Рыжик-мореплаватель / Ginger, the sailor - Юрий Арбеков

– Сейчас бы его в камбуз, на плиту!

– Тебя самого бы туда… голой задницей.

Но бывалый матрос Серьга остановил спорщиков.

– Ничего не надо, ребята… Чанга!

Умная собака поглядела на своего хозяина преданными глазами.

– Лежать, Чанга! Лежать!.. Гляди у меня!

Он раздвинул густую собачью шерсть на её тёплом боку и уложил туда Рыжика.

– Ай, молодец! – восхищались матросы: Чанга лежала, не шевелясь.

– Умница! – похвалил хозяин и провёл ладонью по животу собаки. – Эге, братцы… Или мы её так накормили сегодня…

– Или что?

– Или скоро пополнение будет в нашей команде.

– Да ла-адно…

– Вот тебе и ладно. На берегу-то она того…

– Чего «того»?

– Прогуливалась с одним лабрадором. Я тогда и внимания не обратил, а сейчас смекаю, что до серьёзных отношений у них дело дошло.

25. На свободу…

Рыжику вновь снилось родное гнездо. Родители натаскали в него столько мягкого пуха, что воробьишке стало жарко… и он проснулся. Открыл глаза и увидел густую чёрную шерсть со всех сторон. Внизу под ним урчало и колыхалось что-то тёплое.

Рыжик в страхе чирикнул и взлетел. Внизу лежала чёрная Чанга, на узкой койке спал Серьга… Впервые в жизни воробьишка оказался в человеческом жилье и заметался в панике.

– Караул! Закрыли! Закрыли Рыжика! – чирикнул он и только тут увидел круглое окно – такое же, как на его родном чердаке.

Не раздумывая долго, Рыжик полетел туда, стукнулся о стекло и принялся биться о него, истошно вопя:

– За что? Что я вам сделал, ироды?

Матрос Серьга поднял голову.

– Ожил, чертеняка? – улыбнулся он. – На волю хочешь?

– На свободу с чистой совестью, – отозвался голос второго матроса.

– Ну и живучие эти воробьи! – откликнулся третий.

– Жив! Жив! – чирикнул Рыжик, и кубрик содрогнулся от смеха – так к месту он чирикнул.

А Серьга открыл дверь и махнул рукой:

– Чанга! И ты, Рыжий! Ступайте отсель! Хватит! Понежились в тепле – и будет с вас!

На палубе было ещё сыро, но из-за туч уже выглядывало жаркое тропическое солнце, вокруг расстилался лазурный океан, и плохо верилось в то, что ещё вчера он ревел, клокотал и вздымался свинцовой волной.

Рыжик взлетел на мачту, подставил свои крылышки солнечным лучам и вдохновенно зачирикал. Он пел о том, что жизнь хороша и его новый дом совсем не хуже старого, вот разве что нет рядом родителей и братьев, но зато теперь у Рыжика есть своя тёплая собака, матрос с серьгой, вот это голое железное дерево, которое все зовут мачтой, и кормушка, всегда полная зернышек, семечек и хлебных крошек…

Рыжик чирикал так радостно и громко, что даже капитан выглянул из рубки.

– Это кто у нас тут распевает?

– Воробей, – ответил боцман. – Прибился к нам ещё в Чёрном море. Рыжий такой, шельма!

– Помню, как же… Не загадит он нам палубу?

– Как можно, шеф! Матросики следят за этим. Любят его, чертёнка!

– Я понимаю, – сказал капитан и почему-то вздохнул при этом. – Родину он им напоминает… Но до Родины вряд ли доживёт.

– Почему?

– Альбатросы склюют. Или сухопутный какой-нибудь коршуняка, или дикая кошка, или змея – птицелов… В тропиках выжить сложно.

26. Остров бабочек

Однажды на палубе раздался крик «Коломбо!», и матросы бросились к лееру, выглядывая берег. Рыжик взлетел на верхушку мачты и далеко – далеко, в той стороне, где восходит солнце, увидел зелёную полоску суши.

– Вот она, Индия! – сказал кто-то из молодых матросов.

– Вообще-то Цейлон, Шри-Ланка, – поправил новичка боцман. – Но рядышком. Через пролив.

– Чайные края?

– Эт-то да – а… Что цейлонский, что индийский – лучше чаёв не бывает. Но и сам по себе островок сказочный, – промолвил боцман и сделал грозный вид: – А ну-ка, черти, надраить всё так, чтоб горело! В сказочный порт должен войти кто?

– Сказочный теплоход!

– Вот именно… Выполнять, салажата!

И матросы принялись полировать некрашеные части металла с таким усердием, и вскоре они так заблестели, что на них стало больно смотреть.

В порту Коломбо было многолюдно и шумно. Рыжик на первых порах оробел, но затем, вспомнив рынки родного города, нашёл много общего и уже смело парил над толпой.

– Эй ты, с мешком! – кричал он грузчику. – Отсыпь немножко бедному путешественнику!

