, говорит о том, что ты неправ.
— То есть, по-твоему этот корабль не выдержит шторм? Что ты готов поставить на спор?
— Это зависит от воли богов, а спорить с богами глупо. — резко сдал назад мастер.
— Да? Даже так? Мда. А потом там, в далеком будущем, будут находиться люди, которые станут искать оправдания тому, почему люди не могли десятки тысяч лет придумать карманы.
— Чего?
— Неважно, — отмахнулся Берослав.
— А вот эти штуки ты для чего делаешь? — указал он на слишком длинные торцы болтов, торчащие у некоторых шпангоутов.
— Это нужно, чтобы здесь корпус перегородить водонепроницаемой переборкой.
— Чем⁈
— Стенкой такой. Чтобы если вот тут появилась течь, то сюда и сюда вода не попадала.
— Но это же безумие!
— Почему?
— Течи так не появляются! Они, если открываются, то сразу длинные вдоль борта. И затапливать начнет разом и тут, и тут, и тут, и тут. А перегородки твои станут мешать откачивать воду.
— Они так не появляются, если делать по-старому, гибко. Там ведь все болтается. А здесь — погляди, как крепко все держится. Как течи расходится дальше-то?
— Море покажет, — недовольно буркнул мастер.
На этом спорить они прекратили.
В который раз.
Этот специалист, «выписанный» Берославом вместе с другими мастеровыми, оказался самым… обычным линейным специалистом эпохи, который не мог отступить ни на шаг от «рельсов», по которым ехал. Вероятно, из-за весьма скромного ума. Потому беседы не давали никакого эффекта. Он просто заучил как надо и держался этих позиций насмерть. И дело не только в обшивке. Строго говоря, он до сих пор не понимал, почему высокие мачты на катамаранах не приводят к их переворачиванию, считая все это колдовством.
Но дело свое делал исправно.
Сказано — вот так, он именно так и поступал. Хотя ругался и говорил, что такое решение — дрянь. Берослав даже в чем-то был рад, что ему попался столь жесткий «дубок». У него просто не имелось воображения, чтобы как-то упростить себе жизнь. Из-за чего корпус маленького галеона с каждым днем все больше и больше воплощался в жизнь. Материализовался.
Именно галеона.
Потому как Берослав строил что-то очень похожее на галеон.
Бочкообразные заваливающиеся борта с узкой палубой обеспечивали качку со значительной амплитудой, но с низким ускорением. Размашистая такая, но вялая. При этом по бортам рег планировал прикрепить еще по одному «плавнику» — этакому фальшкилю, чтобы гасить боковую качку.
Продольная качка при этом смягчалась — корабль должен был скорее прорезать волну из-за завала бортов в носу, чем всходить на нее. А дабы его сильно не заливало, предусматривалась высокая носовая надстройка. Которая, заодно вместе с еще более развитой кормовой, выступала ключевыми узлами обороны корабля. Местами, откуда можно было бы пилумами «месить» десант неприятеля, лезущий на абордаж.
Семь водонепроницаемых перегородок должны получиться условно равными по объему. Вода, без всякого сомнения, просачивалась бы. Поэтому предусматривались помпы. Ручные. С такими удобными хватами, чтобы вчетвером можно было качать. Три штуки. С довольно занятной системой водозабора через единую сеть медных труб, спускаемых в водонепроницаемые отсеки. Из-за чего любой помпой можно было качать воду отовсюду, более того — все три они могли работать на один участок.
В чем-то перебор.
Да и помпа пока существовала только в виде одного
