Пастырь добрый - Попова Александровна

-  Вот и займитесь проверкой поскорее, дабы не терять времени, - нарочито дружелюбно улыбнулся Ланц. - Первым делом в нашем положении мы поступаем как?.. Верно, говорим с местными. Так, Хоффмайер?

-  А что сразу Хоффмайер? - насупился тот; Ланц улыбнулся еще шире.

-  А абориген нынче ты. По какой-то, мне неясной, таинственной причине никем не было упомянуто о том факте, что - парень, ведь это твой город, и здесь твой дом. Он ведь не сгорел и за пределы стен не убежал, и семейство свое перед уходом из дому ты не порешил; я прав?.. Вот и следует пойти к местным, перед которыми не придется подолгу объясняться и которые уже известны; тем более, насколько я понял, это те самые местные, от коих сия легенда и была услышана тобою впервые. Куда как хорошие свидетели.

-  А ведь... - начал Курт, и подопечный резко дернул поводья, остановившись.

-  Нет, - решительно заявил он, упрямо мотнув головой. - Туда я ни ногой.

-  Да брось ты это, - вкрадчиво произнес Ланц. - Побывать в родном городе и не навестить родню - ну, это верх непочтения. Не будь ребенком, Хоффмайер. Помимо вполне полагающегося к случаю желания посетить родные стены...

-  Нет у меня такого желания.

-  Быть того не может, - оборвал его Курт убежденно. - Дитрих ведь прав - для чего разносить слухи по всему городу, бегая в поисках тех, кому легенда эта известна, если вот они, люди, знающие то, что нам необходимо? Ну, а к прочему, не верю, что за все эти годы у тебя ни разу не возникало желания заглянуть домой хоть бы и на минуту...

-  И что я там скажу? - почти просительно возразил Бруно. - «Привет, папа, я шесть лет назад ушел из дому, а вот теперь явился - хочу поболтать о Крысолове»; да в лучшем случае я обрету в ответ нечто нецензурное. Кроме того, я понятия не имею, что именно я должен узнать.

-  Вот для того с тобою и пойдет Гессе - дабы направить разговор в нужную сторону и задать те вопросы, что нас интересуют, если вдруг ты начнешь спрашивать не о том. А ты повидаешь семью; в самом деле - шесть лет носа не казал, это уж неприлично попросту.

-  Не особенно-то я был хозяином своему носу, - тихо буркнул тот. - И по сю пору не хозяин.

-  Ну, а коли так, - оборвал его Курт, - то считай это приказом. Бруно Хоффмайер, ты обязан предоставить следствию известных тебе свидетелей. Это - понятно?

-  Пошел ты, - отозвался подопечный тихо, и он удовлетворенно кивнул:

-  Стало быть, понятно... Дитрих, а ты в это время где будешь, дозволь узнать?

-  Ну, - укоризненно протянул Ланц, - уж не намерен же ты притащить в его лачугу и меня тоже? Это уж в самом деле будет нечто непотребное... Я пока найду какой-нибудь трактирчик, где смогу примостить мои старые кости на скамеечку, и заморю червячка.

-  Мы замучили этого самого червя два часа назад.

-  Сухой сыр вприкуску с черствым хлебом?

-  Я полагал, Густав остался в Кельне, - с усмешкой заметил Курт. - Надо будет, как возвратимся, испытать его на способность переселяться в чужое тело.

-  Господа из Друденхауса, - все так же тихо заметил Бруно, - вообще отличаются наклонностью к тому, что добродетелями инквизитора как-то язык не поворачивается назвать...

-  Попоститься в свое удовольствие - это славно, - перебил тот. - Однако ж вот что я тебе расскажу, Хоффмайер. Жил один монах - строгий в подвигах и вообще образец для подражания; однажды задумал этот монах отучиться от пищи вовсе, дабы требования грешного тела не были помехой возвышению духа. Отучался он долго и даже почти успешно, и даже почти уж было отвык, и отвык бы совершенно - если б только не помер. Наверняка в самом возвышенном состоянии духа... Довольно препирательств, малышня. Мой организм требует насыщения, а ваша молодая натура обязана жаждать действия; вот и действуйте, - подытожил Ланц, разворачивая коня, и, не дав никому возразить, устремился по улице, напоследок бросив с явной издевкой в голосе: - Успехов.

-  Чтоб ты подавился, - чуть слышно пробормотал Бруно ему вслед, и Курт, перегнувшись с седла, залепил ему подзатыльник.

-  Полегче, - пояснил он в ответ на возмущенный взгляд. - И давай-ка к делу; если говорить без шуток, время и впрямь уходит - только подумай, что произошло в Кельне за сутки нашего отсутствия.

-  Повешение мясника, - отозвался тот без промедления. - Или четвертование? за такие-то дела...

-  Для начала Густав подкоротит ему язык - дабы в последний момент не надумал крикнуть что-нибудь ненужное с помоста; Господи, Бруно, ты и здесь начнешь возмущаться? Даже когда человек виновен...

