Борись за нее - Лиз Плам

Он пытается переключить внимание на меня, что занимает чуть больше времени, чем следовало, и кивает.

— Да, я в порядке. Кто…

— Элайджа! — Имя выкрикивают снова.

Элайджа оборачивается, чтобы выяснить, кто его зовет, но из-за резкого движения и головокружения чуть не падает. Спустя миг он, должно быть, осознает, откуда доносится голос, потому что снова поворачивается ко мне лицом.

— Ты позвонила ему?

— Он — полицейский, который работал с Максом.

— Мой отец? — спрашивает Элайджа заплетающимся языком. — И Макс?

— Да, Элайджа. Я была в таком же шоке, как и ты. — Мой голос становится нервным, а его моргание начинает замедляться.

Элайджа опускает руку в мою ладонь. Я сжимаю его пальцы, и он пытается сжать в ответ, но прилив адреналина заканчивается, забирая с собой последние силы. И вдруг Чарльз оказывается радом с нами, стоя на коленях.

— Элайджа, — выдыхает он с облегчением. — Сын.

— Значит, ты решил снова меня так называть? — спрашивает Элайджа. Его слова достаточны невнятные, отчего меня охватывает паника.

Чарльз хмурит брови, но не из-за слов Элайджи, а из-за его речи. Элайджа пытается встать, однако падает обратно на сломанные ребра и стонет в агонии. Затем мы с ужасом наблюдаем, как Элайджа отхаркивает кровь и заходится в приступе кашля. Он кашляет кровью, стонет и снова хватается за ребра.

— Кто-нибудь, вызовите скорую помощь! — требовательно кричит Чарльз.

Элайджа издает тихий крик и хватает мою руку, сжимая ее с силой, вызванной приступом боли. Чарльз заметно напрягается.

— Сейчас же, черт возьми!

Отец поддерживает Элайджу, чтобы тот не лежал на раненом боку. Он делает все возможное, чтобы облегчить страдания.

— Я больше никого не потеряю, — говорит он самому себе. — Я здесь. Я с тобой, сынок. Все будет в порядке.

Машины скорой помощи приезжают через несколько минут. Первая забирает Алехандро, а бригада из второй бросается к Элайдже. Я смотрю, как Элайджу поднимают на каталку и спешат в машину, а Чарльз без колебаний запрыгивает следом. В последнюю секунду мои ноги соединяются с мозгом, и я бросаюсь за ними, запрыгивая внутрь как раз перед тем, как закрываются двери.

Кевин тоже приехал в больницу на своем «Мустанге». Медики не теряют времени и первым же делом увозят Элайджу в операционную. Они все наперебой рассказывают, что с ним может быть не так, и я изо всех сил стараюсь уловить их слова. Мое сердце замирает, когда я думаю о множестве вариантов, включая сломанные ребра, повреждение крупных кровеносных сосудов или даже легких.

Ни один из вариантов не кажется идеальным.

Чарльз, Кевин и я следуем за ними, пока дверь с надписью «Только для персонала больницы» не захлопывается прямо у нас перед носом.

— Что нам делать? — спрашиваю я во внезапно наступившей тишине.

Кевин, протянув руку, обнимает меня за плечи в качестве утешения, и я с радостью принимаю объятия, прижимаясь к человеку, который стал для меня вторым братом.

Чарльз трет лицо руками, а затем кладет их на бедра, глядя мимо дверей в неверии, что все это только что произошло. Я уверена, что вся эта история кажется нереальной. Младшая сестра мальчика, которого он попросил стать информатором, спустя годы звонит ему, уличает во лжи, а затем говорит, что сын, которого он бросил, может погибнуть, если он не поможет найти какую-то флешку.

Это уже слишком.

Через несколько минут Чарльз поворачивается и смотрит на меня. Его взгляд опускается на перепачканную кровью одежду и ушибленные запястья.

— Тебе нужно обработать раны. Я позвоню твоим родителям и привезу их сюда. Я объясню, что произошло. Но тебе нужно убедиться, что ты в порядке физически.

Кевин смотрит на меня и мгновенно соглашается.

— Это не моя кровь, — отвечаю я безэмоциональным тоном.

— И я полагаю, что это — не твои запястья? — спрашивает Чарльз, указывая жестом на фиолетовые синяки.

— Мне нужно остаться и дождаться новости об Элайдже.

— Малышка Такер, тебе стоит обследоваться, — советует Кевин.

Хотя все, чего я хочу, — ждать Элайджу, Кевин настаивает, чтобы я пошла и проверилась. Синяки на запястьях с каждой секундой разрастаются, поэтому я соглашаюсь, и мы вместе идем искать врача.

Второй раз в жизни мне приставили пистолет к голове — и каким-то образом я отделалась лишь вывихом запястья. Врачи выдали мне симпатичный фиксатор для запястья, но, конечно, они ничего не могут поделать с синяком, кроме как дать мне пакет со льдом. Кевин отдает мне свою толстовку, чтобы я переоделась. Джинсы, к сожалению, мне не переодеть, поэтому они все еще забрызганы кровью. Зафиксировав запястье, мы с Кевином поспешно возвращаемся в приемную. К тому моменту в больницу приехала мама Элайджи. В полном недоумении они смотрит на Чарльза.

Вот уж действительно неловкая ситуация.

Мы с Кевином переглядываемся и молча соглашаемся выйти из комнаты, чтобы дать им возможность провести время без посторонних. Мы стоим в коридоре, прислонившись к белым стенам, и вдыхаем запах антисептика.

— Кевин?

Он поворачивает голову в мою сторону.

— Как ты, Малышка Такер?

— Какую опасность представляют сломанные ребра?

Я ничего не знаю о серьезности травм Элайджи. Я знаю только то, что ему было невыносимо больно. Адреналин вывел его из этого состояния, но когда и он закончился, Элайджа тут же упал и начал кашлять кровью. Не нужно быть врачом, чтобы понять, что с ним что-то не так.

— Зависит от того, что пробили ребра. Если, конечно, такое произошло, — осторожно добавляет Кевин.

Я нервно тереблю руки, пытаясь удержать мысли в голове. Но думать молча — не мой конек.

— Его избили. Он был весь в синяках, но при этом стоял и защищал нас. Он не кашлял кровью и не корчился от боли, пока не подошел его отец. Все это как будто из ниоткуда возникло, Кевин. Он был в порядке. Он разговаривал со мной, шутил, а в следующую секунду…

— Действие адреналина закончилось, когда он понял, что вы в безопасности.

— Он упал на ребра. Он начал терять сознание до этого,