Повесть о граффах - Даша Клубук

– Предлагаю проголосовать! – возликовал Август, улыбаясь Ирвелин. – Кто за то, чтобы Филипп отправился на юг в одиночку?

Понимая, к чему все движется, иллюзионист нахмурился и отвернулся к прихожей.

– А кто за то, чтобы на юг отправились все четверо?

Август, Мира и Ирвелин с готовностью подняли руки.

– Единогласно! – возвестил Август и запихнул себе в рот последнее пирожное.

Глава 14

Одно условие

Граффы ушли от Ирвелин уже за полночь. Перед уходом они продумали предстоящую поездку, условились о дате выезда и объемах сухпайка, и, когда пришло время столпиться в прихожей, Филипп, замешкавшись, попросил соседей его не ждать. Мира с недовольством посмотрела на него, но, промолчав, отошла; Август же и вовсе не заметил заминки, первым вышел, зевая на всю парадную, пересек лестничную площадку и скрылся за своей дверью.

– Ты что-то забыл? – уточнила Ирвелин, мечтая поскорее остаться в одиночестве.

Когда шаги Миры стихли следом за шагами Августа, Филипп утопил свои руки в карманах брюк и, посерьезнев, посмотрел на отражателя.

– Я хотел бы выразить тебе свою благодарность, Ирвелин. Спасибо тебе за то, что не выдала желтым плащам имени моего кузена.

Ах вот как.

– А откуда ты узнал, что я не выдала его? Вам я этого не говорила.

– Мне Август сказал, – ответил Филипп.

– А он откуда узнал?

Сначала Филипп задумался, но вскоре его рот дрогнул в полуулыбке.

– По всей видимости, Август намного проницательнее, чем кажется.

– По всей видимости, – согласилась Ирвелин. – Да, я действительно не сказала детективу имени Нильса, но я не уверена, что поступила правильно. Возможно, мне стоило сказать ему правду.

Если кто-то искал самый неловкий момент дня, то только что был именно он. Сраженный прямотой Ирвелин, Филипп с ответом нашелся не сразу. Он отвел взгляд в сторону, поразмышлял о чем-то, опустил лицо вниз, а после исподлобья произнес:

– Справедливо. Спасибо тебе за честность. – Он сделал паузу, ожидая, что Ирвелин захочет что-то сказать, но она молчала. Тогда он добавил: – Еще Август сказал, что ты спутала Нильса со мной.

– Да, спутала и сильно на тебя злилась. Помню, в мыслях пробежала идея сжечь твою библиотеку.

И они оба рассмеялись, давая их беседе шанс. На этот краткий миг Филипп напомнил Ирвелин себя прежнего, того мальчишку с грязными коленками, с которым можно было часами говорить ни о чем и кидать камешки в речку. Но миг этот был до безобразия кратким, и когда он прошел, веки Филиппа вновь опустились и он заговорил прежним вдумчивым тоном:

– Также я прошу прощения за поступок брата, в пятницу тебе пришлось пережить…

– Твой брат – взрослый человек и сам несет ответственность за свои действия, – перебила его Ирвелин, но Филипп перебил в ответ:

– На мне лежит ответственность за сохранение чести моей семьи, а значит, и за поступки брата, который носит фамилию нашего прадеда. Я могу повлиять на него и буду… – Филипп осекся и, что стало понятно после его глубокого вздоха, продолжать передумал. – Ирвелин, прими мою благодарность. Я обещаю, что разыщу Нильса и поговорю с ним. Мы найдем и Олли Плунецки, и ту куклу.

На этот раз Ирвелин обошлась одним честным кивком. Филипп тоже больше ничего не говорил, и они простояли в молчании несколько длинных и мучительных минут. «Уходи уже», – твердила про себя Ирвелин, и тут, словно по заказу, Филипп попрощался:

– Ладно, я пойду.

Он дошел до винтовой лестницы и ни разу не оглянулся. Ирвелин же, напротив, не могла отвести от него глаз. Поддавшись наваждению, она проводила Филиппа взглядом до самой последней ступени, а когда опомнилась, поспешила закрыть дверь.

* * *

Поездку в загадочный особняк назначили на среду, спустя два дня после встречи. Только в этот день Мира могла вырваться от своих рабочих обязанностей, да и локтю Ирвелин следовало дать побольше времени на реабилитацию.

Накануне выезда Мира зашла к Ирвелин с целью сменить ей повязку. Вызвалась блондинка сама, без конца хвастаясь своей семнадцатой степенью ипостаси. Вышло и впрямь недурно, притом что Мира даже не касалась раненой руки. Разматывая бинт, легкие руки Миры-штурвала крутились словно на веретене; скрип ножниц, упругий зажим – и локоть Ирвелин обрел свежий и крепкий вид.

Про Олли Плунецки ничего нового не сообщалось. «Желтые плащи в беспрерывных поисках», – повторяли по радио, а ближе к вечеру вторника и вовсе перестали упоминать о нем. Лавку кукловода законсервировали, а табличка на ее пестрой двери, шатаясь на ветру, являла прохожим неизменную надпись «Закрыто».

Выезд на юг Август назначил на пять утра.

– До Зыбучих земель ехать шесть часов. Если мы хотим быть там днем, выехать нужно до рассвета.

Будильник Ирвелин затрезвонил в четыре тридцать. Проклиная всех и вся и, в первую очередь, господина Ческоля, Ирвелин выползла из теплой постели. Потратив четверть часа на умывание и завтрак, она вынула из комода походный рюкзак отца, от которого пахло ливерной колбасой, и закинула в него все необходимое: термос, горсть орехов и сменную одежду. Накинув на плечи куртку и рюкзак, Ирвелин вышла.

В парадной Ирвелин столкнулась с Августом, который держал в руках карту Граффеории.

– А, Ирвелин, отлично! Мира уже подгоняет машину. Ждем последнего.

Несмотря на столь ранний час, энергию Августа можно было ложкой черпать. Ирвелин в ответ лишь что-то еле слышно промычала, рассеянно вспоминая, расчесала ли она перед выходом волосы.

Вдвоем они вышли на улицу. На Робеспьеровской томилась предрассветная тьма, воздух был влажным, и холод так и лип к неприкрытой коже. Вокруг – ни души, лишь темные окна отражались друг в друге призрачной тенью.

Ночную тишину нарушил звук мотора. С угла Банковского переулка на Робеспьеровскую, разрывая густую тьму ярким светом, выехал старенький «фольксваген». Чем ближе он подъезжал к Ирвелин, тем все больше напоминал жука-листоеда: травянистый цвет кузова и маленькие круглые фары придавали машине колоссальное сходство с насекомым, – а когда этот листоед был уже в десяти метрах, Ирвелин всерьез засомневалась в его возможностях. Как такая малышка вместит четырех взрослых пассажиров?

Крохотный автомобиль подкатил к дому номер 15/2 и благополучно заглох.

– Машина – зверь! – присвистнул Август как-то слишком радостно.

С места водителя вылезла Мира. Ее канареечный полушубок забавно сочетался с убогого вида машиной – как два знаменателя разных уравнений, – но Миру, похоже, данный факт нисколько не смущал. Цокая элегантными походными сапогами, Мира подошла к граффам.

– Мира, скажи, какое из моих