Ярость огня - Розария Мунда

От Дворца до острова, где уже собрались высокопоставленные чиновники из Министерства и члены их семей, мы шли пешком, а драконы летели над нами. Когда под моими ботинками захрустел чистейший снег, укрывающий место упокоения моих предков, меня вдруг сковала боль Лео, сына Леона.

Но когда я увидел своих друзей, собравшихся вокруг погребального костра, все остальные мысли испарились. Пэллор, приземлившись рядом со мной, уткнулся носом в мою руку, пока его сложенные крылья трепыхались на ветру.

Процессия остановилась. Похоронные носилки установили над кострами. Всадники со своими драконами образовали кольцо вокруг, а осиротевшие драконы приземлились рядом с ними. Их крылья поникли, хвосты метались по снегу, а когда они подняли головы, их тревожные глаза устремились к горизонту. Им недолго здесь осталось.

Энни на свинцовых ногах подошла к семье Саттеров, стоящих рядом с Кором. Она поклонилась им, протягивая сложенную форму Дака. Когда миссис Саттер попыталась взять ее, Энни не смогла отпустить сверток.

Мать Дака наклонилась и, ухватив Энни за руку, притянула к себе:

– Энни, дорогая. Иди ко мне.

Она заключила ее в крепкие объятия. Что-то говорила, прижимаясь лбом к лбу Энни, но я не мог разобрать слов.

За погребальными кострами была воздвигнута новая надгробная плита. На ней виднелась надпись на каллийском языке: «Павшие Стражники».

Ниже были вписаны три имени. Осталось место и для других.

Прежде чем зажечь костер, Атрей произнес похоронную речь:

– Восемь лет назад тридцать два молодых человека со всего Каллиполиса стояли передо мной и давали клятвы верности народу нашего острова. Они поклялись летать на драконах, защищая Каллиполис, сражаться за справедливость. Поклялись служить до тех пор, пока смерть не освободит их.

Я помнил тот день.

Помнил, как произносил эти клятвы, думая, а верю ли я в них. Почувствовав холодок, бегущий по спине от его слов, я понял, что тогда верил. Я искренне хотел быть стражником Каллиполиса. Следовать за этим человеком и верить в его идеи.

– Все мы – революционеры, – продолжил Атрей. – Мечтаем о справедливом мире для наших детей. Готовы на жертвы во имя великих идеалов.

«Мы все – революционеры».

Я вдруг осознал, что слова Атрея Атанатоса более могущественны, чем он сам. Словно драконий огонь, который невозможно сдержать. Потому что он был прав в гораздо большем, чем думал. Я все еще верил в эти клятвы, даже если не перестал верить в этого человека.

А сейчас, глядя на погребальные костры моих друзей, верил куда сильнее, чем раньше.

– Сегодня мы воздаем честь первым из вас, кто выполнил свои клятвы. Признаем их жертву. Надеемся, что вы, оставшиеся стражники, продолжите их дело.

– Да здравствует Революция!

Уже заледеневшие факелы поднесли к пастям осиротевших драконов, которые вдохнули в них жизнь. Костры вспыхнули, и драконы взмыли вверх. В сгущающуюся темноту, в опустевшее небо. На них не было ни упряжи, ни седла и никогда больше не будет. Они взяли курс на север. Наблюдая за их полетом, движением, словно нарисованной на небе невидимой линией, я чувствовал бегущие по коже мурашки.

Я слышал рассказы об этом, но сейчас мне все равно было жутко.

Исход.

Лотус, стоящий рядом со мной, поднял одну руку, чтобы прикрыть глаза, наблюдая за горизонтом, а другой сжимал плечо Рока, по лицу которого текли слезы.

– Почему на север? – пробормотал Лотус.

К северу от Медейской бухты, где было слишком холодно для жизни драконов, не говоря уж о том, что там не имелось горячих источников, необходимых для выведения детенышей. Новый Питос уже находился на границе, где они еще могли существовать.

– Никто не знает. Драконорожденные считали, что они летят на север, чтобы умереть.

Лотус выглядел испуганным, но прежде чем он успел спросить что-то еще, началось песнопение.

Дейдра заняла место Атрея перед костром. Ее голос был высок и чист, когда она затянула гимн Революции, исполняемый в траурной манере. Она пела: «Мы проливаем кровь, мы умираем во славу Каллиполиса…»

Она продолжала петь до тех пор, пока драконы не исчезли на алом горизонте.

После этого в наступившей темноте мы с Пэллором пробрались по чистому снегу к той части острова, где когда-то находились могилы семьи Грозовых Бичей. Дракаров и менее знатных Повелителей драконов хоронили в наших поместьях в высокогорье, но тех, кто служил Триархам, хоронили здесь. Мы бродили между покосившимися курганами, пока у самого края кладбища я не нашел первые могилы – те, что принадлежали моим бабушке и дедушке. Я начал счищать снег, готовясь к тому, что обнаружу там. Пэллор опалял своим дыханием лед, который таял, превращаясь в воду.

Могилы потрескались, а лица скульптур были разбиты. Я знал, что под землей их останков уже не было. Их выкопали и растворили в негашеной извести, как и все захоронения на этом острове, которые раскопали во время Революции.

Это была семья, от которой я отрекся, когда вернулся с дуэли с Джулией и присягнул на верность Атрею, который дал мне другое имя: «Ты теперь Ли, без отца и без дома».

Но я преклонил колени у могилы предков, чтобы почтить их память, даже если я отрекся от живых родственников. Даже если мой дракон – аврелианец, а не грозовик.

Стало так темно, что я почти ничего не видел, но услышал, как ко мне подходит Энни и опускается на колени рядом, помогая разгребать снег. Аэла ущипнула Пэллора, который тут же бросился на нее. Они начали резвиться среди заснеженных надгробных плит, оставляя за собой тающий след.

– Мы могли бы установить памятник, – сказала Энни.

Я подняла на нее глаза:

– Драконорожденным, погибшим во время Революции. Я знаю, что это не то же самое, но…

Щеки у нее порозовели от холода, а глаза покраснели от слез, но в мантии стражника и парадных доспехах она выглядела как самая настоящая драконорожденная леди из наших древних легенд.

Я поцеловал ее руку.

Антигона, которая хоронит мертвых.

После похорон в доме Саттеров устраивались поминки, куда были приглашены близкие друзья. Мы с Энни шли в город пешком, в то время как драконы возвращались в логова без нас. Мы шагали в полной тишине по узкой тропинке, огибающей склоны холмов, на которых возвышалась Крепость, и направляющейся обратно к реке Фер, пока я размышлял над словами Атрея.

«Надеемся, что вы, оставшиеся стражники, продолжите их дело».

Дело, которое ждало меня впереди.

Я точно не знал, в чем оно будет заключаться, пока не заметил Мегару Роупер среди скорбящих, ожидающих на ступенях дома Саттеров.