Люблю сильнее жизни. Маленькие истории о большой любви - Диляра Шкурко

Через неделю продукт творческой мысли нового сотрудника был явлен миру. Мужественные астронавты летели к звездам, суровые парни покоряли просторы океанов, настоящие мужики шли через тайгу… И без автоматической спиночесалки им было как без рук. Сценарий клипа был принят на ура. Ярослав тоже. А еще через пару недель, когда Лана и Ярик на пару разрабатывали новый проект «Затычки для ушей – счастье и покой в вашем доме», ей открылась истина. Истина была банальной и безнадежной: Ярослава подослали конкуренты. Иначе было совершенно непонятно, что этот гений рекламной мысли, красавец и атлет делает здесь, рядом с ней. Зачем он дарит ей цветы, зовет пить кофе и накрывает ее руку своей горячей и тяжелой ладонью? Зачем смотрит в глаза с непонятным выражением ласковой насмешки? Зачем он вчера сказал ей: «Лана пошли, погуляем!»? А когда она глянула на него с немым изумлением, рассмеялся, но с нотками досады в голосе… Что означает «погуляем»? Она семь лет уже гуляет исключительно до машины и обратно. Если бы все это происходило с ней до того, как ее сердце разбилось. В те времена, когда оно было огромным, хрустальным и обнимало своей невидимой сферой весь мир… И этот мир переливался, расцветал всеми цветами радуги… Тогда бы она, конечно, радовалась и звенела смехом, и шла бы гулять в весенних сумерках… Но этот хрупкий шар разбился, а его осколки были острыми и резали в кровь, когда она к ним прикасалась. Поэтому Лана нашла самое простое и логичное объяснение и своему волнению при виде Ярослава, и его вниманию: «Моя интуиция сработала. Враг рядом. Шпион. Он подбирается к нашим разработкам. А все его идеи для отвода глаз. Мне нужно быть предельно острожной и не упускать его из вида». Решив так, Лана успокоилась и принялась следить за Ярославом.

Компромата набиралось много. Ярослав торчал рядом с ней на всех презентациях, хотя спокойно мог бы веселиться вместе с другими сотрудниками. Он зачем-то то и дело входил к ней в кабинет, причем под самыми нелепыми предлогами. Он проводил в офисе столько же времени, сколько она сама. То есть с раннего утра до ночи. И все это укрепляло подозрения. А его странное рвение в работе над проектами? Его скрупулезность, дотошность и желание знать все детали? Разве нормальный работник ведет себя подобным образом? А его точность и ответственность? Кто еще кроме него сдавал все в оговоренные сроки и даже чуть раньше? Такими вопросами Лана задавалась практически ежедневно, если не ежечасно. И ответ на них был только один: перед ней опасный противник. А противника нужно разоблачить и выставить вон с позором. Но Лана все медлила. Работать рядом с Ярославом было так спокойно и удобно! Он понимал ее с полуслова. Не ставил кофейную чашку на бумаги. Восхищался ее замыслами. Говорил ей, что сегодня она выглядит просто классно. И Лана никак не могла решиться вывести шпиона на чистую воду.

Но однажды, когда солнце светило в окна и даже жалюзи не спасали от этого золотого тепла, греющего щеки и душу, Ярослав вдруг предложил: «Все. Едем кататься!» И просто протащил ее за руку мимо изумленной секретарши и других сотрудников по коридору. И усадил на мотоцикл, и умчал за город. И там они неслись по автостраде. И ветер пахнул цветами с полей. Никаких цветов еще не было, но Лана точно чувствовала этот невероятный запах. И еще они прошли по перелеску, среди тоненьких берез. Листва на них была свежая, новенькая и блестела клейким соком. И они даже нашли полянку с ландышами. И посмотрели на них. Голова у Ланы кружилась так, словно они не ехали, а летели. И тут она поняла, что дело плохо. Шпион явно применял новейшие психотехнологии. Иначе отчего у нее мысли путаются и растет внутри желание отдать Ярославу себя, свое агентство и все разработки в придачу?

– Необходимо что-то делать – в забытьи проговорила Лана, глядя, как завороженная, в невероятно синие глаза.

Ярослав понял это одним естественным образом. И поцеловал ее. «Где готовят таких спецов?» – успела подумать бедная карьеристка, пред тем как их губы встретились.

Но нет в мире таких технологий, которые могут сбить с пути карьерного роста нашего рекламиста. И к вечеру Лана знала, что делать.