Впрочем, это была чистая провокация. Рыжика так хорошо кормили на корабле, что даже вид рассыпанных белых зёрен не слишком соблазнял его. «Сюда бы наших! – думал он, припомнив родной город. – Вот где раздолье! Зимы нет, корму много…»

После обеда Рыжик присоединился к морякам, сошедшим на берег. Они были поражены великолепием окрестностей столицы. Всё вокруг утопало в зелени садов, а лужайки между ними напоминали клумбы – так много было здесь ярких цветов.

Рыжика особенно изумило бесчисленное множество порхающих бабочек – от самых крошечных до огромных, как сам воробей.

– Нич-чего себе добыча! – чирикнул Рыжик.

– Ещё неизвестно, кто кого съест.

Взлетев повыше, он увидел странное озеро, поделённое на клеточки, как ученическая тетрадка для арифметики.

– Что это? Что это? – спросил он.

– Рисовые чеки, – объяснял молодым матросам Серьга. – Рис, братишки, в воде растёт – наподобие камыша. Вот и делают люди такие запруды, бродят в воде по колено…

Моряки проходили краем поля, на котором работали смуглые цейлонцы. Рыжик, как всегда, порхал сверху и своими зоркими глазками разглядывал всё вокруг. Он увидел, как маленькая пёстрая змейка соскользнула с берега и поплыла, извиваясь, по рисовым чекам – туда, где работали люди. Уже давно никого не дразнил наш забияка и теперь с удовольствием набросился на пловчиху.

– Эй, червяк заморский! – крикнул он, кружа над змеёй. – Чем занимаемся? Заплыв на длинные дистанции?

– Тиш-ш-ш-е, тиш-ш-ше! – умоляюще шипела змея, но Рыжик не унимался.

– Она ещё шипит, шнурок с глазами! Зач – чем тебе в чеки? Зачем?..

Громкое чириканье воробья услышали крестьяне, они поглядели на него, затем на воду… Женщины завизжали, а мужчины бросились в сторону Рыжика с мотыгами.

– Караул! Убивают! – крикнул воробьишка и пулей полетел к морякам. – За ч-что?! За что?

Но оказалось, что крестьяне бросились не на воробья – на змею. Она была очень ядовитой и мстила людям за гибель своих детёнышей.

– Если бы не наш рыжий, могла укусить кого-нибудь, – говорил Серьга, который знал понемногу все языки на свете и перевёл друзьям рассказ взволнованных крестьян: – Просят продать им нашего воробья. Хорошие деньги сулят…

– Ну уж нет! – в один голос заявили моряки.

– Такой вперёдсмотрящий нам самим нужен.

– Я так же им ответил.

Благодарные крестьяне на славу угостили моряков и подарили плетёную корзинку с рисом – для зоркого воробья. В этот день он получил ещё одно прозвище: Рыжик – Гроза Цейлонских Змей.

27. На экваторе

Из Коломбо сухогруз пошёл на юг – в Австралию, и Серьга переживал за то, что корабль минует Мадагаскар.

– Изумительный остров, ребята! Не хуже Цейлона. А какие там хамелеоны водятся – чудо! – и старший матрос качал головой. – Цвет меняет – на глазах: только что был красный, а сел на зелёный лист – и позеленел. Рядом пройдёшь – не заметишь.

– Мимикрия называется, – сказал молодой моряк, который очень любил читать книжки и поэтому знал много мудрёных слов. – Маскировка по-нашему.

– Во, во! Маскировка, – обрадовался подсказке бывалый матрос. – Так замаскируется, что ни хищник его не видит, ни жертва. Летит себе стрекоза какая-нибудь, ничего не замечает, а хамелеон её – хлоп! И нету!

– Зубами, что ли? – не понимают слушатели.

– Сам ты… зубами. Язык у него огромадный и липкий, как клей. Хамелеон им выстреливает, словно из ружья. Прицелится, пасть разинет – оп! – и готово. Одно слово – снайпер!

Пока Серьга говорил, солнце забралось так высоко, как никогда ещё не забиралось на памяти Рыжика. Много раз в родном городе он видел алое солнышко на утренней заре, ярко-красное солнышко на закате… В полдень огненный шарик забирался высоко в небо, но никогда – на самую верхушку. И только здесь, посередине Индийского океана, Рыжик заметил, что любимое светило стоит над самой его головой – тютелька в тютельку в центре неба.

– Ну и жара! – отдувались матросы и прятались в тень.

– А что ты хочешь, брат? Экватор! – уважительно говорил Серьга. – Самая серединка Земли.

– Из Северного полушария переходим в Южное, – добавил начитанный матрос.

– Между прочим, в старину это дело отмечали, – крякнул Серьга. – Тех, кто первый раз пересекал экватор, привязывали верёвкой за талию и протаскивали под килем корабля с одного борта на другой. А потом «крещёные» угощали стариков.

– Тогда корабли поменьше были, – возразил учёный матрос. – Под нашим сухогрузом полчаса будешь тащить.

– И всё же надо бы вас окунуть! – ворчал Серьга. – Морские традиции нельзя нарушать.