Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

Следует отметить, что получение докторских и магистерских степеней в академиях шло не так активно, как предполагалось в Уставах духовных академий. Показателем этого служило то, что должности экстраординарных профессоров, положенные по штату, были практически всегда заняты, ординарных же профессоров было чаще всего меньше, чем положено по штату. Ситуация с доцентами была несколько лучше, но это улучшение произошло уже при Уставах 1884 и 1910–1911 гг. Так, на исходе действия Устава 1869 г., в 1883 г. во всех четырех духовных академиях было 28 ординарных профессоров (при 36 положенных по штату), 35 экстраординарных (при 36 по штату), 22 доцента (при 32 по штату) и 31 нештатный преподаватель (26 приват-доцента, из них 14 на штатных кафедрах, остальные сверхштатные)[701]. Через 15 лет, в 1898 г., во всех четырех духовных академиях было 32 ординарных профессора (при 36 положенных по штату), 37 экстраординарных (при 36 по штату), 17 доцентов (при 36 по штату) и 17 и. д. доцента[702].

Тем не менее члены духовно-академических корпораций получали степени все же быстрее и активнее, чем их однокурсники, попадавшие на иные служения. Характерной чертой духовно-академической науки была малочисленность магистерских и практическое отсутствие докторских диссертаций выпускников, не входящих в состав корпораций духовных академий. Так, например, в 1895/96 и 1896/97 уч. гг. Святейшим Синодом было утверждено в степени магистра богословия: по представлению Совета СПбДА – четыре кандидата; КДА – один; МДА – одиннадцать; КазДА – восемь; в 1897/98 уч. г.: по представлению Совета СПбДА два кандидата, КДА – один, МДА – четыре, КазДА – пять. За 1895/96 и 1896/97 уч. гг. в степени доктора (богосло вия, церковной истории, церковного права) Святейшим Синодом было утверждено пять выпускников академий, и лишь один из них не являлся действительным членом преподавательской корпорации духовной академии – экстраординарный профессор Новороссийского университета А. И. Алмазов, да и тот недавно покинул КазДА. В 1897/98 уч.г. было утверждено четыре доктора (все – богословия), все четыре – по представлению Совета МДА, из них три – экстраординарных профессора МДА и один – Н. Н. Глубоковский – экстраординарный профессор СПбДА.

Если система научной аттестации была стимулом, побуждавшим средством, то для эффективного действия этого средства необходимо было обеспечить максимальные возможности для проведения исследований. Академии после 1869 г. могли предоставить своим преподавателям две главные привилегии: право на заказ источников и литературы из научных библиотек и научные командировки за границу.

Академии еще в начале XIX в. обладали богатыми библиотеками, которые отчасти были унаследованы от дореформенных академий или других духовных школ, отчасти сложились из пожертвований. Но если до 1869 г. преподаватели опирались в своих работах преимущественно на библиотеки своих академий, то после введения Устава, разумеется, запросы исследователей были гораздо шире и не могли удовлетворяться местными библиотеками. Каждый преподаватель академии мог заказать для приобретения в академическую библиотеку тот или иной журнал, монографию, словарь и прочие издания, как отечественные, так и зарубежные. Иногда это были книги, нужные самому преподавателю для научной работы, иногда – последние новинки или переизданные сочинения и журналы по преподаваемой им науке. Перечисление заказанных монографий, научных журналов, сборников занимает по нескольку страниц в протоколах и журналах советов академий. Подавляющее большинство заказов удовлетворялось. Сам библиотекарь следил за издательскими каталогами, особенно зарубежными, за библиотечными распродажами и вносил на решение Совета то или иное свое предложение.

Кроме того, преподаватели могли, пользуясь ходатайством Совета, заказывать рукописи и редкие книги, нужные им для научной работы, из библиотек российских научных центров и учебных заведений, как духовных, так и светских. Рукопись или книга просилась на несколько месяцев и обычно присылалась, если только ею в данный момент не пользовался кто-то из местных исследователей.

