Шанс для злодейки - Кира Легран

И мир взрывается. Он рывком подаётся вперёд, целуя с таким пылом, что впечатывает в спинку дивана. Сминает губы — и всё сжимается до этого ощущения, единственного, что сейчас важно. Гладит затылок, перебирает волосы, пуская волну дрожи по всему телу. Срывает поцелуй за поцелуем, обхватив ладонями лицо, скользит своим языком по моему — и я горю заживо. Чувства захлёстывают, я хочу смеяться, как безумная, но для этого придётся оборвать поцелуй, а хуже этого ничего не выдумать.

Губы касаются шеи, мажут по щекам, по тонкой коже век, впиваются у самой ключицы, я задыхаюсь, будто бегу со всех ног, цепляюсь за его плечи. Хватаю воздух, но его всё равно не хватает, кислород сгорает дотла, до серой золы.

Я не сразу замечаю, что он отстраняется. Ещё тянусь по инерции, но меня останавливают.

Мессир Вальде загнанно дышит. Широкая грудь под рубашкой ходит ходуном, в глазах пожар, волосы размётаны по плечам — он выглядит так, что я теряю последние крохи разума.

Наверное, он тоже их потерял. Потому что то, что он говорит следом, звучит как полное безумие:

— Нужно остановиться, — выдавленное сквозь зубы, — иначе мы оба об этом пожалеем. Уходите сейчас же, пока я в состоянии сдерживаться.

Я непонимающе смотрю на него. Он должен был держать меня, но вместо этого столкнул с обрыва. Всё ухнуло вниз.

— Вы издеваетесь? — говорю ломким голосом. Думала, что слёз не осталось, но вот они, застилают глаза пеленой. Я вскакиваю на ноги и сжимаю кулаки, почти кричу, швыряя в него слова: — Вы не дали мне выбора, когда забросили в этот мир, так дайте же его хотя бы себе!

— Мой выбор давно сделан, — с горечью произносит он. Это неправильно, я не хочу этого, едва не затыкаю уши, чтобы не слышать: — И в нём нет места для любви.

Рушатся города, обвалы стирают горы, реки текут вспять — сотрясает до основания весь мой мир. Я рычу, хватаясь за складки юбки, чтобы не разнести всё, что есть в этой комнате:

— А если ничего не случится, м? Принц женится, новая королева нарожает выводок кудрявых детишек, и Регелан устремится в безоблачное будущее. Вы не добьётесь лучшего, если будете думать только о худшем. Вместо того, чтобы переживать о моей смерти, сделайте так, чтобы мне не пришлось умирать! Но вы предпочитаете осторожничать, отвергаете меня, хотя всё ваше существо стремится ко мне так же, как я к вам! Это трусость. И вы — трус!

Оглушительно хлопнула дверь за моей спиной, отрезая от кабинета. Шаги вколачиваются в паркет, и я жалею, что не могу проломить его насквозь, разрушить весь этот чёртов дворец до основания. Разряды искрят между пальцев лиловыми дугами — я стряхиваю их, как налипший сор.

***

Дорогие друзья! Книга выходит на финишную прямую, нас ждёт феерическая кульминация и развязка. К 18 марта история будет завершена, все узлы развязаны, а загадки получат свои ответы. Впереди не только крутые повороты, но и долгожданный хэппи-энд.

Большое спасибо всем, кто оставляет отзывы и ставит звёзды. Это не только приятно, но и придаёт сил продолжать. Как и всякого человека, меня часто одолевают сомнения: а моё ли это? Стоит ли продолжать? Будет ли это нравиться хоть кому-то? Благодаря вам я преодолеваю страхи и двигаюсь вперёд.

Глава 52

Никогда не думала, что смогу быть настолько упрямой. Впрочем, сколько этому «никогда», несколько месяцев? Распускались цветы, деревья разворачивали первые клейкие листочки, а для меня время текло вспять, унося всё глубже в промозглую зиму, лишённую красок.

Наверное, мессир думал, что обозлившись, я больше не переступлю порог его кабинета. Что стану избегать, прятаться за закрытыми дверями и тем самым облегчать ему задачу. Не тут-то было. Уже следующим утром, проведя бессонную ночь и расколотив уродливую вазу, которая мне никогда не нравилась, я была тут как тут. Готовая к тренировкам, застёгнутая на все пуговицы — в прямом и переносном смысле.

Словно в доказательство того, что он слушал меня очень внимательно, мессир больше не позволял себе никаких вольностей, ни жестом, ни взглядом. «Я могу это выдержать», — говорил весь его вид, отстранённый и собранный. Мы отзеркаливали друг друга. Всё это смахивало на игру, правил которой никто не знает, как и конечной цели.

Если бы я не видела его иным, то даже поверила бы. Воспоминания об этом под запретом, убраны в самый дальний ящик и закрыты на ключ. Всё в нём: сожаления, горечь, злая глухая тоска и томление сердца, которому не объяснить, что любовь недоступна. Остальные чувства тоже притупились, как будто я нацепила на себя звуконепроницаемый скафандр.

Не знаю, правда ли причина была в этом, но дело внезапно сдвинулось с мёртвой точки. Тишина в голове дала почувствовать, что сила — не просто случайный посетитель, который налакался вдрызг, и никто не знает, каким будет его следующее действие. Больше похоже на океан: нужно поймать момент прилива и пустить волну по заранее вырытым руслам.

Я закрывала глаза, растворялась в непроницаемой пустоте и ощущала свёрнутое комом тепло в средостении. Ему не терпелось выйти наружу. Магия искрилась и пенилась, как поток шампанского, стоило пустить её в ход. Я представляла, как она исходит из центра тела, прокатывается по рукам, обгоняя движение крови в сосудах, и скапливается на чутких кончиках пальцев.

Когда я впервые зажгла электрическую дугу между большим и указательным пальцем, то глазам своим не поверила. Разряд подёргивался, я чувствовала, как сила покидает тело в одной точке и возвращается в другой, снова вливаясь в поток. Разум как будто перестроился: всё вокруг проступило более ярким и чётким, чем когда-либо. «Сродство», о котором толковал тот пухлощёкий мужичок, открывало в мире новый слой, который я прежде не замечала. Даже на расстоянии я слышала потрескивание статического заряда в тканях, шерсти, на волосах. Даже воздух, даже солнечный свет, прежде такие простые, открывались с новой стороны, несли в себе массу зарядов — и я могла бы их использовать. Планета под моими ногами и небо над головой вдруг ожили.

Это было раннее утро. Птицы заливались на разные голоса, краешек заспанного солнца только-только показался над кромкой парка. А я держала в руках настоящую молнию, пусть и крохотную — и пребывала в таком детском восторге, что на секунду забыла держаться холодно. А если бы и вспомнила, всё равно никакими усилиями