Шанс для злодейки - Кира Легран

Я попятилась и едва не врезалась в Эдну.

— Доброе утро, госпожа, — сказала она, окидывая меня критическим взором. Обнаружила какое-то несовершенство в украшениях на шляпке и поправила. — Вы хорошо перенесли дорогу?

— Лучше некуда. Как тут насчёт завтрака?

— Свита принцессы подготовила угощение.

— Пока мы доберёмся, уже будет время обеда. При себе совсем ничего нет?

— Есть сухарь.

— Сухарь? В следующий раз берите хотя бы печенье, я что, крыса какая или мышь… — заворчала я, но сухарь взяла. — Спасибо.

На мост уже отправились музыканты, сверкая начищенными трубами. Возле королевской кареты наметилось оживление — король изволил выползти наружу. Рядом я заметила Эдельгара и советников. К моему удивлению, мессир о чём-то беседовал с герцогом Вилфортом. С моей позиции лиц особо не разглядеть, но я надеялась, что они там не в вечной дружбе друг другу клянутся.

На другом берегу тоже началось шевеление. Из шатров высыпали люди и уже направлялись к мосту слаженной группой.

— Ох, началось! — заволновалась Эдна.

Прислуга оставалась на этом берегу, придворные выстраивались позади короля, готовясь взойти на мост. Мне не хотелось пропустить самое интересное за чужими спинами, так что я протиснулась вперёд, продуманно сочетая тычки исподтишка, извинения и тактику тарана.

Взревели трубы. Расправили мантию.

— Его королевское величество Гримбальд Третий, король Регелана, Коласа и Зелёных островов!

Король никуда не торопился. Его вели под руки два камердинера, кажется, оба ещё старше него. Шах-резамцам даже пришлось сбавить шаг, чтобы не оказаться на середине моста в неловком положении ожидающих. Их было больше дюжины: трое смуглых мужчин с окладистыми бородами, что соперничали белизной с их одеждами, одетый по-регелански рыжеволосый тип и внушительного вида охрана. К поясам последних были приторочены изогнутые клинки.

Ткнула бы мессира в спину, но он уже вышел вперёд, покинув наш строй.

Глава 54

Пока мы поднимались на пологий холм, я недоумевала: как в такую погоду могло прийти в голову укрываться под защитой нескольких слоёв тонкой кисеи. Ткани шатров колыхались от малейшего ветерка и не казались хоть сколь-нибудь надёжной преградой холоду. Оказавшись внутри самого большого из шатров, яркого, как свежий апельсин, я сразу почувствовала немного раздражающий магический фон, а следом — дохнуло теплом.

Что же, у эмира Шах-резама тоже были маги на службе.

Украшенные перламутром столбики держали всю конструкцию, пол устилали гладкие шёлковые ковры. Пока мы шли сюда, я сосчитала все камни и неровности из-за тонкой подошвы ботинок, а теперь вздохнула с облегчением. Темнобровые женщины в чёрных одеждах настороженно поглядывали на нас. Они выстроились полукругом, держа в руках концы плотного полога из едва гнущейся от золотой вышивки тафты. Под этим наверняка тяжеленным покрывалом стояла девушка. Видно было только загнутые носки туфель, которые немедленно начали обсуждать. Шушукались так тихо, опасаясь разозлить грозного вида охрану, что звук больше напоминал возню мышей. Он был едва различим за звуками похожих на круглые лютни инструментов. Тоненькие девушки с прикрытыми прозрачными вуалями лицами водили смычками по двум струнам, извлекая заунывную мелодию.

Я катала в кармане кровокамень и потихоньку отогревалась. В шатре меня оттеснили вбок, но отсюда прекрасно было видно лицо Эдельгара — он так старательно прятал волнение, что оно стало ещё заметнее. Переминается он с ноги на ногу, словно застоявшаяся лошадь. Мессир, напротив, выглядел спокойным. На мосту он продемонстрировал прекрасное знание шах-резамского (насколько я могу об этом судить по результатам: трое бородачей казались довольными его приветствием).

Здесь приятно, хотя и несколько навязчиво, пахло. Густой аромат сандала и сладких цветов исходил от курильниц на длинных тонких ножках. Рядом с одной из них стоял мой отец и с не самым довольным видом покашливал в платок. Дым он не выносил ни в каком виде. Думала, что для такого торжественного случая он расфрантится пуще самого короля, но камзол на нём словно подбирали для верховой езды — короткий и лёгкий, не стесняющий движений.

Он почувствовал мой взгляд. Свёл брови к переносице и отвернулся.

Удивительно, но я даже не разозлилась, как обычно бывало. Взять бы ножницы, да вырезать его из своей жизни. Жаль, что члены совета не выходят на пенсию, так и будет глаза мозолить.

Один из охранников заметно напрягся и шагнул вперёд, когда я не задумываясь начала вливать силу в камешек. О, а вот и маг. Я кивнула ему и украдкой показала шарик, всем видом демонстрируя, что ничем криминальным не занимаюсь. Кажется, получилось — заготовка грела руку, но не взрывалась.

Приступ гордости пришлось отложить на потом. Один из бородачей, чья борода была такой длинной, что её пришлось заткнуть за пояс, сложил ладони в молитвенном жесте, поклонился и сказал на хорошем регеланском:.

— Эмир аш-Базед шлёт свой привет и наилучшие пожелания. Он выражает надежду, что два сердца найдут дорогу друг к другу и положат начало дружбе между нашими народами. Он готов отдать самое дорогое, что может быть у отца — любимую дочь, прекрасную, как луна, бриллиант своей души.

Отец отцу рознь, подумала я.

Девушки заиграли громче, вступили тамбурины. Все затаили дыхание, наблюдая, как отводят в сторону полог, являя миру принцессу.

— …надеюсь, она хотя бы умна, — растерянно шепнул герцог Най на ухо супруге, лица которой не было видно из-за шляпы.

Что же, живописцы и правда польстили принцессе. Приземистая, даже коренастая, она не демонстрировала того изящества, которым одарила её льстивая кисть. Длинный, бесформенный нос, тонкие губы, выступающий вперёд подбородок на вытянутом лице. Многослойный наряд из пурпурных тканей придавали её коже зеленоватый оттенок и делал силуэт ещё тяжелее, золотые браслеты сильно впивались в запястья. Ни кровинки в лице. Смертельная бледность и скованная поза выдавали, насколько же сильно она переживает.

Лишь две детали художники передали правдиво: тяжёлые смоляные кудри, что укрывали плечи плащом и прекрасные карие глаза, огромные и влажные. Их взгляд, нежный и кроткий, заставлял позабыть о несовершенствах принцессы.

Не всех, возможно — я видела, как кривились в усмешках губы, как задирали брови придворные, ожидавшие нечто другое. Но Эдельгар не выказал и доли разочарования.

Он учтиво, на восточный манер, приложился лбом к руке Самиры.

— Рад нашей встрече, — сказал он, а потом добавил что-то на воркующем шах-резамском наречии.

Лицо принцессы осветилось улыбкой:

— Вам тоже нравится аш-Хамдани? — произнесла она. Чистый, серебристый голос, немного дрожал от волнения.