Одним из главных средств развития научной деятельности членов духовно-учебных корпораций, предоставленных Уставом 1869 г. и подтвержденных Уставами 1884 и 1910–1911 гг., были научные командировки. Совершались они и в российских пределах – в архивы и библиотеки других городов, на научные съезды. Но особый интерес представляли научные командировки за границу.

Нельзя сказать, что научные командировки были новым явлением для российского богословия[703]. Важной эпохой в его развитии было обучение малороссийского юношества философии и богословию в западных университетах и коллегиях в конце XVII – начале XVIII в. Можно по-разному оценивать ту пользу и те проблемы, которые внес этот вариант образования в русское богословие, но, несомненно, их вклад в развитие научно-образовательной системы России весьма значителен. Однако, как ни странно, после преобразования духовной школы в начале XIX в. русские богословы практически не ездили в научные командировки, хотя, казалось бы, это могло внести свежую струю в формирование новой научно-образовательной традиции. Тем более российские университеты этим средством не пренебрегали: в лучшие университеты Западной Европы ездили не только лица, оставленные при университете для приготовления к профессорскому званию», но и молодые преподаватели[704]. Многие члены корпораций духовных академий к 1840‑м гг. ощущали необходимость повышения уровня образовательного процесса и понимали, что внутренними силами этого повышения достичь практически невозможно. Надежда на самостоятельное развитие православного богословия базировалась на использовании, по крайней мере на начальном этапе, богословских трудов европейских ученых. Преподаватели духовных академий использовали эти труды достаточно активно, но часто с опозданием на целую эпоху, что делало зависимость от западной богословской науки особенно болезненной, ибо сопрягалось и с «выпадением» из современного контекста. Духовные академии на первом этапе своего развития после реформы 1808–1814 гг. занимались преимущественно учебной деятельностью, но научные перспективы никогда не опускались. А эти перспективы подразумевали возможность работать непосредственно с богословскими источниками и знакомиться с последними достижениями европейской науки.

В определенном смысле «делегатами» духовных академий за рубежом были их выпускники, направленные на служение в посольские церкви или в миссии[705]. Некоторые из этих лиц не только использовали предоставлявшуюся им возможность, но и пытались обратить внимание духовно-учебного начальства на этот путь приобщения к европейской богословской науке[706]. В начале 1850‑х гг. совершилась упомянутая выше единственная в эти годы заграничная командировка преподавателя духовной академии – магистра и бакалавра турецко-татарского языка КазДА Н. И. Ильминского. То есть заграничные командировки духовно-академических представителей к началу 1870‑х гг. не были принципиально новым явлением. Но до 1870‑х гг. такие командировки носили эпизодический характер и не могли стать серьезным подспорьем развития богословской науки и духовного образования. Для плодотворного проведения таких поездок нужно было не только расширение возможностей, но и система, позволяющая использовать результаты командировок для повышения научно-учебного уровня. Устав духовных академий 1869 г. наметил такую систему, но прорабатывать ее элементы и отрабатывать механизм организации командировок предстояло самим духовно-академическим корпорациям.

Командировки преподавателей духовных академий 1870–1910‑х гг. можно систематизировать по трем принципам: 1) по географическим направлениям; 2) по задачам, которые ставили перед собой путешественники; 3) по областям науки, которые они представляли.

Географический принцип позволяет выделить четыре наболее частых направления: в Западную Европу; на христианский Восток, к святым местам и древним архивам; в славянские земли (Болгария, Сербия); на нехристианский Восток (Монголия, Аравия). Среди задач, которые ставили перед собой ученые, отправляясь в командировки, можно выделить три группы: 1) посещение европейских университетов, слушание лекций, работа в научных семинарах, лабораториях, библиотеках и музеях; 2) поиск рукописей и древних книг и работа с ними в архивах и монастырских библиотеках; 3) полевые исследования, либо на раскопках, либо при живом общении, изучении языка, быта и нравов. Третий принцип систематизации представляет сложность, ибо не всегда можно четко разделить области богословской науки, которые представляли члены духовно-академических корпораций.