Инквизиция на выезде - Марина Медведева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Юлий! — буркнул он. — А ты, верно, колдунья?
— Меня Эрикой зовут. Дипломированная чародейка, выпускница Капитула магии Пончевилля.
Девушка не спеша ела суп и с улыбкой поглядывала на смущенного брата Юлия. Телогрейку он снял и бросил на печь — просушиться, и теперь сидел в длинной мантии, старательно пряча грязные и мокрые полы под столом. Юлий невольно глянул на девушку в удобных штанах и тяжко вздохнул. И чего это Русалке в священную голову взбрело наряжать храмовников в мантии? Ладно бы городских — ходи себе по каменным мостовым. А на тракте в грязь и слякоть такая мантия мигом превращается в мокрую тряпку. А где прикажете ее стирать и сушить?
Разгневанный на обычаи храмовников, Юлий не сразу заметил, что девушка уже доела суп, убрала в печь котелок с остатками — на завтра, и теперь стелила ему тюфяк возле двери.
— Спать будешь здесь, — она бросила на тюфяк шерстяное одеяло. — Дверь за мной запри и до рассвета никого не впускай.
Эрика уже надела поверх рубашки куртку на меху, а на пояс прикрепила ножны с торчащей рукоятью меча.
— Лучину потуши, когда спать соберешься, — наказала она и открыла дверь. Из сеней сразу потянуло холодом.
— А ты куда? — удивился брат Юлий.
— На работу.
— Так ночь на дворе.
— У нас, чародеек, по ночам больше всего работы.
Эрика вышла и захлопнула за собой дверь. Брат Юлий услышал, как скрипнула щеколда конюшни, послышалось тихое ржание, чавканье копыт по грязи. Он бросился к окошку, пытаясь сквозь щель в ставнях разглядеть, куда поехала чародейка, но за окном уже стояла непроглядная тьма. Брат Юлий помолился Русалке, затушил лучину и улегся на соломенный тюфяк. В печи догорали дрова, было тепло и уютно. Тюльп не заметил, как его веки сомкнулись, и он погрузился в глубокий сон.
И приснилось Юлию, что он в ночном лесу, пробирается сквозь чащу сам не зная куда. Темные деревья окружают, запутывают его, ноги тонут в снегу, да еще мантия эта мешается, чтоб ей! Он продрог до костей, рук — ног не чувствует и жаждет лишь одного — согреться. Ночную темноту пронзает желтый свет луны, и в этом лунном свете Юлий видит, что меж деревьев повсюду, куда ни глянь, могильные памятники стоят. Простые столбики, выструганные то ли из сосны, то ли из ели. И много их тут, в лесу, будто весь лес усеян могилами. «Странно как, — думает Юлий, — не было ли здесь какого сражения? Откуда столько могил?»
Он забывает про холод, про сырую мантию и бредет меж памятников, осматриваясь. Здесь людские, там гномьи, а чуть поодаль тролльи камни. Кто же их всех до смерти довел? Вдруг впереди, среди деревьев Юлий видит свет. Он забывает про могилы и спешит к этому свету.
И с каждым шагом свет за деревьями становится все ярче и смотреть туда уже нет сил. Юлий прикрывает глаза рукой, но, словно завороженный, идет вперед, на свет. Будто тот притягивает его неведомой силой. Вот уже деревья расступились, и перед Юлием открывается заснеженное поле, а посреди того поля золотится пентаграмма. Внутри пентаграммы стоит демон. Не настоящий, а будто сотканный из воздуха. Черные, как угли, глаза, влекут, околдовывают. Смуглое, словно опаленное жаром преисподней, лицо пугает. Образ демона страшен, но притягателен.
Юлий быстро провел рукой возле глаз и скороговоркой прочитал молитву Русалке — заступнице. В ответ демон язвительно расхохотался:
— Неужели ты думаешь, что я испугаюсь глупой и никчемной молитвы? Только дураки могут поклоняться Русалке, надеясь на жизнь вечную. Она знает, как привлечь, заманить и пленить ваши души. И вы, словно овцы, идете за ней без оглядки.
— Чего тебе, демонское отродье? — хрипло крикнул Тюльп. — Надеешься сбить меня с пути истинного? Не желаешь, чтобы я души грешные обратил к вере праведной?
— Тебе не надоело выражаться столь высокопарно? — демон смеялся над ним, чтоб ему пусто было.
Тюльп ощутил, как в груди поднимается огненный жар негодования и злости:
— Ты вместе с приспешниками соблазняешь и отвлекаешь темный народ от веры истинной. Вынуждаешь грешить, предаваться колдовству и другим непотребствам.
— Когда ты вожделеешь прекрасную чародейку, это моя вина, брат Тюльп? А когда почтенный Сульфий украшает свои покои дорогими гобеленами, посудой золотой и серебряной, это я его вынуждаю? Открой глаза и осмотрись, где ты живешь. Вы грешите по своей природе. И каждый из вас, смертных, грешен, ибо такова ваша суть. И не перекладывай на меня вину за свои грехи. Лучше послушай, зачем я тебя призвал сюда.
Тюльп недоверчво глянул на демона. Как бы не ляпнуть чего неподходящего. Не осрамить истинную веру перед этим средоточием всех грехов.
— Моя врагиня Русалка задумала извести дочь мою и отправила за ней грозных умертвий. Помоги моей дочери разделаться с ними, и я не останусь в долгу. Исполню одно твое желание.
— Снова ложь, — выкрикнул Тюльп. Огонь в его груди полыхал сильнее прежнего. — Русалка — божественная сущность. Царица небесного свода. Все грешное и мерзкое далеко от нее, как луна и звезды от нас. Не могла она призвать умертвий. Это твои отродья. Тебе и отзывать их.
— Я не могу проникнуть в мир живых. И не в моих силах защитить дочь от умертвий. Потому и обращаюсь к тебе, брат Тюльп. Помоги моей дочери. Спаси ее, и тебе воздастся по заслугам.
— Русалка обещала мне достойную жену и сытую жизнь, если я десять лет буду верой и правдой служить ей.
— В этом все коварство этой злобной твари! — рыкнул демон. Угли — глаза полыхнули огнем. — Нет, чтоб сразу одарить, ничего не прося взамен. Десять лет службы — немалый срок.
— А чем ты лучше? Требуешь от меня сражаться с умертвиями, чтобы защитить дочь. Да я знать не знаю, кто она такая и как я могу спасти ее.
— Эрика Миллер, чародейка — моя дочь, — крикнул демон. — Девушка, которая приютила тебя. Спасла от холода и голода. Ты ей поможешь?
Тюльп недоверчиво уставился на демона. Врет он. Красавица Эрика не может быть дочерью столь мерзкой сущности. Демон будто услышал мысли брата Юлия и заговорил вкрадчиво, но твердо:
— Я не всегда был демоном. Когда-то моя жизнь проходила на земле, где я познал любовь, и печаль, и потерю. Эрика — все, что осталось в память о той моей жизни. И я не отдам ее в хищные руки коварной Русалки. Ты спасешь мою дочь? Клянись!
Тюльп
