Инквизиция на выезде - Марина Медведева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как покорить сердце девушки Юлий не знал. Не учили этому отцы — храмовники. Не писали в храмовых книгах. Любовь и служение Русалке были по разные стороны жизни. Не терпела Небесная соперничества. Сердца храмовников принадлежали лишь ей одной. Юлий и не собирался влюбляться. Пока не встретил Иванку. Не было девушки прекрасней ее. И предстоящая разлука с любимой тревожила и печалила храмовника. И мысль о том, что долгие годы ему придется жить без ее улыбки, света ее прекрасных глаз, тепла нежной руки была невыносима. Юлий почувствовал, как его охватывает гнев на Русалку, на храм, на инквизицию и на судьбу свою, одинокую и горестную.
Глава 4
Когда Эрика зажгла лучину и разбудила его, брат Юлий понял, что не выспался. Встал помятый и злой, будто его всю ночь терзали умертвия.
До леса ехали молча. Эрика на Луне мягко скользила по снежному полю. За ней бодро скакал Санька на крупном гнедом коне Рыске. Последним кое-как дробной рысью, переходящей на шаг, двигался Юлий на вредном и строптивом Бурке. С ясного неба светил желтый полумесяц. Вокруг застыла тишина, будто все звуки замерли, испугавшись грядущей битвы живых и мертвых.
Лошадей привязали на опушке, взяли оружие и устремились в лесную чащу. Туда, где каждую ночь, влекомые злой волей разгневанной богини, вставали из могил мертвые, дабы нарушить мир и покой живых.
Санька шел первым. Крупный, тяжелый, а ступал легко, неслышно. Следом за ним кралась Эрика. Шли в темноте. Эрика не хотела расходовать магический резерв на пульсары. Неизвестно, сколько мертвецов поднимется этой ночью. Берегла силы для битвы. Юлий тяжело пробирался сквозь валежник, спотыкался, отчего-то поминал демона, а еще брата Сульфия, который отправил его в Непролазные Грязи. Неверных обращать. С неверными у брата Юлия не вышло, к тому же в неравную войну с мертвыми ввязался. Опять же, если сон — правда, тех умертвий Русалка насылает. Значит, он сейчас супротив ее воли идет. Хочет Небесная погубить чародейку — ей решать. Колдовство противно чистой вере. Значит, Эрика должна умереть.
Юлий представил, как умертвия бросаются на чародейку и резко остановился. Под ногой громко хрустнула ветка. Санька и Эрика обернулись.
— Ты чего, братец? — пробасил Санька. — Меч тяжелый? Давай я понесу.
Меч, спрятанный в самодельные ножны, ощутимо колотил по ногам. Но Юлий ни за что не признался бы будущему шурину в таком мелком неудобстве. Воин нашелся! Даже меч до места битвы донести не в силах. Дальше шел осторожнее, стараясь не шуметь и не отставать от быстроногих спутников.
Кладбище обступило внезапно. Вот еще шли меж разлапистых елей, укутанных снегом, и вдруг ели закончились, замелькали березы, осины, а меж ними мелкие столбики тролльих захоронений.
Эрика остановилась и приложила палец к губам. Мертвую тишину нарушил легкий хруст. Будто снег под сапогами. Вслед за хрустом раздался тихий вой. Не волчий, а словно человечий. Эрика метнулась за широкую ель. Санька вставил стрелу в арбалет. Юлий с трудом вытащил меч из тугих ножен, широко расставил ноги и устремил взор на россыпь могил, освещенных бледным светом луны.
— Кажется, началось, — еле слышно прошептал он и почувствовал, как сердце забилось быстро — быстро, а спина вдруг намокла от едкого страха.
Перед ними прямо на глазах поднимались могильные холмики, а из них неожиданно вырастали черные фигуры с выеденными червями глазами и грязными, полусгнившими телами. Юлий начал считать умертвий, и на втором десятке сбился. Мертвые словно знали, где они прячутся, шли прямо на них. Свистнула тетива, вылетела стрела, вонзилась прямо в сердце умертвию. Тот замер на миг и рухнул, рассыпавшись прахом. Стрелы летели одна за другой, разили умертвий, но их становилось все больше. Казалось, все троллье войско мертвых решило восстать из могил, чтобы извести троих живых. Эрика пускала в умертвий один пульсар за другим. Мертвецы вспыхивали, как свечки, разлетались вонючим пеплом. На их месте появлялись другие и шли вперед. Юлий не выдержал, выскочил и начал размахивать мечом, срубая головы мертвецам. Безголовые падали наземь, рассыпались, исчезали, будто их и не было. Свистели тролльи стрелы, дрожали огоньки пульсаров, ругался Санька, кричала Эрика. Отбросив сомнения, размахивал мечом бесстрашный Юлий.
Миновала полночь, луна скрылась за облаками, пульсары Эрики стали слабее, у Саньки заканчивались стрелы. Юлий устал и тяжко дышал, рука, держащая меч, онемела. Силы были на исходе. А мертвецы все не кончались. Вдруг Эрика тяжело вздохнула и рухнула без сил. К ней приблизился упырь, протянул руки к чародейке, желая утащить за собой в могилу. Юлий бросился вперед, взмахнул мечом — и меч пронзил пустоту. Умертвия исчезли, словно их и не было. Чуть поодаль удивленно озирался Санька. В арбалете блестел серебряный наконечник последней стрелы. С закрытыми глазами лежала на снегу Эрика. Юлий стоял рядом, готовый убить каждого, кто посягнет на жизнь чародейки. Но таких не было.
— Куда они подевались? — к Юлию неслышно приблизился Санька.
— Легли обратно в могилы, — пожал плечами храмовник.
— Невозможно. Они исчезают с рассветом. До него еще далеко.
Эрика застонала, села и удивленно посмотрела на чистую поляну с нетронутым снегом. Словно и не было здесь умертвий, и никто не топтал этот снег, не пачкал вонючим пеплом.
— Они исчезли. Колдовство рассеялось. Но я не понимаю, как это произошло. Мои заклинания на них не действовали. Я все перепробовала, — шептала Эрика. Юлий помог ей встать. Все трое молча взирали на белую поляну с россыпью столбиков.
— Мы собрались здесь вместе, чтобы сразиться насмерть. Сила, колдовство и вера! Тройственный союз. Залог победы, — прошептал Юлий. Словно умертвия могли услышать его и вернуться обратно.
— Триада света, — кивнула Эрика. — Только вместо колдовства должна быть любовь. Без любви союз не сложится. Кто-то из вас двоих влюблен. И притом сильно. Истинной любовью, способной
