Люблю сильнее жизни. Маленькие истории о большой любви - Диляра Шкурко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прорисовка этого пути – ненавязчивая, почти акварельная – в каждом из представленных здесь рассказов Диляры Шкурко. Искать себя, свое предназначение, совершенствоваться и все время стремиться к новому – вот, пожалуй, то, что присуще и самому автору.
Впрочем, дадим слово самой Диляре:
– Я пою в этно-ансамбле «Талир». В переводе с татарского это означает «серебряная монетка». Для меня это реализация не только ностальгического чувства, но и тяга к общечеловеческим, общекультурным, почти языческим корням! Наша татарская мелодика строится на сложных пентатониках, которым больше десяти тысяч лет!
Я всегда стараюсь подчеркнуть свою «восточность»: крашусь так, чтобы выделить специфический разрез глаз, включаю в гардероб национальные одежки: читек (это кожаные сапоги с вышивкой), калфак (бархатная шапочка с вышивкой), бархатные жилеты…
Сейчас пишу сценарии – к лирическим комедиям. В них главные герои, преодолевая все препятствия, все-таки находят путь к счастью. Считаю, что в наш век прагматизма, скептицизма и пофигизма – это хороший мотиватор.
А еще у меня есть хобби: где бы я ни оказалась, наблюдаю за случайными прохожими или попутчиками, придумываю им проблемы и пытаюсь смоделировать выход из них.
Мечтаю выработать такое мировосприятие – философское, созерцательное, чтоб отстраненно наблюдать за происходящим вокруг и объективно оценивать поступки, намерения и желания людей. Но понимаю, что такой абстрагированный уровень восприятия действительности мешает профессиональному подходу к реальности…
Вот этот «профессиональный подход к реальности» и невозможность воспринять ее «абстрагированно» – та тонкая грань, на которой балансирует автор.
А вместе с ней и героини – сложные, ищущие и своеобразные. Которых иногда называют «ненормальными», но без которых мир стал бы черно-белым, а реальность – серой и посредственной.
«…В моем кармане уже тесно от разноцветных камушков и стеклышек. А их еще так много на этом пустынном пляже – зеленоватых, розовых с блестящими прожилками, серо-лиловых с в краплениями кварца… И у каждого наверняка своя история. Если бы я была Андерсеном, я бы вытащила все эти истории наружу. Например, розовый, конечно, вобрал в себя отсвет зари… когда двое стояли, направив друг на друга пистолеты, а третья прижимала к лицу кружевной платок… которому суждено окраситься кровью… одного из них…
Но до Андерсена мне, конечно, – как до луны. Я всего лишь Лера Голубева. Ненормальная… Так сказала мама, когда я объявила ей, что на выходные собираюсь на море. Нет, сначала она сказала, что на эти деньги можно купить зимнее пальто и сапоги, а потом, когда узнала, что билеты уже на руках, вынесла вердикт: ненормальная».
«А мне надо еще заехать на Птичий рынок – купить котенка. Я буду искать белого с черными пятнами на лбу и правой лапке…»
Наташа
– А это наша звезда! – сказала главный редактор, перелистывая передо мной страницы, где значилось имя «Наталья Никишина». – Очень талантливая, но ее нужно подгонять – творческая личность, сами понимаете…
Что такое «творческая личность», я понимала прекрасно. Непонятно было одно: как можно «подгонять звезду»?! А ведь действительно: чуть ли не половина писем, которые приходили в редакцию, предназначались именно ей, а некоторые даже были «опечатаны» горячими поцелуями, сделанными губной помадой прямо на конвертах!
Первое впечатление: не Наташа вовсе, а Наталья Владиславовна – кустодиевская женщина, рожденная аж в Тамбове! Уверенный голос, очки на кончике носа. Серьезна-а-ая.
И это ее-то мне доведется «подгонять»? По-моему, нужно готовиться к обратному.
Но вот Наташа застенчиво протягивает мне книжку своих стихов. «О, Господи, она еще и сочиняет», – в первый момент думаю я с тоской, понимая, что прочитать книжку необходимо.
И не только прочитать, но, как вежливому человеку, еще и мнение свое высказать.
А вдруг там будет про «любовь-морковь», о чем говорить?..
Но уже через час после знакомства я с удовольствием набираю номер Наташиного телефона и без всяких объяснений цитирую моего любимого Бориса Чичибабина:
– Когда с тобою пьют,Не разберешь по роже,Кто праведник, кто плут,Кто попросту – хороший.Мне все друзья – святы.Я радуюсь, однако,Почуяв, что и тыИз паствы Пастернака!
– Правда? – растроганно выдыхает в трубку Наташа.