Она вызвала к себе главного системщика и с его помощью просмотрела всю почту Ярослава. Ничего особенного не обнаружилось. Разве что какая-то неприятная дама спрашивала у него, когда они уже пойдут в ресторанчик. То, что это – неприятная и явно кудрявая блондинка следовало из глупого слога и орфографических ошибок письма. Не обращая внимания на то, что компьютерщик Миша поражен таким беспардонным поведением доселе корректного начальства, Лана потребовала, чтобы он скачал все файлы из машины Ярослава. Миша угрюмо отказался. Лана пригрозила увольнением. Но почему-то при этом расплакалась. Тогда бессменный властитель офисной техники вдруг пробормотал: «Ее порывы благотворны…» и дал согласие на взлом. Увы! Взлом ничего не дал. Обычные рабочие файлы. Наброски, планы. Впрочем, из неясных и косноязычных пояснений машинного бога Лана поняла, что есть еще какой-то второй диск. И вот оттуда так просто ничего не скачаешь. Потому что очень хитрый ключ. А надо поломать голову и посидеть в компьютере Ярослава.

А поскольку Ярослава необходимо было удалить с рабочего места, Лана, волнуясь и краснея, пригласила его поужинать вместе. Вечер был волшебным. Они танцевали танго. И пили вино. И говорили обо всем. О глупых и умных книжках. О хорошей и плохой музыке. О странных событиях в жизни каждого. Время от времени Лана звонила на работу и интересовалась, как идет взлом. Судя по плавающему от пива голосу Миши, дела шли неважно. «Хитрый ключ… ну очень хитрый…» – бормотал он…

Вечер шел к завершению, пора было уходить. И тут вдруг Ярослав сообщил, что ему в голову только что пришла блестящая идея и он, пожалуй, заедет в офис и поработает часик-другой. Лада похолодела. «Нет, нет… Я думала, мы погуляем…» – забормотала она. Ярослав обрадовался. И они пошли бродить в весенней ночи, где фонари и звезды освещали тихие переулки. Ярослав держал Лану за руку и так и привел ее к себе домой. «Не страшно, – думала Лана, – это же для дела… Ничего личного. Просто выполнение обязанностей. Должна же я как-то задержать его. Отвлечь…» И это удалось ей с блеском. Ах! Как она целовала его! С настоящим чувством. Даже укусила. Застеснялась такого пыла и тут же нашла оправдание: «Это от ненависти. Точно. От чего же еще?»

Но когда глубокой ночью раздался звонок ее мобильного и уже совершенно изработавшийся Миша сообщил: «Шеф! Все в порядке. Файл расколот!», она долго не могла вспомнить, какой файл и что нужно от нее пьяному системщику… А вспомнив наконец, что все эти объятия и касания, и шепоты, и словечки – всего лишь часть игры, вдруг заплакала тихонько. И не понимающий ничего Ярослав утешал ее и говорил: «Ты чего, Ланка… Мы же вместе теперь…» И она плакала еще горше. Потому что ее сердце билось в груди и трепетало, и требовало любви, и ничего не хотело знать про игру в шпионы…

А утром на работе она получила от Миши дискетку с одним единственным файлом. Он назывался «карасон» и она вспомнила, что по-испански это значит «сердце». «Ну сердце – это понятно: тут самые важные наработки компании, договоры и стратегические замыслы… А может, и какой-нибудь финансовый компромат… Но почему на испанском? Может быть, конкуренты, подославшие Ярослава, – филиал какой-нибудь испанской фирмы?».. Рука дрожала, и Лана никак не могла попасть мышкой в квадратик… А когда окошко открылось еще минут пять не могла понять, что за текст перед ней. И только прочитав вслух: «Моя весна, моя любовь, мой нежный сон, моя простуда…», осознала, что перед ней стихи. Стихов было много. И все про любовь. И часто, часто встречалось среди строчек ее собственное имя… Рифмы к нему были довольно неуклюжи: странно, рана, желанна и даже мои планы. Но Лану они привели в восторг. И ее сердце вдруг увеличилось в десять – нет, даже в тысячу раз, и обняло весь мир сияющей хрустальной сферой. И мир наполнился отблесками, бликами и всеми цветами радуги…

Много, много времени спустя, когда Ярослав переводил ей с испанского какую-то песенку, она спросила у него:

– Зачем ты выучил этот язык?

– Я мечтал поехать в Испанию. Пожить там… Думал, что встречу там какую-нибудь темпераментную даму… Стремительную, как черная пантера…

– С цветком в зубах?

– Ну, приблизительно так…

– Чего же не поехал за этой своей испанкой?

– Ты кусаешься лучше любой испанки… И лучше пантеры…

И она сказала:

– Дурак, – и укусила, конечно. Совсем не больно.

Голубая чашка желтого цвета

Чашка треснула точно посредине и разломилась на две ровные половинки. Аня замерла, глядя на нее. А Лариска сразу же перешла в наступление:

– Подумаешь… тоже мне фарфор. Ну, обычная чашка. Чего ты затрепыхалась? И почему ты, Анька, такая жадина?

У Лариски вообще была такая привычка: будучи виноватой, быстренько обвинить в каком-нибудь грехе того, перед кем виновата. С Аней это обычно срабатывало. Но не на сей раз. Сегодня Аня вдруг расплакалась. Ей было так горько, как никогда. Даже когда Егор уходил от нее и молча кидал вещи в спортивную сумку, она не плакала. А вот сейчас ее пробрало.