-  ... в тупости, - докончил подопечный, и Курт покривился:

-  А не надо нарушать закон. Надо честно исполнять свои обязанности, тогда не доведется внезапно узнать, что ты виновен в убийствах, пусть и соучастием по недоумствию. А теперь - брось мне зубы заговаривать; где твоя берлога?.. Ты учти, - предупредил он, не услышав ответа, - я ведь сейчас буду спрашивать дорогу у прохожих; городок это, я смотрю, крохотный, убежден, что все всех знают, и рано или поздно...

-  Налево, - буркнул подопечный, не дожидаясь окончания, и тронулся с места первым. - Только и ты учти, - продолжил он спустя минуту, - что сейчас мы можем никого не застать; утро, и все, кому не дают жалованья за вытягивание жил, на работе.

-  Уж те, кому дают, на службе круглосуточно, тебе ли не знать, - заметил он с улыбкой. - Но мне не за это платят, хочу уточнить.

-  Хорошо; за жалованье ты тянешь нервы. А жилы - бесплатно, по зову души.

-  А еще люблю перечитать на досуге «Молот...» в старой редакции, - добавил Курт благодушно, понимая, что подопечный опасается навязанного ему визита и того, что может увидеть и услышать в давно покинутом им родном семействе, а посему злится на него и весь мир вокруг в его лице. - Очередной приступ желчности? Переход в острую фазу хронического человеколюбия? Или где-то здесь неподалеку монастырь, который ты себе уже присмотрел?

-  Направо, - коротко отозвался тот, сворачивая, и разговор затих - по улочке, в чью узкую кишку с трудом втиснулись курьерские, можно было двигаться лишь гуськом, подбирая ноги, чтобы не задевать редких прохожих, косящихся на двух чужаков на явно недешевых конях и при оружии.

Бруно остановился спустя четыре поворота перед дверью приземистого, точно деревенский, домика, глядя на старую, темную, забрызганную грязью у порожка створку, словно за нею его ожидала свора адских псов, готовых порвать в клочья тело и унести душу в преисподнюю. Прождав с полминуты, Курт демонстративно вздохнул, спрыгнув наземь, и, наскоро прикрутив поводья к подпирающему дождевой скат столбику, решительно шагнул к двери; подопечный тут же рванулся, поспешно соскочив с седла, и протиснулся вперед.

-  Не лезь, - осадил Бруно резко, отпихнув его локтем в сторону, и, взявшись ладонью за деревянную потертую ручку, снова надолго замер, не решаясь открыть.

-  Bums! - тихо цыкнул он, склонившись к самому уху; подопечный дернулся, подпрыгнув, и от толчка его руки дверь приоткрылась.

-  Гляди-ка, незаперто, - буднично заметил Курт, подтолкнув его в спину, и тот, распахнув створку лбом, почти вбежал внутрь. - Преимущество маленьких городков. Нараспашку двери и души. Как это умиляет...

-  Всё, как у всех, - тихо возразил Бруно, оставшись стоять в шаге от порога, мельком наделив своего мучителя недобрым взглядом. - Попросту кто-то есть дома.

-  Правда? - уточнил он нарочито обрадованно и тщательно огляделся, отмечая и скрупулезно скрываемую бедность жилища, и отсутствие первейшего признака достатка - лишней мебели. - И где же этот кто-то, интересно... Добрый день, хозяева! - повысил голос Курт, и подопечный рывком обернулся к нему, глядя теперь уже почти свирепо.  - Что? Не намеревался же ты стоять тут до вечера?

-  Кто здесь...

Вопрос оборвался на полуслове, и он обернулся, рассматривая хозяйку жилища - длинную и тощую, словно высушенная рыбешка, с такими же напуганными глазами, и особенного сходства между этой воблой и Бруно заметно не было. Судя по лицу подопечного, видом сего продукта рыболовства он был удивлен не меньше, и теперь растерянно подбирал слова, чтобы объяснить свое вторжение; та, однако, не стала дожидаться истолкования происходящего и, попятившись, сдавленно крикнула в пространство:

-  Барбара!

-  Что-то не по плану? - уточнил Курт, и тот зло шикнул, не разжимая губ:

-  Да всё.

Выглянувшая на зов женщина, также имевшая со стоявшим рядом человеком мало общего, оказалась полной противоположностью первой - пухлой, низкорослой и более похожей на бритую полевую мышь, лишь только с человеческим лицом, довольно миловидным, но недовольно омраченным.

-  Вам кто позволил... - начала она, так же замерев на недоговоренных словах, и вдруг, оглушительно взвизгнув, бросилась вперед, отпихнув свою ошалевшую товарку с пути. - Бруно!

Курт поморщился, когда визг повторился, отдавшись в голове противным звоном, и отступил на шаг назад, едва не упершись спиною в дверь. Подопечный, похожий на каменного языческого истукана, стоял, пошатываясь под тяжестью повисшего на его шее существа, в явном восторге от нежданной встречи подергивающего в воздухе ногами в стоптанных башмачках.