И мы понимаем друг друга без лишних слов.
Стихи у Наташи – замечательные, настоящие.
И не только потому, что она в свое время закончила литературный институт имени Горького, но – по своей сути. И горькие, и мудрые, и душевные.
Впрочем, все это присуще и ее прозе. И ей самой, кстати, тоже.
«Идет Никишина!» – оповещал кто-то из редакции, и это звучало почти так, как «Штирлиц идет по коридору!». Что это означало? То, что через несколько минут редакция наполнится смехом, шутками, какими-то необычайными историями о самых обычных вещах. И мы все увидим, как будни превращаются в праздник, а женщины – в сказочных принцесс. И все разбитые сердца моментально склеятся, без единой щербинки…
«Женщины с разбитым сердцем живут по-разному. Некоторые даже не догадываются, что с ними произошло. Они пьют чай, смотрят сериалы и обсуждают романы звезд. Ложатся спать. И во сне их вдруг охватывает всепоглощающая нежность, и они просыпаются с мокрыми от слез щеками. Но никогда не помнят своих снов. Другие, наоборот, чувствуют свое несчастье ежеминутно, и гримаса страдания не сходит с их лица… Они дрожат над осколками прошлого. Перебирают их беспрестанно и в конце концов превращаются в невыносимых зануд…»
А потом Никишина предлагает чудо. Выход. Надежду. Место и время встречи: «У Аси будет красивая, сложная и интересная жизнь. Но всегда она будет помнить этот длинный вечер, когда в мартовских сумерках человек ее судьбы, похожий на выросшего Гарри Поттера, произнес волшебное слово и разбил невидимое стекло, чтобы освободить ее навсегда».
И вот что удивительно: те, кто забрасывал ее письмами, чаще всего констатировали: «У меня вышло именно так, как вы написали!» По-моему, это лучшая похвала, которую может услышать автор. Автор, который живет и дышит в унисон со своими героинями и который многому знает цену. И многому может научить или же… просто сломать стереотипы.
И уложить одну маленькую жизнь в сотни больших трагикомедий.
«Классика тем и хороша, что цитаты в ней есть на любой случай жизни. В комнате орала попса. За окном пел скворец. Подруги хохотали и прикидывали, где взять денег на свадебные платья и не отделаться ли одним на двоих…»
Нина
– Нина намоталась по гарнизонам, жена военного… – охарактеризовала главный редактор еще одну мою будущую коллегу по перу. – Пишет замечательно. Светская женщина!
Вот ее-то, «ту, что намоталась по гарнизонам», еще не видя, я опасалась больше всего.
Объясню почему. Дело в том, что у меня сложился нелицеприятный стереотип об офицерских женах: кухонные разговоры, интриги от нечего делать, а еще – бигуди под шифоновой косынкой, отставленный мизинец и почему-то – примус в коммунальной казенной квартире… И вот теперь, очевидно, эта самая Нина решила излить, так сказать, свой жизненный опыт на страницах женского журнала.
Сейчас я специально сгущаю краски, чтобы сразу перейти к конечному результату: как парочка сиамских близнецов, мы в одной связке до… сегодняшнего дня. И если Диляра и Наташа теперь плотно заняты в кино, то Нина – один из ведущих авторов украинской версии журнала «Караван историй».
И вот что до историй – то их у Нины множество. Ибо действительно: жизненный опыт зашкаливает. Ну представьте себе нежную и действительно «светскую» по всем параметрам женщину, которая имеет звание… мичмана военно-морского флота!
Нина – одна из тех экзотических личностей в редакции, которая видела северное сияние, – не один год жила в условиях полярной ночи и любовалась неимоверной красотой усеянных багульником сопок. А что означали для нее бесконечные переезды с места на место, когда душа рвалась домой, в родной Киев, а дети долгое время считали, что яблоки растут… в ящиках с бабушкиными посылками?!
А что означает: после множества лет скитаний вернуться в родной город и…
И – ничего!
Все нужно было начинать заново, с чистого листа.
И вот этот «чистый лист» действительно перестал быть для Нины пустой метафорой. Она просто вставила его в пишущую машинку!
И случилось чудо: первый же ее рассказ был напечатан в… московском «Космополитене».
А дальше почти как в сказке: «золушка» оттаяла от северных снегов, сменила фартук на элегантное платье и по полному праву оказалась на балу. То есть в редакции популярного журнала. Без «нужных связей» и «полезных знакомств», даже без специального журналистского образования. Так как все, что пережила и что накопила в душе за годы странствий, словно само по себе полилось на «чистый лист». А с него – в души тех читательниц, которые в первую очередь искали на страницах свежего номера журнала веселую фамилию – Мальчик.
